Наблюдатели рассказывают, каким было заседание 8 октября. 

В коридоре суда адвокаты обсуждали, что не все присяжные явились – суд и секретарь опоздание не комментировали. У входа дежурили две сотрудницы ФССП, которые предупредили, что в зал пригласят – о возможности войти предупредил помощник секретаря, который проверял явку и документы сторон. До начала слушания, когда все заняли места, одна из сотрудниц ФССП потребовала, чтобы я опустила телефон, запрещая фотографировать, хотя председательствующая никакого запрета на ведение съемки не высказывала. Два прокурора и пять защитников по-прежнему расположились за одним из двух столов таким образом, что обвинение физически находилось ближе к судье. Объявив заседание продолженным, председательствующая сообщила о замене секретаря и спросила, нет ли у сторон отводов. После того, как стороны высказались отрицательно, судья поставила на обсуждение вопрос о возможности продолжить слушать дело. От одного из присяжных “основного состава” поступила телефонограмма – он заболел. Еще двое присяжных отсутствуют – “номер 19 опаздывает, а номер 20 не явился”. Судья спросила, возможно ли “отложиться на четверг” – сразу на вопрос отреагировало обвинение, сказав, что в четверг готово обеспечить явку свидетеля. Прокурор добавил, что считает продолжение слушания нецелесообразным ввиду отсутствия троих присяжных, в том числе одного “основного”.

Защита не возражает против отложения, четче всех высказывается защитница Нусимовича. Сразу после объявления о назначении следующего заседания на четверг она заявляет “процессуальное ходатайство”:

– Поскольку со стороны обвинения все время допускаются нарушения, а председательствующая не пресекает их… Обвинение демонстративно занимает места подсудимых, кроме того, на первом заседании был только один гособвинитель, теперь их два. Сидя за одним столом с адвокатами, обвинение слышит все, что происходит со стороны защиты. В связи с этим просим разделить по крайней мере столы, поскольку стирается грань между сторонами. Обращаем внимание, что у подсудимых нет столов и, следовательно, возможности вести какие-либо записи. Также подсудимый Нусимович страдает тугоухостью и не слышит с мест, которые отвели обвиняемым, показания свидетелей, в то время как нельзя задавать уточняющие вопросы. Согласно УПК суд создает необходимые условия для осуществления защиты своих прав. Обвинением поднимался вопрос о незаконности действий сотрудников ОМОНа, однако приговор отменен в частности потому, что до присяжных была доведена эта информация. Несмотря на это суд дает возможность ответить свидетелю на вопрос о законности / незаконности действий ОМОНа. Никто не может подвергаться пыткам, а также унижающему достоинство обращению. Тем не менее такие высказывания, как “А что вы спрашиваете, если вас там не было”, или “Артист” в отношении Нусимовича мы рассматриваем как унижающие. Судя по всему, обвинение очень боится повторного оправдательного вердикта. Мы просим по крайней мере раздвинуть столы защиты и обвинения и найти подсудимым место, а также довести до стороны обвинения, что вопросы законности действий ОМОНа не являются предметом рассмотрения данного дела. Просим также обеспечить сохранность аудиозаписи, поскольку возможно ее случайное или преднамеренное уничтожение.

Расположение участников процесса

– Как это воспринимать? – реагирует судья. – Как возражение на действия председательствующего? Разъясняю стороне защиты, что УПК не предусматривает расположение столов. Я предлагаю сесть адвокатам за такой же стол напротив обвинения, у нас много мест. Для вас, Нусимович, разъясняю, что ознакомление с протоколом или аудиозаписью частями – это право, а не обязанность. Что же касается намеков на уничтожение – это проявление неуважения к суду, это вообще может быть основанием для отмены приговоры. Еще раз повторяю, Нусимович, что вы вправе сами вести аудиозапись. По поводу нахождения подсудимых здесь – это очень близко к допрашиваемым. Ну, а “артист” – это все-таки не оскорбление.

– Это не оскорбление, а характеристика, – говорит с места Нусимович, – ваша честь, а по поводу места… Я не видел половины присяжных, и они не видят меня.

– Зачем присяжным вас видеть? Сейчас мы рассматриваем доказательства.

– Я отсюда плохо слышу, я могу сесть в уголке, у стола защиты, чтобы писать и лучше слышать. Я разве сорву этими действиями процесс?

– Нусимович, здесь речь всего лишь о паре метров, разве есть разница…

– Большая разница, люди стоят ко мне спиной, звук уходит вперед.

– Еще раз повторяю, что вы можете вести аудиозапись и если нужно, попросить перерыв, чтобы ее прослушать. – заключает председательствующая.

– Колонка и микрофон также имеются, – добавляет прокурор.

– Все, заседание закончено, – суд объявляет об окончании слушания.

– Вот сволочь, – произнес один из обвиняемых, и все начали выходить.