Василеостровский суд слушает дело по обвинению бывшего пристава Карена Ахумяна и сотрудника банка Виталия Алексеева в получении взятки. Ахумян вел два исполнительных производства в отношении компании «Веритас менеджмент групп», с которой в 2016 году суды взыскали около 4 млн рублей в пользу обманутых клиентов. В начале декабря 2017 года гендиректор компании Александр Лебедев обратился в службу собственной безопасности управления судебных приставов с жалобой на сотрудника, который вымогает взятку. Лебедев написал заявление на двух человек, которые потребовали 300 тысяч рублей, в противном случае ему якобы обещали причинить тяжкий вред здоровью. При выплате суммы бизнесмен, по версии следствия, избежал бы физической расправы, и исполнительное производство по взысканию было бы закрыто, так как у компании отсутствует подлежащее взысканию имущество.
«Заседание 6 ноября длилось больше четырех часов. Все ожидали явки Лебедева, в отношении фирмы которого в службе приставов находилось исполнительное производство. Принудительный привод возымел эффект, и свидетеля допрашивали на протяжении всего слушания, вопросами сыпала и защита, и обвинение.
Началось же заседание с отвода представительнице прокуратуры Молодцовой, поскольку та, по заявлению адвоката Корниловой, «до начала слушания общалась с Лебедевым, а когда это заметили, ушла со второго этажа в комнату приставов и продолжила общение, закрыв дверь». Все защитники ходатайство коллеги поддержали, усмотрев в ситуации неравенство сторон:
– Мы тоже хотели бы поговорить со свидетелем, и сторона защиты на это имеет большее право, чем обвинения, – аргументировал свою позицию адвокат Печун.
Однако судья через полчаса ходатайство отклонила, указав, что «адвокатом не представлены подтверждающие факт сведения».
После этого начали допрос свидетеля Лебедева:
– В середине прошлого года Ахумян звонил мне в связи с исполнительным производством и настойчиво приглашал на встречу: необходимо было предоставить ряд документов, некоторые я смог сразу привезти, какие-то находились у бухгалтера. Также звонили неизвестные, с которыми встречался в ресторане, где мне начали угрожать, показали решение суда по исполнительному производству, расписки Степановой (с просрочкой строительства дома для которой были связаны долги фирмы), сказали, что на выплату долга в размере 3 млн рублей есть 10 дней. На это я сказал, что дом Степановой построен, и она в нем живет, на что ответили угрозами, сказали, что «прямо сейчас могут ногу прострелить». Я написал заявление в полицию, после которого было проведено множество оперативно-розыскных мероприятий. Я следовал во всем инструктажу сотрудников полиции, затем были еще встречи с Ахумяном, который в ответ на рассказ об угрозах от неизвестных посоветовал обратиться в полицию. А потом были звонки от неизвестного лица, и в результате я встретился с Алексеевым, которого на тот момент знал под именем Олег, и передал ему денежные средства, часть из которых представляла собой муляж.
Отвечая на вопросы защиты, Лебедев уточнил, что написал заявление об угрозах 30 ноября, а подал его только 4 декабря потому, что консультировался с юристами, что делать. Текст заявления в электронном виде передавал следователю. Кроме записей, которые велись на диктофон угрозыска, записывал все разговоры с приставами на свой телефон, часть из них удалил, посчитав, что они не нужны. Уверенности, что неизвестные, угрожавшие ему, связаны именно с Ахумяном, у Лебедева нет, однако у него было две версии: они связаны либо со Степановой, либо с Ахумяном, поскольку иначе не могли получить те документы, которые показывали ему в ресторане.
Адвокат Печун обратил особое внимание на то, что Лебедев в одном из последних разговоров с Ахумяном о погашении задолженности (цитировалась стенограмма переговоров), после того, как Ахумян говорит ему буквально «получится погасить до Нового года – хорошо, нет – нет», продолжил разговор о деньгах, «которые решат проблему». По мнению защиты, свидетель здесь проявил настойчивость, чем нарушил инструктаж. Лебедев знал, что сотрудники полиции планируют передачу денежных средств и задержание, однако нацелен на задержание не был, «следовал инструкциям». На момент передачи денег на сайте уже имелась информация о закрытии исполнительных производств, и свидетель об этом знал.
Записи с диктофона Лебедева переписывались на компьютер сотрудника управления угрозыска Метуса, Лебедев часть стенограмм расшифровывал практически сам, но в ходе оформления записей иногда уезжал по делам.
Судьба заявления Лебедева об угрозах неизвестна, никаких мер для установления личности неизвестных, судя по рассказу свидетеля, предпринято не было. Видеозаписи в ресторане не изымались, телефон, с которого звонили, недоступен. По словам сотрудников полиции, Степанова не имеет отношения к угрожавшим Лебедеву, однако, судя по его рассказу, доверия к следствию у него также нет.
Обвиняемые также задавали свидетелю вопросы. Наиболее эмоционален был Алексеев: попросив задать свой первый вопрос, он взволнованно спросил:
– Поняли ли вы, что Алексеев и Ахумян не связаны с угрозами?
– Пока нет, – ответил Лебедев.
– Как вам спится после этого по ночам? – добавил обвиняемый, и перед тем, как судья успела попросить занести замечание в протокол, добавил: – Спасибо, извините.
Лебедев также сказал, что Ахумян всегда общался корректно, никаких угроз не было. Поскольку на многие вопросы свидетель отвечал, что затрудняется с точностью описать события, и ему нужно свериться с записями (несколько раз оглашались протоколы предварительного следствия), адвокаты спрашивали о точности показаний и их корректной записи в протоколах допросов. Лебедев не вносил замечаний в протокол, хотя в нем содержались ошибки, в частности, неправильные даты.
В следующем заседании ожидается допрос Метуса, а к Лебедеву, как настаивает защита, появятся после этого новые вопросы, поэтому свидетель от явки не освобожден, и также должен снова явиться в суд».
