О деле: Александру Юрьевну Скочиленко обвиняют в «дискредитации ВС РФ» в соответствии с п. «д», ч. 2 ст. 207.3 УК РФ. Скочиленко грозит до 10 лет лишения свободы за то, что 31 марта она заменила ценники в магазине “Перекресток” на листовки с информацией о действиях российских военных в Мариуполе из новостных лент.
Дело рассматривает Василеостровский районный суд Санкт-Петербурга, судья — Елена Владимировна Леонова.
Около трех часов, пока заседание задерживали, в разных помещениях у зала ожидали около 50-60 человек. Четверо из них — представители дипломатических миссий Норвегии, Германии, Швеции, Финляндии. Где-то на середине срока ожидания привели в наручниках подсудимую.
Незадолго до начала вышел пристав и сказал, что запустят только 12 человек, будет пресс-подход в самом начале. Предложили решить, кто пойдет.
Когда стали запускать в зал – начали с дип. миссий, потом 12 самых ловких слушателей и потом еще несколько представителей прессы.
Заседание начали, прокурорка попросила удалить из зала партнерку Скочиленко и ее близкого друга, так как они, по мнению обвинения, являются свидетелями. Партнерка Скочиленко попыталась сказать, что в качестве свидетеля ее никто не заявлял, суд не принял это во внимание.
Далее рассматривали вопрос о фото- и видеосъемке: защитники и Скочиленко — “горячо за”, прокурорка говорит, что на заседании ее права тоже должны соблюдаться, а не только Скочиленко. Суд отказывает в проведении съемки, ссылаясь на то, что шум и свет будут мешать. Судья зачитывает права подсудимой, в конце один из адвокатов — Новолодский — дополняет список, озвучив право Скочиленко защищаться любыми способами, не запрещенными УПК.
Адвокатесса Неповиннова заявляет ходатайство о разрешении находиться Скочиленко вне металлической клетки рядом с ее защитниками, чтобы иметь возможность оперативно обсуждать “какие-то моменты и сохранять конфиденциальность документов”, что практически невозможно при передаче их в “клетку”.
Прокурорка просит копию ходатайства – Новолодский комментирует, что это не предусмотрено УПК. Далее он выступает со словами, что у российского правосудия есть “дурная привычка держать подсудимых в клетке, чтобы знали, почем пуд лиха”, и выражает надежду на высокую правовую грамотность судьи и ее милость.
Прокурорка Никонова говорит, что это предусмотрено мерой пресечения и суд не должен рассматривать данное ходатайство.
Новолодский возражает против слов обвинения, а прокурорка отворачивается к окну и смотрит в телефон, что не остается без внимания Новолодского, который возмущается данным фактом, на что Никонова просто задумчиво продолжает смотреть в окно, ненадолго развернувшись вполоборота.
Защитник досадует, что прокурорка не знает закона, а суд может освободить Скочиленко из клетки на время заседания. Суд оставляет ходатайство без удовлетворения.
Прокурорка громко возмущается тем, что кто-то уже выложил в сеть фото с заседания и требует этих людей удалиться. Начинается суета среди приставов. Новолодский говорит, что не должна прокурорка решать, что будет происходить в зале. Судья поддерживает Никонову и требует предъявить телефоны. Пристав просит удалиться одного журналиста, у которого он увидел, что тот удалял фотографии.
Обвинение зачитывает фабулу, и на моменте, где сказано, что Скочиленко действовала из мотивов ненависти к России, президенту и гос. органам — подсудимая улыбается.
Она не признает вину в том, что распространяла заведомо ложную информацию и просит дать показания до предъявления доказательств, после оглашения позиции по поводу обвинения.
Позицию зачитывает защитник Новолодский. В позиции сказано, что не могут быть мотивы “ненависти и вражды” одновременно “политическими” и “к каким-то социальным группам” — как то указано в обвинении. Это взаимоисключающие понятия. Расследование шло “столько месяцев, но установить к какой группе ненависть — не удалось”. Так и написали – “какой-либо”. “Можете сами выбрать” — читает Нововолодский, иногда прерываясь на собственные эмоциональные комментарии. Например, добавляет, что это сделано, чтобы дать третью часть и “упрятать за решетку” Скочиленко.
Новолодский комментирует, что за 50 лет адвокатства не встречал, чтобы в обвинении был не УК РФ [имея в виду ратификацию договоров с ЛДНР и т. д.] и спрашивает, для чего это в уголовном процессе. Ответа не получает. Никонова начинает смеяться в голос, Новолодский указывает на это и говорит, что это неприемлемо — смеяться над ошибками прокуратуры. Суд не ведет и бровью.
Специалистка Гришанина, проводившая лингвистическую экспертизу, написала открытое письмо в поддержку СВО и не может быть экспертом. Также она не обладает психологическим образованием и не может говорить о наличии психологических признаков дискредитации, как указано в фабуле.
Новолодский язвит на тему парадоксального обвинения и владения языком прокурорки, написавшей обвинение, в котором нет логических связей. Звучат такие фразы, как “уголовно-процессуальный абсурд”. В своей позиции, которую зачитывает Новолодский, подзащитная высказывает непонимание, как изъятые при обыске бежевые ботинки, чехол для гитары и брюки “бАрдового” цвета будут участвовать в доказывании субъективной вины.
Подсудимая недоумевает: Где в тексте про моего прадеда заведомо ложная для меня информация?
В это время прокурорка, отворачивается к окну, сидит в телефоне…
Новолодский говорит о “глупости, которая миазмами пронизывает нашу следственную власть”. Он замечает, что на прямой вопрос защитников следователь Коханов сказал, что не имеет отношения к обвинению Скочиленко. Новолодский замечает, что уточнил у него: “вы хоть читали обвинение?” На что следователь прямым текстом ответил, что не читал. А предыдущий следователь уволился – “не смог работать”.
После того как Новолодский заканчивает выступление — подсудимая задает вопросы по поводу обвинения:
Новолодский говорит, что они подготовили ходатайство об отложении, и предлагает подумать суду, не надо ли вернуть дело прокурору, и ссылается на невозможность вынести решение, не опозорившись. А прокурорке предлагает подумать, как ответить на вопросы.
Никонова говорит, что сторона защиты решила, что ей нужно время — она не спорит. Раз уж защита не может осознать того, что написано в обвинении. Новолодский просит не допускать неэтичных выступлений в сторону защиты. Прокурорка с ухмылкой просит суд о том же. Новолодский просит не давать возвышаться прокурорке над защитой, но судья не обращает на это внимания и говорит, что позиция защиты изложена, и участникам напомнили про регламенты.
Пресса просила время для фото и видео, и судья вроде как разрешила, но приставы стали выталкивать всех, кто хоть ненадолго задерживался у “клетки”.
