О деле: приговором Санкт-Петербургского городского суда Лагиеву В.Л. назначили наказание в виде 6 лет лишения свободы, Алборову – 9 лет (оба осуждены по п. “а” ч. 3 ст. 161 УК РФ), Иманмурзаеву – 17 лет (п. “з”, ч. 2, ст. 105; п. “в”, ч. 4, ст. 162 УК РФ).
В марте 2021 года подсудимые совершили нападение на Ивана Тонкошкура: его связали и били, в результате потерпевший скончался. У убитого похитили ключи от квартиры, уже у двери квартиры совершили нападение на вторую потерпевшую – Ольгу: ее связали, избили и затащили в квартиру. Из квартиры похитили деньги, мобильный телефон и часы.
Защитники Вашакидзе, Хаславская, Тырин защищают, соответственно, Иманмурзаева, Лагиева, Алборова. Дело рассматривает Второй апелляционный суд коллегиальным составом. Председатель – Татьяна Григорьевна Егорова.
Подсудимые не доставлены, участвуют по видеоконференцсвязи (ВКС) с СИЗО-1 (Лагиев) и СИЗО-3 (Алборов, Иманмурзаев), очно присутствуют адвокаты Тырин А. А., Вашакидзе В. Б., Хаславская О. Ю., потерпевшая Сорокина О. В., прокурор Моисеев.
Трансляцию из обоих СИЗО выводят на один монитор с разделением на два маленьких окна. Из-за малого масштаба изображения подсудимых практически не видно. В начале заседания подсудимые несколько раз жалуются на плохую слышимость по ВКС и обращаются к суду с просьбой говорить погромче.
Суд не объявлял состав коллегии и участников процесса, указанные сведения озвучены лишь в конце заседания при оглашении итогового решения. Заседание начинают с обсуждения возможности рассмотрения дела в отсутствие представителя потерпевшей Тонкошкур Л. И. – адвоката Ушакевича В. А. Адвокат Тырин оставляет на усмотрение суда в случае наличия сведений о его надлежащем извещении, остальные не возражают. Суд определяет продолжить рассмотрение в отсутствие Ушакевича.
Судья Егорова сообщает сторонам, что Лагиев ознакомился с протоколом заседания и направил в Санкт-Петербургский городской суд (первая инстанция) замечания на него, которые рассмотрены судьей по делу, вынесшей отказ в их принятии. На это постановление Лагиев подал жалобу, которую озаглавил как “представление”.
Суд: Рассматривать, Лагиев, этот документ как вашу апелляционную жалобу на постановление Санкт-Петербургского городского суда, так, нет? Вы желаете, чтобы она была рассмотрена сегодня вместе с другими апелляционными жалобами?
Лагиев: Ваша честь, если это как-то повлияет на затягивание времени… т. е. я бы хотел сегодня рассмотреть… т. е. если моя жалоба как-то повлияет на заседание, то я бы не хотел бы этого. А если она не повлияет, и мы ее можем рассмотреть, и дальше продолжить заседание, то можно и так.
Суд: Понятно, значит, вы желаете рассмотреть ее сегодня.
Остальные участники процесса не возражают, суд определяет принять жалобу Лагиева и рассмотреть ее вместе с остальными. Судья Егорова докладывает дело в части приговора и поданных на него апелляционных жалоб.
В своей апелляционной жалобе Алборов и его защитник Тырин полагают, что приговор подлежит изменению с применением в отношении Алборова уголовного закона о менее тяжком преступлении, предусмотренном пп. “а”, “в”, “г”, “д” ч. 2 ст. 161 УК РФ, с переквалификацией деяния с совершенного организованной группой на группу лиц по предварительному сговору и назначением наказания в виде условного осуждения. Правовая оценка суда не соответствует установленным вердиктом фактическим обстоятельствам. Суд допустил противоречие и вышел за пределы предъявленного Алборову обвинения, нарушив его право на защиту и положения ст. 252 УПК РФ.
В своей апелляционной жалобе Лагиев и его защитница Хаславская считают, что приговор подлежит отмене ввиду несоответствия требованиям ч. 4 ст. 302 УПК РФ и положениям п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ “О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое”. Действия Лагиева подлежат квалификации по ч. 1 ст. 161 УК РФ с назначением наказания, не связанного с лишением свободы. Фактические обстоятельства, изложенные в приговоре, противоречат разъяснениям Верховного Суда, председательствующим нарушена ст. 348 УПК РФ, поскольку Лагиев оправдан вердиктом в части разработки организационной структуры группы и установлении в ней жесткой дисциплины, однако суд квалифицировал его действия по признаку организованной группы (ч. 3 ст. 161 УК РФ). При назначении наказания суд не учел смягчающие обстоятельства: наличие малолетнего ребенка, поведение Лагиева после совершения преступления, его чистосердечное признание, оцененное судом как явка с повинной, активное содействие следствию. Лагиев показал, куда выбросил часы, которые в дальнейшем изъяли, осмотрели и приобщили в качестве вещдока. При обсуждении последствий вердикта не исследовали обстоятельства, связанные с квалификацией содеянного, в чем усматриваются признаки нарушений ст. 346, 347, 348 и др. УПК РФ.
В жалобе на постановление об отклонении замечаний на протокол Лагиев указывает на нарушение ст. 346, 347, 348 УПК РФ, в связи с чем считает постановление незаконным и настаивает, что поданные им замечания должны быть рассмотрены и учтены при вынесении итогового решения.
В апелляционной жалобе Иманмурзаев и защитник Вашакидзе выражают несогласие с приговором, заявляя, что выводы суда не основаны на вердикте, согласно которому Иманмурзаев не давал согласия Алборову на участие в нападении на потерпевшего, лишении его жизни, нападении на проживающих с ним лиц, а также не преследовал цели завладения имуществом. Поскольку суд указал, что из установленных вердиктом обстоятельств не следует осведомленность Иманмурзаева, что завладение чужим имуществом Алборов и Лагиев намеревались совершить с незаконным проникновением в жилище в крупном размере, это указывает на его неосведомленность об их планах. По мнению защиты, Алборов не привлекал Иманмурзаева к нападению на потерпевшего с целью завладения имуществом и не посвящал в этот план, имущество похитил самостоятельно и распорядился по своему усмотрению, поэтому в действиях Иманмурзаева отсутствует эксцесс исполнителя, связанный с совершением разбоя. Ссылаясь на разъяснения п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ “О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое”, считают, что преступление не является оконченным. Умысла на лишение жизни у Иманмурзаева не было, а от нанесенных им ударов у потерпевшего образовалась закрытая тупая травма головы, чем причинен тяжкий вред здоровью и последовала смерть на месте происшествия. Действия Иманмурзаева следует квалифицировать по ч. 1 ст. 111 УК РФ. Несмотря на признание в качестве смягчающих обстоятельств явки с повинной и признание Иманмурзаева заслуживающим снисхождения, отсутствие отягчающих обстоятельств, суд назначил чрезмерно суровое наказание, необоснованно не осуществив последовательного применения ч. 1 ст. 61 и ч. 1 ст. 62 УК РФ. Иманмурзаев заявляет о нарушении своих прав при рассмотрении дела, в связи с чем просит отменить вердикт и приговор, вынести в адрес председательствующего частное определение. 04.07.2022 г. после отбора присяжных объявили перерыв для удаления коллегии в совещательную комнату в целях избрания старшины присяжных. В этот момент вслед за ними в совещательную комнату заходила потерпевшая Сорокина, которая могла общаться с присяжными, что негативно повлияло на принятые ими решения. Настаивает на подробно излагаемых им обстоятельствах произошедшего, свидетельствующих об отсутствии умысла на убийство. Полагает, что свидетель Губ, давая показания в суде, был в наркотическом опьянении, однако суд не придал этому значения. Суд не учел наличие у Иманмурзаева заболеваний, нахождение на учете в связи с туберкулезом, перенесение девяти операций, а также материальное положение, необоснованно взыскав с него 2 млн рублей. Нарушена ст. 347 УПК РФ, т. к. отсутствовала стадия обсуждения последствий вердикта. Он был лишен реальной возможности ознакомления с аудиопротоколом, поскольку при этом отсутствовал протокол на бумажном носителе.
В возражениях гособвинитель Ожиндовский, потерпевшая Сорокина, представитель потерпевшей Тонкошкур просят оставить приговор без изменения, апелляционные жалобы считают необоснованными и просят оставить без удовлетворения. Суд докладывает о поступлении дополнений к апелляционной жалобе от Лагиева, поданных 31.03.2023 г. Жалоба развивает довод, что гособвинитель необоснованно отказался от обвинения и квалифицировал его действия по ст. 161 УК РФ, а также иные доводы. Суд ставит на обсуждение возможность принятия дополнений к рассмотрению.
Хаславская заявляет, что закон безусловно содержит указание на необходимость принятия дополнений не позднее, чем за пять суток до начала рассмотрения, однако жалобы по существу еще рассматривать не начинали, в процесс фактически не выходили. По мнению защиты, нарушено право Лагиева на ознакомление с протоколом заседания и подачу замечаний. В своей апелляционной жалобе он указывал, что предоставит дополнительную апелляционную жалобу после ознакомления с протоколом. В связи с тем, что право Лагиева на ознакомление с протоколом восстановлено, он смог с ним ознакомиться, полагает, что дополнение необходимо принять к рассмотрению. Позиция остальных защитников и подсудимых аналогична.
Прокурор полагает, что в связи с нарушением сроков подачи дополнение не подлежит рассмотрению. Потерпевшая оставляет на усмотрение суда.
Суд определяет, что дополнение Лагиева не соответствует ч. 4 ст. 389.8 УПК РФ в части сроков его направления. Лагиев ознакомлен с аудиозаписью протокола заседания в рамках своего ходатайства и с соблюдением его прав, предусмотренных ст. 47, а не ст. 259 УПК РФ. Что судья первой инстанции добросовестно отреагировала на поданные замечания после ознакомления с протоколом и аудиозаписью, не порождает у Лагиева возобновление его прав на подачу дополнений к апелляционной жалобе. Это разные процессуальные права и они рассматриваться должны по-разному. Дополнение как документ, порождающий процессуальные последствия (отложение заседания, вручение его копий и т. д.), принят не будет, однако защита вправе предлагать содержащиеся в нем доводы для обсуждения в ходе своих выступлений.
Суд выясняет у сторон, есть ли необходимость в повторном исследовании доказательств и документов. Все отвечают отрицательно, однако защитник Тырин просит особо обратить внимание на имеющиеся в деле документы, подтверждающие доводы апелляционной жалобы о существенных нарушениях уголовно-процессуального закона и его неправильном применении: вопросный лист, речь гособвинителя, приговор, где судья прямо указывает, что вердикт не влияет на ее выводы.
Судебная коллегия определяет провести судебное следствие без повторного исследования доказательств по делу.
Суд переходит к прениям.
Первым выступает Лагиев. Начинает с извинений за свою эмоциональность: “Я просто в четвертом поколении военный, поэтому, наверное, просто эмоциональный”.
Лагиев ссылается на нарушение прокуроркой процессуального законодательства, в частности, давала квалификацию вердикту присяжных. Судья признала подсудимых устойчивой группой, и, несмотря на вердикт присяжных, заявляет, что подсудимые представляют собой организованную группу лиц. По мнению Лагиева, не было стадии обсуждения последствий вердикта:
По ходатайству гособвинителя исследованы характеризующие сведения, после чего представитель потерпевшей Ушакевич заявил, что хочет приобщить иски, моральный, физический вред, “где нам моральный вред приобщают по ч. 2 cт. 105 и ч. 4 cт. 162 УК РФ”. Это приводит к тому, что нет обсуждения вердикта, т. к. сами же адвокаты не знали, по каким статьям выставлять иски, поскольку судья не дала разъяснения, по каким статьям будет проводить прения. Судья делает Лагиеву замечание за критику речи, данной Ушакевичем на стадии прени.
Слово предоставляют Алборову. Повторяет доводы Лагиева, ссылаясь на то, что присяжные вычеркнули из вопросного листа разработку организационной структуры и установление дисциплины, смягчив предъявленное обвинение и убрав организованную группу. Прокурор на стадии обсуждения вердикта говорил, что их действия следует квалифицировать по п. а ч. 3 cт. 161 УК как грабеж с незаконным проникновением в жилище с применением неопасного насилия в крупном размере организованной группой, после чего судья Пономарева вынесла приговор по данной статье, фактически приняв сторону обвинения. Суд вроде бы учел смягчающие обстоятельства (несудимость, наличие матери-инвалида), а по факту дали срок выше 3/4 части, “не совсем правильно”.
Далее выступает Иманмурзаев. “Конечно, я чуть малограмотный российский гражданин, могу где-то что-то не так сказать, прошу прощения. Начну, наверное, с мотива и с умысла, будь оно доброе, будь оно злое, но с мотива и с умысла, наверное, начинается, почему я там очутился вообще”.
Иманмурзаев сразу начинает с фактических обстоятельств дела, о количестве ударов, которое он нанёс потерпевшему. Судья прерывает его, говоря, что это установлено присяжными, и спорить с этим они [коллегия] не могут.
Иманмурзаев оспаривает квалификацию его деяния как убийства – ведь присяжные вычеркнули формулировку “лишении его [Тонкошкура] жизни, а также нападении на иных проживающих с потерпевшим лиц”. Подсудимый ставит под сомнение законность состава присяжных, т. к. адвокат потерпевшей и присяжный № 8 имеют одну фамилию – Карабулин.
Хаславская (защитница Лагиева) дублирует ряд доводов своего подзащитного. Прокурор грубо нарушил положения постановления Пленума Верховного Суда “О применении судами норм УПК РФ, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей” и ст. 246 УПК РФ, что гособвинитель при обсуждении последствий вердикта не вправе отказаться или изменить обвинение. Прокурор переквалифицировал действия Лагиева на п. “а” ч. 3 ст. 161 УПК, что в соответствии с приведенными положениями закона также недопустимо.
Суд учел в качестве смягчающих обстоятельств наличие у Лагиева малолетнего ребенка, чистосердечное признание, недавнюю смерть отца, отсутствие судимостей, положительные характеристики по месту работы и от свидетелей, однако проигнорировал его поведение после совершения преступления, активное содействие следствию, действия по розыску похищенного имущества.
Лагиев в полном объеме признал все гражданские иски, полностью признал свою вину в совершении преступления по пп. “а”, “в”, “г”, “д” ч. 2 ст. 161 УК, искренне раскаялся. При вынесении приговора допустили существенные нарушения процессуального закона, просит его отменить и квалифицировать действия подзащитного пп. “а”, “в”, “г”, “д” ч. 2 ст. 161 УК. Учитывая совокупность всех смягчающих обстоятельств, просит назначить наказание, не связанное с лишением свободы, условно.
Тырин (защитник Алборова) полагает, что при вынесении приговора допустили существенные нарушения уголовно-процессуального закона, основные доводы уже изложены в предыдущих выступлениях…
Вашакидзе (защитник Иманмурзаева) указывает на полное противоречие выводов суда вердикту присяжных, игнорирование их ответов, где установлено, что Иманмурзаев никакого согласия на нападение на Тонкошкура, хищение его имущества, а также имущества членов его семьи не давал. Вопрос – если Иманмурзаев не договаривался ни с кем ничего похищать у Тонкошкура, то откуда взялись эти выводы суда, что Алборов договорился с остальными, в том числе с Иманмурзаевым? Вердикт это полностью отрицает. Его подзащитный телефон не похищал, в приговоре суда отражено, что данный телефон вместе с ключами с места происшествия похитил Алборов. Дальше суд приходит к выводу, что при всем при этом Иманмурзаев не был осведомлен, что Алборов и Лагиев будут похищать имущество в крупном размере путем проникновения в жилище. Тогда вопрос – с какой целью он договаривался с Алборовым и Лагиевым о хищении ключей от квартиры, они что, представляли какую-то материальную ценность, их можно продать, выменять на что-то? Со всей очевидностью ясно, что никакой договоренности о нападении его подзащитный не давал, с чем согласились присяжные, не намерен был совершать какое-либо хищение. Вот эти все расхождения, полное противоречие выводов суда вердикту присяжных являются незаконными и влекут безусловную отмену данного приговора. Более того, суд, опять же, приходит к выводу, что Иманмурзаев совершил разбой, действуя соисполнителем, поскольку привлечен Алборовым к нападению на Тонкошкура с целью завладения имуществом последнего. Опять же, присяжные ответили, что никакой цели завладения имуществом Тонкошкура он не преследовал. Тогда возникает законный вопрос – разбой из чего проистекал, если не было цели хищения имущества и самого факта грабежа, откуда взялась квалификация по разбою?
Приговор подлежит отмене как не основанный на вердикте – защита считает, что в действиях Иманмурзаева есть признаки состава преступления ч. 4 cт. 111 УК, т. к. он пояснил, что у него возник конфликт уже после всего этого, когда он остался наедине с потерпевшим. В ходе этого конфликта произошло, к сожалению, “то трагическое обстоятельство”, которое привело, к сожалению, опять же, к гибели Тонкошкура.
Прокурор Моисеев считает доводы апелляционных жалоб безосновательными, следовательно, подлежащими отклонению. Вердикт вынесен с соблюдением закона, доводы о возможном незаконном воздействии на присяжных несостоятельны. Доводы о нарушении запрета на общение присяжных с лицами, не входящими в состав суда, являются голословными, ничем не подтверждены. Как следует из протокола заседания, подобных заявлений от осужденных и их защитников не поступало. Полагает голословным и сегодняшнее заявление Иманмурзаева, что один из присяжных может являться родственником представителя потерпевшей. Если обратить внимание на протокол заседания, суд достаточно подробно занимался выяснением данного обстоятельства.
Стадия обсуждения последствий вердикта проведена в строгом соответствии с требованиями закона, все доводы, что она фактически не проводилась, основана на неправильном толковании норм УПК.
Присяжными уголовный закон применен правильно, данная в приговоре правовая оценка действий подсудимых соответствует вердикту. Суд дал убедительное обоснование наличия признаков организованной группы, которая была заранее организована, соучастники тщательно планировали свои действия, заранее договорились о совершении преступления, разграничили роли. Доводы жалобы в этой части несостоятельны. Судом дал убедительное обоснование наличия в действиях Иманмурзаева признаков преступления по п. “з” ч. 2 ст. 105, п. “в” ч. 4 cт. 162 УК. Исходя из установленных вердиктом фактических обстоятельств, Иманмурзаев привлечен Алборовым к хищению имущества Тонкошкура, однако вышел за пределы сговора, применив к последнему опасное для жизни и здоровья насилие, чем причинил телесные повреждения, расценивающиеся как тяжкий вред здоровью, повлекшие смерть потерпевшего. Суд пришел к верному выводу, что Иманмурзаев предвидел возможность наступления смерти потерпевшего и желал этого, т. е. действовал с умыслом на убийство. Доводы жалобы о наличии в действиях Иманмурзаева признаков преступления по ч. 4 cт. 111 УК противоречат вердикту и не являются обоснованными.
Наказание назначено справедливо и должным образом мотивировано. Смягчающие обстоятельства и признание Иманмурзаева заслуживающим снисхождения вопреки доводам жалобы не влекут за собой последовательного применения ч. 1 ст. 62, ч. 1 ст. 65 УК, о чем имеется соответствующий Пленум Верховного Суда. Постановление суда от 30.03.2023 г. полностью отвечает требованиям закона. Просит оставить приговор без изменения, все апелляционные жалобы без удовлетворения.
Потерпевшая Сорокина обращает внимание, что все подсудимые и защитники в один голос говорят, что не было никакой организованной группы. Считает, что данный термин употреблен верно, “они же не по улице шли и не увидели там “о, мужик, давай у него машину отобьем””. Лагиев с Алборовым договаривались заранее, это между ними обсуждалось, Алборов приходил с Мельниковым, они наблюдали на парковке. Т. е. они выслеживали, ждали: в какое время он приходит, уходит. “На мой взгляд, этот термин именно это и обозначает, что они сговорились заранее – это и означает организованную группу”.
Про Лагиева говорят, что он “такой белый, пушистый”, ранее не судим, а на самом деле судим, хоть судимость и погашена, за угрозу убийством. В этот раз он убийство организовал, в следующий раз, может, и сам пойдет кого-нибудь убьет.
Реплика Хаславской. Возражает, что ее подзащитный “не судим перед законом”. Еще раз обращает внимание, что единственная фраза, отличающая организованную группу от группы лиц по предварительному сговору, о руководческих функциях Лагиева, установлении жесткой дисциплины и т. д., исключили присяжные, поэтому не подтверждаются доводы гособвинителя, что суд якобы дал убедительное обоснование наличия признаков организованной группы.
Реплика Тырина. Есть вердикт, где исключена разработка и организация группы и установка жесткой дисциплины, и есть решение суда, где суд указывает в нарушение норм УПК, что это не влияет на выводы суда. “Вот, соответственно, ваша честь, и вся позиция защиты”.
Далее следует реплика Лагиева, во время которой он скандалит с прокурором, который, по его мнению, игнорирует вопросный лист, и затем переходит к тому, что сама потерпевшая имеет судимость по 161 ст. УК, но судья прерывает его, делая замечание. Лагиев извиняется, заседание продолжают.
Реплика прокурора. Отмечает, что никто из гособвинителей от обвинения полностью либо в части не отказывался. Данные утверждения очевидно основаны на неправильном восприятии. По поводу якобы оправдания в части организованной группы: из второго вопроса вердикта явно следует, что преступление совершено именно организованной группой. “Признано доказанным, что в такой-то период времени Лагиев решил организовать группу лиц для нападения на Тонкошкура, взял на себя функцию руководителя, дальше перечислены действия, которые совершали члены данной группы”. Полагает, что для юридической квалификации как организованной группы этого более чем достаточно.
Лагиев: Группа лиц, группа, не организованная.
Суд: Замолчите, я вам не разрешаю более говорить!
Лагиев: Прошу прощения, ваша честь.
Суд: Последний раз принимаю ваше прощение, иначе отключим микрофон.
Более реплик нет, прения объявляют оконченными.
Осужденным предоставляют последнее слово.
Суд: Лагиев, последнее слово ваше, пожалуйста, без эмоций. Как подобает взрослому человеку мужского пола.
Последнее слово Лагиева. “Я, как человек, имею право на второй шанс, я полностью свою вину признаю, согласно вердикту присяжных по 161-ой статье. Говорить, что, там, я этого не хотел или еще че-то, я не буду, т. е. я раскаиваюсь в содеянном полностью, и знаете…” Также Лагиев заявил, что он “лучше поедет Родину защищать от нацистов, которые сейчас оккупируют наши земли”, и он не тот, кем государство пытается его сделать.
Последнее слово Алборова. “В своем последнем слове хотел бы сказать, что я с первого дня соглашался и сам это говорю, что я виновен и признаю свою вину, совершенную по 161-ой 2-ой. Готов понести наказание за то, что я совершил, а то, чего не было, – я за это, ну, не хочу нести наказание. Тут после двухлетней отсидки я, наверное, пришел к такому выводу, что лучше бы, наверное, у нас и вправду была организованная группа, тогда бы, наверное, не было таких последствий. Но, к сожалению, все не вернуть, и как бы, в данный момент у нас если и организованная группа, то каких-то дураков, получается. Вину свою признаю в части 161-ой 2-ой, иск я свой тоже признаю, со штрафом не согласен”.
Последнее слово Иманмурзаева. Речь Иманмурзаева сводится к тому, что он не сможет даже за сто лет выплатить штраф, который назначил ему суд, и лучше он поедет воевать, защищать родину, чем сидеть 17 лет, за несправедливый приговор. “…Я же не отрицал, с первых дней говорю, Господь всевышний, у меня с человеком драка получилась. Но настолько борщить тоже же нельзя. Очень сильно сожалею об этом, конечно, и моя 70-летняя мама тоже. Чтобы своим сестрам, никому ничего стыдно перед ней не было, я лучше поеду Родину защищать, чем здесь сидеть и гнить.”
Коллегия удаляется в совещательную комнату на 17 минут, затем возвращается и оглашает вводную, резолютивную части вынесенного апелляционного определения: приговор суда первой инстанции оставить без изменения, апелляционные жалобы без удовлетворения.
