О деле: Дарью Трепову обвиняют в убийстве Владлена Татарского (Максима Юрьевича Фомина) по статьям о теракте, незаконном обороте взрывчатки и подделке документов. Вместе с Треповой судят ее знакомого Дмитрия Касинцева. По версии следствия, Дмитрий Касинцев, зная о причастности Треповой к смерти Владлена Татарского, разрешил ей спрятаться у себя в квартире.
Дело рассматривает 2-й Западный окружной военный суд в выездном заседании в 1-ом Западном окружном военном суде. Судебная коллегия в составе Тимура Георгиевича Жидкова, Романа Викторовича Владимирова, Олега Александровича Шишова.
Доставлена Трепова, явились Касинцев, защитники (адвокаты) Берман, Конева, потерпевшие Арнис, Королева, Любина, Сапьян, Рачков, Фомина (жена Татарского), Смотрова, представитель потерпевшего Гусева — адвокат Рудченко, представитель потерпевшего ООО «Конкорд Менеджмент и Консалтинг» — адвокат Халилов, гособвинитель — старший прокурор отдела управления Генпрокуратуры РФ Тихонова Н.В.
Судья Жидков сообщает о поступлении «неоднократных запросов, в том числе и устного характера, о возможности ведения видеозаписи, фотографирования процесса», доводя до сведения присутствующих «ранее принятое решение о том, что видеозапись и фотографирование в процессе не были разрешены в ходе первого заседания, порядок не менялся и меняться не будет: есть перерывы, в перерывах по ходатайству, обращаю ваше внимание, по ходатайству участников, если они желают что-то пояснить вам, рассказать, быть сфотографированным, заснятым на видео, обращайтесь к ним, получайте разрешение и снимайте, ради бога».
Обсуждаются и исследуются гражданские иски потерпевших: Фомина (мать Татарского) — компенсация морального вреда с Треповой и Денисова на сумму 15 млн рублей, Буторина — моральный и имущественный вред с Треповой на 547 500, Вологин — моральный и имущественный вред с Треповой и Денисова на 297 890 (приложены подтверждающие медицинские документы, справка об операции, чеки), Джикаева — моральный и имущественный вред с Треповой на 2 303 715 (чеки и подтверждающие меддокументы), Елисеева — моральный вред с Треповой на 500, Ибрагимов — моральный вред с Треповой на 1 млн, Китаев — моральный вред с Треповой на 120 000, Колодкина — моральный вред с Треповой и неустановленных лиц на 1 млн, Крылов — моральный вред с Треповой и неустановленных лиц на 500 000, Мерзликин — моральный вред с Треповой, Денисова, Попкова и неустановленных лиц на 1 млн, Омельченко — моральный и имущественный вред на 3 млн (приложены меддокументы), Погодин — моральный вред с Треповой, Денисова и иных неустановленных лиц на 1 млн, Шеховцова — моральный и имущественный вред с Треповой на 5 067 500 (подтверждающие медицинские и иные документы), Бакин — моральный вред с Треповой и Касинцева на 500 000, Гладовая — моральный вред с Треповой и Касинцева на 800 000, Королева — моральный вред с Треповой на 2 млн, Сапьян — моральный вред (установлена группа инвалидности) c Треповой и Касинцева на 5 млн (подтверждающие меддокументы).
Трепова: ну, к сожалению, т.к. я не признаю свою вину по предъявленному мне обвинению, я не признаю данные иски, но в частном порядке, вне зависимости от решения суда, я постараюсь как-то компенсировать причиненный ущерб.
Касинцев: не признаю, более подробно позиция будет сказана в прениях.
Защитники согласны с подзащитными, гособвинитель воздерживается от высказывания позиции до прений, явившиеся истцы Королева и Сапьян подтверждают заявленные исковые требования.
Еще несколько явившихся потерпевших сообщают о намерении заявить принесенные иски к Треповой, выясняется, что у некоторых отсутствуют копии для сторон, судом объявляется перерыв для их изготовления и вручения остальным участникам процесса.
По возобновлении заседания суд без выяснения позиций сторон принимает к производству и исследует поступившие исковые заявления: Гусев — моральный вред и вред здоровью (тяжелая травма глаз) с Треповой на 6 млн. рублей, Любина — моральный вред с Треповой на 2 млн. и с Касинцева на 500 000, Смотрова — моральный, физический вред с Треповой на 500 000, Рачков — моральный, физический вред с Треповой на 2 млн. Позиции подсудимых и защитников аналогичны высказанным по предыдущим искам.
По ходатайству прокурора в отсутствие возражений остальных в порядке дополнений к судебному следствию исследуется еще два документа из материалов дела: выписка кадастрового реестра о праве собственности «Конкорд Менеджмент и Консалтинг» на объект недвижимости (кафе «Street Food Bar №1») и справка начальника медчасти СИЗО-2 об осмотре Треповой различными специалистами с 07.04.2023 по 14.08.2023 г., «при всех обращениях Треповой за медицинской помощью ей оказывалось необходимое лечение, по состоянию здоровья может транспортироваться к месту содержания и проведения судебных, следственных действий».
Больше дополнений не имеется, судебное следствие объявляется оконченным, суд переходит к прениям. Адвокат Берман предлагает, чтобы сначала выступил он, затем Трепова, но судья Жидков безальтернативно определяет, что первой будет выступать Трепова, при этом почему-то сказав, что «по правилам УПК первой выступает подсудимая, защитник заканчивает», Берман соглашается с председательствующим.
Выступление прокурора продолжительностью 2,5 часа. Трепова обвиняется в совершении в составе организованной группы 02.04.2024 г. в СПб теракта — взрыва, устрашающего население, создающего опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба, наступления иных тяжких последствий в целях дестабилизации деятельности органов власти и воздействия на принятие ими решений, повлекшего значительный ущерб на сумму 1 887 381 рубль и причинение 52 гражданам телесных повреждений различной степени тяжести, создавшего опасность гибели еще 33 граждан, а также умышленное причинение смерти человеку, т.е. по п. “б” ч. 3 cт. 205 УК РФ, также обвиняется в совершении в составе организованной группы незаконного приобретения взрывного устройства, его передачи, хранения по месту своего жительства, перевозки и ношения в Москве и СПб, т.е. по ч. 4 cт. 222.1 УК РФ, а также в совершении в составе организованной группы 30.04.2023 г. приобретения через службу доставки в Москве заведомо поддельного водительского удостоверения, перевозки его из Москвы в СПб, хранения и ношения в Москве и СПб с целью облегчить совершение другого преступления.
Касинцев обвиняется в заранее не обещанном укрывательстве особо тяжких преступлений, т.е. в совершении 03.04.2023 г. умышленных действий по сокрытию Треповой по месту своего жительства, достоверно зная о ее причастности ко взрыву в кафе, т.е. по ч. 2 cт. 316 УК РФ.
Трепова вину в совершении действий по п. “б” ч. 3 cт. 205 и ч. 4 cт. 222.1 УК РФ не признала, признав лишь по ч. 4 cт. 327 УК РФ. Касинцев признал вину частично, не согласившись с квалификацией. При этом Трепова дала показания, из которых следует, что она признаёт объем выполненных ею действий с точки зрения объективной стороны, только согласно предъявленному обвинению все эти действия она совершила с целью подготовки к теракту и совершила теракт, действуя умышленно, согласно отведенной ей роли в составе организованной группы, осознавая, что статуэтка — это взрывное устройство, «никаких заблуждений относительно противоправности своих действий не испытывала, наступление общественно опасных последствий предвидела». Целью преступной группы являлось воздействие на принятие органами госвласти решения о прекращении СВО и побуждение населения РФ к отказу от взглядов, одобряющих цели и задачи СВО, разжигание недоверия к органам госвласти, ее дестабилизация и дискредитация.
Касинцев признал, что он по просьбе своего знакомого Рылова (мужа Треповой) предоставил ей для временного пребывания свою квартиру, после чего ночью 03.04.2023 г. из СМИ и лично от Треповой ему действительно стало известно, что она принесла в кафе гипсовый бюст со взрывным устройством, из-за подрыва которого Фомин погиб, иные участники мероприятия получили телесные повреждения, и что правоохранительными органами устанавливается местонахождение Треповой как лица, совершившего особо тяжкое преступление, уже зная это, разрешил Треповой продолжать оставаться в своей квартире. Полагает, что должен нести ответственность по ст. 205.6 УК РФ, т.к. никаких активных действий не выполнял, вменение ч. 2 cт. 316 УК РФ является необъективным.
Версии Треповой и Касинцева тщательно проверялись, своего подтверждения не нашли, т.к. опровергаются исследованными доказательствами обвинения, являются несостоятельными, обусловленными избранными способами защиты, желанием избежать ответственности.
Были осмотрены помещения кафе, зафиксированы повреждения, следы термического воздействия, изъяты вещи, одежда потерпевших, обнаружен и осмотрен труп, из заключения экспертизы следует, что смерть наступила от взрывной травмы. Согласно экспертизам, у потерпевших установлены повреждения от взрывной травмы, из их показаний следует, что эпицентром был бюст, принесенный Треповой, при этом они обратили внимание, что она была одета неуместно, излишне вычурно для формата данного мероприятия, и явно хотела обратить внимание на себя, но несмотря на то, что она взяла микрофон и задала вопрос Татарскому, он ее не узнал, тогда ей удалось получить микрофон второй раз, хотя присутствующие задавали по одному вопросу. Со второй попытки она начала напоминать Фомину про себя, сообщила про подарок для Фомина в виде статуэтки, но перед этим долго рассказывала о том, что они с Татарским уже были знакомы, говоря, что она уже не раз посещала мероприятия с его участием, дарила открытки, и после того, как Фомин ее вспомнил, назвав Настей, она попросила разрешения внести и вручить ему подарок, который ей не позволяли внести в зал в целях безопасности. Фомин разрешил внести коробку с подарком. Убедившись, что он взял коробку, Трепова повернулась и стала уходить от сцены, на которой находился Фомин с коробкой. Так, потерпевшая Гуляева показала, что, поставив коробку, Трепова резко развернулась и пошла к своему месту, однако Фомин окликнул ее и предложил сесть на стул рядом с ним. Трепова сделал вид, что стесняется, но потом вернулась и села примерно в 4 метрах от Фомина, при этом взгляд у нее был испуганный, как будто что-то должно произойти. Потерпевший Харченко уточнил, что когда Фомин достал из коробки бюст, Трепова уже находилась в центральной части зала, «она уже уходила» [ни про «центральную часть», ни про «уходила» Харченко не говорил, прим. монитора]. Потерпевший Крылов также подтвердил, что Фомин пригласил девушку сесть рядом, она ответила, что стесняется, было видно, что не хотела идти, но Фомин настоял, девушке пришлось сесть, но не рядом, а на достаточно большом расстоянии слева от Фомина. Потерпевшая Гладовая отметила, что Фомин пригласил Трепову сесть ближе, но она этого не сделала, села подальше [в суде Гладовая сказала, что Треповой предлагалось только одно место, заявив, что подразумевала это и в своих письменных показаниях, прим. монитора], Адамко обратил внимание, что когда Треповой предложили стул на сцене со стороны, где стоял бюст, она впала в ступор, ведущий предложил ей кресло справа от сцены, тогда она сказала, что сядет на это царское место. Потерпевший Мамонов сказал, что его очень насторожило поведение Треповой, которая знакома с Фоминым, вроде как является его фанаткой, ездит на его мероприятия в разные субъекты РФ, но при этом старается отсесть от Фомина, что выглядело очень подозрительно. Малофеев сказал, что обратил внимание на Трепову, когда она пришла, вела себя нервно, у нее дрожали ноги, Фомин пригласил ее сесть рядом с ним, но Трепова замешкалась и села поодаль, было заметно, что у нее нервозное состояние: много жестикулировала, постоянно дергала ногами. Потерпевшему Гасенко она тоже показалась подозрительной, поскольку, начав подходить к креслу рядом с Фоминым, сначала сделала шаг вперед, потом назад, как-то замешкалась, было видно, что она взволнована [в показаниях Гасенко не было слов «подозрительная» и «взволнована», прим. монитора]. Адамко отметил, что когда Фомин достал бюст, Трепова стала откидываться назад в кресле [несмотря на то, что про откидывание было в письменных показаниях, в суде Адамко такого не говорил, прим. монитора]. Как пояснил потерпевший Арнис, когда Фомин стал рассматривать и крутить бюст в руках, Трепова вытянула обе руки перед собой в сторону бюста, как будто пытаясь защититься, и прикрыла глаза. Согласно показаниям Барышева, он забрал бюст у Треповой на входе и отнес в соседний зал, где не было гостей, и когда Трепова в очередной раз взяла микрофон и сказала, что знает Фомина, дарила открытки, зовут Настей, есть еще один подарок, Фомин вспомнил ее и попросил принести бюст. Потерпевший разрешил, его принесли, причем Трепова просила поддерживать коробку снизу, «очень важно, чтобы не выпал». После извлечения бюста из коробки Трепова развернулась и пошла к своему месту, Фомин попросил присесть рядом, но она ответила, что стесняется и села в кресло в 5-6 метрах от Фомина, оказавшись у него за спиной. Когда Фомин помещал бюст в коробку, Трепова протянула перед собой руки и в какой-то момент улыбнулась. Малофеев показал, что после взрыва Трепова быстро побежала к выходу. Потерпевшая Фомина [жена] показала, что также присутствовала на встрече, подтвердила обстоятельства, пояснила что т.к. Фомин вел «российский патриотический блог, от сторонников ВСУ в его адрес иногда поступали оскорбительные сообщения, угрозы, в том числе содержания: «Ты следующий».
Приводит всю хронологию событий от знакомства Треповой с Попковым до задержания 03.04.2023 г., описывая и характеризуя содержание всех показаний и доказательств, подтверждающих излагаемые фактические обстоятельства дела.
Как следует из показаний продавщицы магазина «Радуга» в Люберцах, Астарян, 08.03.2023 г. в магазин пришел мужчина, которому она подсказала, где можно купить цветы, и обернула подарочной бумагой коробку, при этом он сказал, что хочет положить туда статуэтку. Астарян опознала Денисова по фотографии как указанного мужчину. Впоследствии коробка была изъята в ходе обыска по месту проживания Треповой в Москве. Кроме того, из показаний Треповой следует, что именно в такую бумагу была обернута коробка, в которой была передана статуэтка со взрывным устройством. Данные обстоятельства свидетельствуют о причастности Денисова к совершению преступления и подтверждают совершение Треповой теракта в составе организованной группы. Далее приводятся показания таксиста Алимова и ездившей с ним жены, доставивших статуэтку от Денисова, попросившего везти аккуратно, до Треповой, что подтверждается обнаруженными в телефонах свидетелей сведениями о выполненных заказах в приложении «Яндекс Драйв». Осмотром денежных средств по счетам QIWI-кошелька 5961 установлено, что такси было оплачено лицом под именем «Гештальт». Указанные обстоятельства свидетельствуют о мерах конспирации, наличии согласованности действий, организованной группе, устойчивости связей и контактов между ними.
На коробке в жилище Треповой, а также в смывах со столов обнаружены следы гексогена, образовавшиеся, согласно показаниям эксперта Шмелевой, в результате контактного переноса от объекта-носителя вещества, например, через руки, предметы, контактировавшие со взрывчатым веществом, а также непосредственного контакта заряда взрывчатого вещества на следовоспринимающей поверхности.
Получение Треповой поддельного водительского удостоверения через СДЕК: заказ оформлен ООО «Лаборатория IT-анализа», забран неизвестной девушкой, что подтверждается записями с камер видеонаблюдения, получен путем предъявления СДЕК-ID Араминой. Замкевич, хозяин пункта выдачи СДЕК в г.Апрелевке Московской области, показал, что 1 и 31 августа 2022 г. с мужчиной по имени Сергей были заключены договоры на оказание курьерских услуг СДЕК для ООО «Лаборатория IT-анализа», при этом свидетель Демин, исполнительный директор «Лаборатории IT-анализа», показал, что договоры на оказание курьерских услуг с его стороны не заключались, подписи в договорах выполнены не им, в связи с чем у него были изъяты образцы подписи и оттисков печатей, по результатам исследования которых эксперты пришли к выводу, что подписи выполнены не Деминым, а оттиски печатей в договоре нанесены разными печатными формами. Осипова, исполнительный директор пункта выдачи в Новокузнецке, показала, что 27.03.2023 г. ей написал Павлунин, иногда просивший помочь подключить к СДЕК-ID неизвестных людей, прислал данные Араминой. К Павлунину с этим заказом обратился пользователь «Патрик Мелроуз», 27.03.2023 г. Осиповой был оформлен СДЕК-ID на имя Араминой. В ходе обыска у Павлунина изъят мобильный телефон, где обнаружена соответствующая переписка с Осиповой.
Перед встречей с Фоминым Трепова посетила салон красоты, согласно показаниям парикмахера, что-то обсуждала по телефону, говорила про билеты, произнесла фразу: «Да не переживай, я успею, они все равно не сразу все там соберутся», а также говорила ей, что вечером улетает в Баку. «После того, как она нарядилась, сделала макияж, прическу, чтоб быть яркой, заметной, чтобы Фомин ее заметил, вспомнил, обратить на нее внимание, с целью притупить его бдительность, и только тогда она сможет отдать ему в руки взрывное устройство. Потерпевшая Фомина показала, что подарки они старались не принимать, а просили их относить в магазин «Листва»». Свидетель Жабрева, являющаяся подругой Треповой, говорила, что та желает покинуть Россию, переехать в Украину, ночевала с ней накануне взрыва, видела привезенную статуэтку. Трепова сказала, что ей надо только передать статуэтку, после чего ее точно возьмут на работу в какое-то крутое журналистское издание в Киеве, где работал украинец, с которым она взаимодействовала. Также пояснила, что его необходимо передать Фомину, это задание будет последним, после чего она улетает в Киев через Стамбул. Жабрева спросила: «Нет ли в бюсте бомбы?», Трепова ответила, что это шпионские игры, при этом попросила бюст в руки не брать.
Показаниями Строговой, родственницы сожительницы Денисова — Черной, подтверждается, что он приобретал автомобиль и «после приезда на территорию РФ перестал бриться, отпустил бороду». Опознав Денисова по фотографии, свидетель Ханжин подтвердил, что тот приобрел у него автомобиль, что подтверждается изъятыми документами, осмотром телефона с переводами от Денисова. В дальнейшем автомобиль был обнаружен на автостоянке в д. Марусино Московской области, в ходе его осмотра изъяты фрагменты изоленты, микросхем, провода с изоляцией. Согласно сведениям Управления госавтоинспекции ГУ МВД России по Москве, 08.03.2023 г. в 19:11 машина позиционировались в районе дома по ул. Менжинского в Москве, т.е. там, где Денисов передал статуэтку для Треповой. Таксист Юдашев 03.04.2023 г. опознал Денисова по фотографии как человека, которого 03.04.2023 г. отвозил из Марусино в аэропорт. 12.05.2023 г. был осмотрен диск с видеозаписями из аэропорта Домодедово: 03.04.2023 г. с 18:22 до 18:26 Денисов прошел пограничный контроль, сообщив, что убывает в Турцию к семье, с которой раньше проживал в Латвии.
Осмотрены записи с камер видеонаблюдения, в том числе из кафе, зафиксировавшие перемещение Треповой 02.04.2023 г. до и после взрыва, а также сведения о заказах такси из ООО «Яндекс Такси», «таким образом, предприняла попытки также скрыться, меняя автомобили, запутывая следы, так скажем». Зафиксировавшая прибытие Треповой видеозапись из лифта по месту проживания Касинцева: «и на ней можно не со слов, а лично убедиться о спокойном совершенно состоянии Треповой в диалоге с Кушковым, спокойна, улыбается».
Доказательства получены с соблюдением УПК, являются допустимыми и достаточными для вывода о виновности Треповой и Касинцева. Экспертизы оформлены надлежащим образом, соответствуют требованиям ст. 204 УПК РФ, подтверждают вину в содеянном, выводы экспертов мотивированы и научно аргументированы. Правовая оценка преступления как совершенного организованной группой дана верна, «тут и юристом не надо быть, чтобы понимать, что без надлежащей подготовки такое не совершить». Неустановленные лица, в том числе лицо под псевдонимом «Гештальт («Осколки22») не ранее 22.02.2022 г. создали организованную устойчивую группу, в состав которой в последующем вовлекли Денисова и Попкова, последний из которых в свою очередь с марта по октябрь 2022 г. вовлек Трепову, которая, будучи осведомленной о цели создания группы и способе совершения преступления, добровольно вступила и в дальнейшем приняла активное участие в подготовке к совершению теракта, выполняя отведенную ей роль и способствуя своими действиями достижению единого преступного результата, о чем свидетельствует устойчивость группы, наличие упомянутых организаторов, предварительная подготовка и планирование преступления с четким распределением ролей, согласованностью действий, «когда они приискали средства связи и СВУ, и автомашину, которую Денисов приобрел для перевозки СВУ и потом бросил, т.е. для этого и была приобретена машина, место совершения преступления приискали, обсуждали, и в этом обсуждении участвовала Трепова, вели наблюдение за потерпевшим, заранее разработали пути отхода: когда и как Трепова покинет территорию после совершения преступления, каким рейсом, во сколько, уже и билеты ей купили; обеспеченностью средствами мобильной связи, постоянным контактом между ними, соблюдением мер конспирации, когда Трепова использовала легенду, разработанную для нее организаторами, использовала и периодически меняла телефоны и сим-карты, зарегистрированные на других лиц. С иными участниками лично не встречалась, не знала даже, кто такой «Гештальт». Также в целях конспирации Денисов не осуществил госрегистрацию автомобиля … Трепова объединилась с ними на основании сложившихся межличностных связей, которые были основаны на единстве антироссийских взглядов, в частности относительно проведения РФ СВО на территории Украины». «У Треповой даже была возможность, когда она принесла в кафе эту статуэтку … даже на этой стадии еще была возможность подумать – нет, умысел: довести до конца».
«Можно по-разному относиться к деятельности журналиста, но теракт есть теракт. У нас вот и тут сидят журналисты – если Треповой не понравится, что они написали… Таким образом, вывод следствия, что цель группы была именно такая, подтверждается фактическими обстоятельствами дела. Так, в помещении кафе находилось большое количество людей, это общественное место, что явно свидетельствует о том, что действия Треповой явно носили устрашающий характер, по своему характеру они были способны вызвать и вызвали страх у находившихся на месте преступления людей: страх за свою жизнь и здоровье, сохранность имущества. Т.е. избрание объекта посягательства, общественное место, где людей много, использование вот предмета такого, как взрывное устройство, для реализации задуманного, объективно предполагало наступление тяжких последствий в виде гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба, и безусловно дестабилизировало действие органов власти и устрашило население, т.е. обеспечило достижение намеченных подсудимой целей. Трепова, по показаниям потерпевших, после взрыва была совершенно невозмутима, спокойно завязала пояс на плаще, подошла к Фомину, убедилась, посмотрела, вышла из кафе и ушла с места совершения преступления, еще и разговаривая по телефону. Ее последующее поведение и спокойное, местами даже веселое эмоциональное состояние свидетельствуют о том, что произошедшее не было для нее неожиданностью, ее нервозность была связана только с периодом, когда надо было вручить статуэтку Фомину, с учетом того, что она знала, для чего эта статуэтка, при этом уйти у нее не получилось, ну, она переживала. Фомин настоял, чтобы она осталась, она, конечно, нервничала, именно с этой осведомленностью о содержимом бюста связано вот это ее движение руками вперед в тот момент, когда Фомин стал крутить статуэтку перед собой, а потом она, поняв, что себя выдает этим, ну, она уже закрыла лицо руками, в шутку попыталась как-то оправдать это свое движение».
О цели дестабилизации деятельности органов госвласти и оказания давления свидетельствует также и негативное отношение Треповой к решениям органов власти и существующей социально-политической ситуации в РФ, выражавшееся ею в сети «Интернет», что и привлекло Попкова, а также участие в несанкционированном митинге, за что была привлечена к административной ответственности, содержание текстов в ее дневниках, свидетельствующее об агрессивной антироссийской позиции: взорвать кого-то, убить президента. «Ну, можно иметь свое мнение, конечно, но повторюсь: теракт — это теракт, какую философию под него ни подводи, он остается злом».
Действия Касинцева обоснованно квалифицированы по ч. 2 ст. 316 УК РФ, т.к. он, осознавая причастность Треповой к совершению взрыва, повлекшего смерть человека, предпринял активные действия по ее укрывательству, скрывая ее в своей квартире и неоднократно сообщая сотрудникам полиции и ФСБ недостоверную информацию о ее местонахождении, т.е. совершил заранее не обещанное укрывательство особо тяжких преступлений. Следствием объективно установлено, что Касинцев был осведомлен о совершенном преступлении и достоверно знал, что участвует в укрывательстве причастного к его совершению лица, уже разыскиваемого в связи с терактом. Доводы подсудимого о необходимости квалификации его действий по ст. 205.6 УК РФ, по мнению обвинения, не основаны на законе, т.к. несообщение о преступлении – это бездействие, объективная сторона указанного преступления выражается в пассивном поведении, тогда как Касинцев выполнял активные действия, направляя правоохранительные органы по заведомо ложному следу. «Т.е. было установлено возможное местонахождение Треповой, как говорится, по горячим следам, а Касинцев пытался направить в другую сторону, неоднократно заявляя, что ее у него нет. Это укрывательство».
Исследовалось психическое состояние Треповой, психолого-психиатрическая экспертиза, из которой следует, что Трепова какими-либо заболеваниями психики не страдала и не страдает, также установлено, что особенности психики Треповой не сопровождаются интеллектуальными, эмоциональными нарушениями и не могли оказывать существенного влияния на ее поведение. Результаты проведенного специалистом Заковряшиной психодиагностического обследования Треповой не противоречат выводам экспертизы, при этом справка о результатах обследования получена, как установлено путем допроса следователя Кваши, официальным путем, по запросу следственного органа, содержит подпись специалиста, в силу положений ст. 74 УК РФ является иным документом по уголовному делу. В суде Заковряшина, будучи предупрежденной об уголовной ответственности, также подтвердила свои выводы, свидетель Кваша показал, что в ходе следствия она также предупреждалась об ответственности.
В качестве смягчающих обстоятельств просит учесть состояние здоровья и наличие заболеваний. «Также я прошу обратить особое внимание на общественную опасность совершенных Треповой преступлений, а общественная значимость, общественная опасность совершенного ею – она не просто велика, она колоссальна. Терроризм – это идеология насилия, направленная на поражение десятков и сотен ни в чем не повинных людей и создание в обществе атмосферы страха, вряд ли что-то может превзойти по степени устрашения и жестокости теракт. Жестокость посягательства, а равно направленность его на подрыв самих основ существования государств и народов, вполне сопоставима с преступлениям против мира, безопасности человечества. Требуется решительная и бескомпромиссная борьба с этим отвратительным злом, любыми проявлениями терроризма».
Общественная опасность совершенного Касинцевым укрывательства состоит в том, что оно препятствует своевременному раскрытию преступлений и привлечению виновных к ответственности, создавая условия для безнаказанности этих лиц, продолжения ими преступной деятельности. По ч. 4 cт. 327 УК РФ просит учесть наличие отягчающего обстоятельства – совершение преступления в составе организованной группы, по п. “б” ч. 3 ст. 205 УК РФ – мотивы политической, идеологической ненависти, а также использование взрывчатых веществ, взрывных устройств, специально изготовленных технических средств. С учетом требований ч. 3 cт. 60 УК РФ, а также правовой позиции Конституционного Суда РФ в определении от 20.12.2018 г. по жалобе гражданина, оспаривавшего законность установления судом в его действиях отягчающего обстоятельства, неуказанного в обвинительном заключении, окончательно вопрос о наличии отягчающих обстоятельств разрешается судом при постановлении приговора. Исходя из указанных положений, просит учесть наличие в действиях Касинцева отягчающего обстоятельства – совершения преступления с целью поддержки терроризма.
Для реализации целей наказания, учитывая, что преступления являются умышленными, совершенное Треповой относится в том числе к категории особо тяжких, считает законным и обоснованным, а также соразмерным и справедливым назначить подсудимым наказание в виде лишения свободы: Треповой по п. “б” ч. 3 ст. 205 УК РФ в виде 19 лет лишения свободы с ограничением свободы на 2 года, по ч. 4 ст. 222.1 УК РФ – 14 лет лишения свободы со штрафом в 800 000 рублей, по ч. 4 cт. 327 УК РФ – 3 года лишения свободы. По совокупности преступлений, путем частичного сложения наказаний окончательно назначить Треповой наказание в виде лишения свободы сроком на 28 лет с отбыванием наказания в ИК общего режима, со штрафом 800 000 рублей и ограничением свободы на 2 года. Установить следующие ограничения: не выезжать за пределы соответствующего муниципального образования, где подсудимая будет проживать после отбывания лишения свободы, не посещать места проведения массовых и иных мероприятий, не изменять место жительства без согласия специализированного надзорного госоргана, являться раз в месяц для регистрации в указанный орган.
Касинцева признать виновным и назначить наказание в виде 1 года 10 месяцев лишения свободы с отбыванием в ИК общего режима. Меру пресечения изменить с домашнего ареста на заключение под стражу.
Иски потерпевших о возмещении морального вреда подлежат удовлетворению, поскольку совершенное в отношении них преступление и его последствия безусловно причинили физические, нравственные страдания. Суммы возмещения просит определить исходя из фактических обстоятельств причинения вреда, на основе принципов разумности и справедливости, индивидуальных особенностей потерпевших. В части возмещения материального вреда полагает, что подлежат возмещению суммы, нашедшие свое подтверждение в приобщенных документах. Относительно косвенных расходов, связанных с прибытием родственников и т.д., полагает, что в этой части иски не могут быть рассмотрены в настоящее время, т.к. требуется привлечение иных лиц и проведение расчетов, в связи с чем целесообразно передать на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства. Вещдоки полагает целесообразным хранить по месту их хранения до принятия решения по выделенным делам в отношении иных участников организованной группы.
Слово в прениях предоставляется потерпевшим.
Потерпевший Арнис заявляет, что исходя из сказанного гособвинителем, считает предполагаемый приговор справедливым, суд останавливает его, сказав, что «приговор будет постанавливаться составом суда, речь прокурора в прениях вы сейчас услышали, а не предполагаемый приговор». Потерпевший возвращается на место.
Представитель потерпевшего Гусева — адвокат Рудченко. Совершенное квалифицировано верно, доложено прокурором качественно, с точки зрения наказания справедливо. Его доверитель — человек активной жизненной позиции, горячо любящий Родину, служивший в ВС, уволившийся в звании капитана в настоящее время лишен возможности «заниматься тем, чем он обычно занимался». Он нацелен, как и ранее, участвовать в оказании помощи всем, кто в этом нуждается, «я имею в виду, в том числе и те люди, которые в настоящее время защищают честь Родины». Глаза его теперь практически не видят, и он просил обратиться к суду с просьбой вынести справедливое наказание за содеянное и удовлетворить его исковые требования, потому что теперь его жизнь коренным образом изменилась, как и жизнь его близких, «но страх он не испытывает и по мере возможностей будет продолжать вести активный образ жизни».
Потерпевшая Любина. С точки зрения общественной морали очень многие вещи в принципе не поддавались логическому осмыслению, читали материалы дела и все равно оставались вопросы, потому что были непонятны с точки зрения морали и «каких-то жизненных принципов, в которых нас воспитали». В ходе того, что услышала, находясь в зале суда, для себя ответила на все вопросы, просто поняла, что есть такие вот представители, «людьми их сложно назвать», но вот такое вот имеет место быть. Полностью поддерживает и разделяет высказанное гособвинителем, надеется на вынесение справедливого наказания.
Потерпевший Омельченко. Бурю возмещения вызвало, когда подсудимая говорила, будто не понимала. Она же взрослый человек, «смотрите, как выбирали средства связи, как выбирали, как общаться», не могла не понимать, что это называется устойчивость, скрытность, сама называла это шпионскими играми, т.е. понимала, что занимается сбором информации против лиц страны, против государства. Она дееспособная и отдавала себе отчет, что это может привести к физическому вреду людям и государству. «Вспоминаю как это было в зале», видно, что с ней однозначно работали кадровые сотрудники разведки, путаница с именами: она Анастасия почему-то, хотя на самом деле Дарья. Потом, как заносили, она: «Да вот должны принести», да вот принесли, не пускают, потому что говорят: должны проверять, а он спросил: «Чего?», а она: «Бомба», а Максим говорит: «Да не бомба ж там». Дальше: как она была одета, как шла, трусилась, проходя мимо него. Дальше точно помнит, как она подошла к Максиму и убегать, пробежала метра полтора, и он ее окликал: «Анастасия, иди сюда!», она только тогда подошла. И он говорит: «Садись рядом», она не захотела, отошла на 3 метра, была в плаще, прибалтиец встал, уступил ей, «и вот кстати, у него были сильные повреждения: лицо, живот был разорван, он долго в больнице лежал», это говорит о том, что она «знала четко сектор поражения». Мало того, что она знала сектор поражения, она знала характер поражающего элемента, потому что там, скорее всего, поработали с химиками, возможно, пудра с магнием или еще чем-то, было рассчитано: у него сотрясение, а кто первые столы сидели — это глаза, черепно-мозговая, у кого пластина, у кого-то, это в основном взрывная волна, а вот этот поражающий мягкий элемент: чуть дальше сидели в плотных куртках, которые закрывали. Это говорит: они всё понимали, и это было рассчитано точно на убийство одного человека, и поскольку мощная взрывная волна, на устрашающий фактор, т.е. террор против большой группы лиц, запугивание, потому что если бы они хотели уничтожить, поражающий фактор и характер взрывного элемента был бы другой. Видно, что подсудимая не выходит за пределы, это говорит о чем? Что с ней работали сотрудники разведки, ей сказали: вот, и она за пределы не выходит. «Я считаю, что, конечно, мне очень бы хотелось и высшую степень, и пожизненное, но раз у нас законодательство пошло в сторону смягчения, то я считаю, что на усмотрение суда, но, по-моему, больше двух десятков лет в тюрьме строгого режима — это для человека уже будет, так сказать, всё понятно».
Потерпевшая Королева. Трепова говорит о том, что она человек рассеянный, но при этом планомерно на протяжении полугода занималась шпионской деятельностью, значит, она не настолько рассеянный человек, который может постоянно это поддерживать, уже не просто по СПб двигаться, а двигаться по России, использовать разные средства связи, приложения телефона, которые немногие-то взрослые люди знают. «Это прям трагедия, что у нас есть такие девушки, которые на это готовы». Вторая трагедия – это второй подсудимый, совершенно безответственно поступивший, считает, что он безусловно должен нести ответственность за то, что он сделал и не сделал, когда узнал, что она абсолютно точно имеет отношение к теракту. «Мне кажется, что нынешняя ситуация, с учетом того, что это люди примерно одного возраста и одного поколения, они представляют собой некое поколение, действительно, и сейчас это большой пример для всех остальных … Поэтому я хотела обратить внимание именно на тех людей, которые сейчас, возможно, ведут аналогичную деятельность, чтобы они могли, в отличие от Дарьи Треповой, возможно обратиться в правоохранительные органы, повиниться, возможно, помочь нашей Родине сейчас, в тяжелый момент, и в любом случае одуматься и прекратить свою деятельность. Это очень важно для поколения таких людей, которые сейчас есть». Есть еще некая вина людей, отвечавших за воспитание этого поколения, школ, институтов, в том числе «за идеологию государства, что сейчас нужно заниматься молодежью, молодежь нужно растить буквально со школы, чтобы молодежь Родину любила и не предавала в тяжелые моменты».
Потерпевший Сапьян. Выслушав все доводы, убедился в том, что подсудимые виновны. До задержания Трепова уже имела определенные проблемы с законом, задерживалась за участие в несанкционированном митинге против действий своей страны в пользу «другого, враждебного для нас сейчас государства, против которого мы проводим СВО». Подсудимая тщательно готовилась к подрыву в «КиберФронте», старательно отрабатывала разработанный для нее сценарий, делая всё четко, планомерно, «это видно по всем результатам». Не пострадала лишь из-за того, что удачно выбрала ракурс своего местоположения. И еще несколько потерпевших отметили тот факт, что в момент взрыва, когда этот ракурс стал для нее опасен и бюст попал в прямое поле ее видимости, у нее была моментальная самопроизвольная реакция, когда она мгновенно прикрылась руками. Доводы, что она испугалась падения бюста, «для меня они наивны», потому что если ты что-то пытаешься поймать, то ты двигаешься в сторону того, что пытаешься поймать, а не шарахаешься от этого, прикрываясь руками. Тот факт, что имея неплохое медицинское образование, не получившая травм, вышедшая из кафе, свободно общавшаяся после этого с людьми, она не помогла никому из пострадавших, «хотя в итоге мы выяснили, что помогать раненым военным на Украине она была готова». «Для меня получается, что просто-напросто для нее мы своими не были, мы для нее, видимо, были врагами». Все ее последующие действия говорят не о панике, а целенаправленном желании скрыться с места преступления и из страны: сбривание бровей, стрижка волос, покупка билетов, все говорит об этом, тем более ее постоянная связь с кураторами за рубежом, видимо, на Украине. В дальнейшем тоже не явилась с явкой с повинной, а была задержана только в результате ОРМ. Помогал ей в этом Касинцев, несколько раз уведомлявший сотрудников, что в его квартире подозреваемой нет, тем самым скрывал до последнего, не выдал добровольно, хотя уже к тому моменту знал, что она совершила, в том числе о тяжести преступления. По его ответам он казался человеком, который всего боялся, и делал то, что было неправильным, совершил те поступки, которые стали решающими для его будущей судьбы. В результате этого преступления один человек погиб, множество остались покалеченными, инвалидами. В ходе рассмотрения дела пытался найти хоть что-то в оправдание действий подсудимых, но увы, не смог, «всего пару раз я увидел слезы на глазах Треповой, и то они были для меня непонятны, т.е. первый раз я их увидел, когда она рассказывала о том, что открыла телефон и там оказалось, что всё стерто и никого нет, второй раз я не очень понял, почему были ее слезы позавчера, ну, она вот заплакала в тот момент, когда зачитывали все ее жизненные достижения, видимо, осознавая и понимая, что потеряла в своей жизни». Считает, что виновность Треповой полностью доказана, просит применить строгую меру наказания.
Потерпевшая Смотрова. Отметила для себя противоречия в показаниях Треповой на первых и последнем допросах, в некоторые моменты говорит заученным текстом и пытается ввести в заблуждение. Для потерпевшей был очень серьезным вопрос касаемо вызова скорой помощи, потому что это касается не только морально-этического спектра, но и говорит о ее адекватности после совершения преступления. Действительно, когда она выбралась на улицу и слышала крики: «Вызовите скорую помощь», видела ужасное состояние потерпевших, у нее не просто не возникло желания помочь как-то или вызвать скорую помощь, но первое, что она сделала, – начала проверять свой чат с куратором и связалась именно с ним, а вовсе не скорую помощь вызывала. Это говорит о многом и в первую очередь о ее адекватности в тот момент. т.е. она совершенно отдавала отчет в том, что делает и было очевидно, что действовала по определенному плану. Думала о подсудимой лучше, но изменила мнение после некоторых аспектов, прояснившихся в ходе суда. «Мы не услышали здесь никакого ни раскаяния, ни сокрушения от содеянного, никакого… короче говоря, я не слышала, чтобы она просила прощения у кого-то, потому что сказать между делом монотонно: «Я приношу свои извинения», ну приносят извинение за доставленные неудобства обычно, когда, там, опоздал или наступил на ногу, но когда ты убил человека и покалечил столько людей, ну, здесь недостаточно пробурчать: «Приношу извинения»». Следит за подсудимой достаточно долго здесь, в суде, и даже если бы она не была причастна к подготовке этого преступления, нормальный человек, попав в такую ситуацию, просто бы ужаснулся и сошел с ума от того, что сотворил.
Хотелось бы упомянуть о тех выражениях, которые подсудимая упомянула на допросах, говоря, что она против тех, кто ходит на встречи с Владленом. Но поскольку это была не первая встреча, на которой она присутствовала, то могла проанализировать, что на встречи с ним ходят очень разные люди, наверное, всех слоев населения, возрастов и различного уровня образования. И касаемо «КиберФронта», потерпевшая была там второй раз, но сложилось впечатление как об общественном пространстве, где собиралась петербургская интеллигенция, люди в большей степени пассионарные, отзывчивые, небезразличные ко всему, многие из них помогают не только военным, но и пострадавшим от боевых действий гражданским людям, не только касаемо СВО. И это особенная жестокость – поступать так с такими людьми. «Ну и хотела сказать, что если цель была запугать, парализовать деятельность этих отдельных представителей, какие-то волонтерские группы, то цель не удалась, потому что после такого обычно с большим усилием и большим усердием начинается какая-то отдача у людей. Так было, например, после того, как в Одессе в Доме профсоюзов сожгли людей, всем известно, что именно после этого был основной приток добровольцев. И заканчивая, я хотела бы сказать, что мы видим устойчивость морально-волевых качеств подсудимой, ее невозможно назвать, как она себя называет, рассеянной или такой наивной, это расчетливый человек. Я единственный раз увидела тут ее слезы только лишь от обиды, она плакала в том месте, когда рассказывала, как ее не спасли ее кураторы, потому что она была уверена, что ей удастся уйти от наказания как убийце Дугиной, но убийца Дугиной, я хочу заметить, она украинка и сотрудник спецслужб, а предателей не любят нигде. Подсудимая – россиянка и никогда бы не смогла бы стать там своей, потому что она предатель, это понимают и кураторы на Украине, это понимают и все здесь. Нет «хороших русских», все русские за Россию!».
Потерпевшие аплодируют, суд просит «оставить эмоциональную составляющую, мы в суде находимся, поэтому есть определенные вещи, которые делать нельзя», Смотрова извиняется.
Потерпевшая Фомина [жена Татарского] отказывается от участия в прениях.
Представитель потерпевшего ООО «Конкорд», адвокат Халилов. Считают действия Треповой квалифицированными правильно, вина подтверждается совокупностью доказательств, размер и вид наказания оставляют на усмотрение суда. Доказанность и степень вины Касинцева, в том числе вид наказания, также оставляют на усмотрение суда.
Трепова, тяжело вздохнув, просит перерыв на 15 минут перед своим выступлением, суд удовлетворяет просьбу подсудимой, заседание продолжается по истечении указанного времени.
В прениях выступает Трепова.
“Исходя из всего услышанного сегодня, прежде всего хотела бы обратиться к потерпевшим. Многие вещи, которые, может быть, стоило проговорить ранее, все-таки планировала оставить для последнего слова, просто потому что такой процессуальный порядок. «Я хотела бы не то, что принести извинения, искренне просить у вас прощения настолько, насколько вы можете меня простить, Пожалуйста, не думайте, что я не оказала медицинскую помощь после происшествия, потому что думала, что вы ее не заслуживаете. На самом деле я просто струсила и после того, как все это произошло, я думала только о том, как спасти себя. Может быть, это неправильно и некрасиво я так поступила, но не потому что я считала, что вы не заслуживаете помощи.
С самого начала следствия я давала последовательные показания, что не знала о том, что в статуэтке взрывное устройство и была уверена, что там находится всего лишь прослушка. Сейчас, извините, очень непросто говорить. Несмотря на это, я понимаю, что именно мои действия привели к тому, что погиб человек и пострадали многие другие люди, я не могу даже сказать, что я представляю, через что пришлось пройти вам, вообще не представляю, потому что я с другой стороны, и все равно мне, правда, очень жаль. Может быть, не всегда мне удается это показать эмоционально, но с другой стороны, в этом плане я искренна и, ну, не собираюсь демонстрировать те эмоции, которые нужно демонстрировать, просто чтобы… меня пожалели. Но я правда, правда, искренне раскаиваюсь в произошедшем”.
Далее подсудимая говорит о том, что предъявленное ей обвинение требует умысла на совершение теракта, считает, что следствием наличие такого умысла не доказано. Cреди приводимых доказательств показания ее подруги Хавановой о выражении Треповой переживаний за жизнь Фомина, но как в ходе следствия, так и в суде Хаванова сказала, что эти переживания были связаны с вручением прослушки, «я боялась, что у этого могут быть какие-то более далеко идущие последствия». В том числе Хаванова показала, что слышала разговор между ней и организатором перед лекцией в РосНОУ, когда говорила ему, что Татарский точно должен поставить статуэтку дома, «и из этих показаний, мне кажется, следует, что я не планировала совершение теракта … в частности на мероприятии «КиберФронтZ». Другим доказательством следствие считает выражение ею беспокойства за свою жизнь и свободу, думает, что это исчерпывающе объясняется как ее показаниями, так и Хавановой, о том, что переживала в связи с предстоящим переездом в Украину, «все-таки там ведутся боевые действия», а также в связи с тем, что планировала вручить подслушивающее устройство военкору, освещающему СВО, и действовала в интересах Украины, понимая, что возможны последствия как в виде лишения свободы, так и вероятного применения к ней насилия. Также в качестве доказательства обвинение ссылается на ее поведение после происшествия, «мне, правда, очень стыдно за то, как я себя вела после, я уже говорила, что я просто трусиха, я очень сильно испугалась и попыталась скрыться. Ну, у меня был выбор, как поступить правильно и остаться на месте, сообщить в органы, оказать помощь, и был выбор попытаться спасти себя, свою жизнь, свою свободу, и я выбрала второе. Я, правда, жалею об этом, и если бы можно было это исправить, я бы исправила, вообще в первую очередь бы просто хотела, чтобы по дороге на это мероприятие выкинула статуэтку в Неву и пошла дальше по своим делам… чтобы просто ничего из этого не произошло». Что касается эмоционального состояния после взрыва, о котором говорят свидетели и видеозаписи: люди очень по-разному переживают катастрофы, «у нас есть какое-то стереотипное представление о том, как молодая девушка должна пережить катастрофу, как она должна выглядеть, как должна себя вести, и очень часто в реальности все бывает по-другому». Очень странно чувствовала себя после этого происшествия, «да, мне было страшно, было страшно за свою жизнь, страшно того, что произошло, но в то же время я чувствовала какую-то заторможенность, я была удивлена тем, что я вот так это переживаю, что я достаточно спокойна и могу функционировать, даже настолько, что мне удается скрывать свои эмоции, чтобы не выдать себя, не выдать, что я действительно там присутствовала, и я же понимала, что в любом случае это все моя вина — то, что произошло». Не было проведено никакой профессиональной экспертизы того, нормально ли она себя вела, как себя чувствовала, только вот медик из бригады отметил, что она немного заторможено отвечала на вопросы и не проявляла какой-то реакции, спросила: «Ты оглушена?», ответила: «Наверное, да». В то же время есть показания ее мамы и подруг о том, что после происшествия всем писала сумбурные сообщения с извинениями, «мне кажется, что это свидетельствует о том, как я себя чувствовала на самом деле». И все ее действия, тоже странно: выбросить в мусорку под раковину телефон, с которым ходила на мероприятие, оставить чемодан на пролете лестницы, менять постоянно такси, сбривать брови, стричь волосы — все эти меры в реальности не помогли бы ей избежать ответственности, «это не какие-то продуманные заранее планы, мне кажется, что это очевидно».
Одним из основных доказательств по делу следствие считает справку специалиста Заковряшиной, на которой не стоит даты, «протоколов мы не увидели, результатов опросов мы тоже не увидели», утверждает, что беседовала с ней 4 часа, на самом деле около 8, «она пришла ко мне в Лефортово в 10 утра, как только запустили, и ушла в 18, за эти 8 часов я ей рассказала все то же самое, что и всегда рассказывала на следствии, психолого-психиатрической экспертизе, тем не менее Заковряшина утверждает, что ничего о содержимом статуэтки я ей не сообщала». При этом Заковряшина сама признаёт, что вывод о том, будто Трепова знала, чем все закончится, носит лишь вероятностный характер, является предположением. Когда допрашивали экспертов психолого-психиатрической экспертизы, психолог сказал, что в его компетенцию не входит установление ее причастности, осведомленности о наличии в статуэтке взрывного устройства, адекватности реакций.
Из доказательств в подтверждение своей позиции Трепова отмечает показания Хавановой, которой тоже сообщала о нахождении в статуэтке только прослушивающего устройства, показания Жабревой, в ответ на вопрос которой сказала, что это всего лишь шпионские игры, статуэтка не взорвется. Перед происшествием была настолько уверена, что все будет нормально, ничего такого не произойдет, что приглашала маму и подруг проводить ее в аэропорт. Наверное, самым очевидным подтверждением того, что она не знала о взрывном устройстве, должно быть то, что находилась в зоне поражения взрыва, «я сидела на расстоянии полутора, максимум двух метров от погибшего, и только какая-то чистая случайность… ну, мне тоже тяжело об этом говорить, но, по-видимому, Максим закрыл меня своим телом, он просто в какую-то секунду повернулся ко мне боком, и только это меня и спасло от того, что… что случилось с другими, кто сидел примерно на том же расстоянии. Извините, просто тоже тяжело об этом говорить».
Гособвинитель говорила, что протягивала руки к статуэтке, «мне кажется, что протягивание рук к источнику взрыва не может спасти или как-то закрыть от поражающих элементов». Если бы хотела защититься от взрыва, это был бы совершенно другой жест. Также многие потерпевшие указывали, что она сознательно выбрала место подальше, «тем не менее, когда вносили статуэтку, я сама пошла на сцену, меня никто не заставлял, пока я не подошла вместе с ними и сама стояла рядом». В какой-то момент просто по логике событий ей нужно было вернуться на свое место, немного растерялась, и Максим пригласил ее на сцену, тогда он сам предложил ей первым то место, на которое села, «если бы он предложил стул рядом с ним и только этот стул, я бы села рядом, просто так получилось».
Ей действительно приобрели билеты, но не знала, что до Бухары, думала, до Баку, т.е. была настолько невнимательна, что даже их не проверила, не посмотрела точку назначения. И тем не менее гособвинитель говорит, что эти билеты были приобретены, чтобы она могла скрыться после происшествия, однако дальше утверждает, что она не поехала в аэропорт, осознавая неизбежность задержания. «Если у меня действительно был умысел на совершение взрыва, то почему я раньше не понимала, что мое задержание неизбежно, почему не придумала какого-то другого плана убежища, самолета, например, пораньше, чтобы скрыться с места происшествия». «Мне кажется, что это тоже свидетельствует о том, что для меня все произошедшее стало полной неожиданностью». Все ее дальнейшие действия тоже свидетельствуют об отсутствии заранее разработанного плана: пользовалась после происшествия привязанным к паспорту личным телефоном, на который зарегистрированы все ее соцсети, «я прекрасно понимала, что это может способствовать моему обнаружению, у меня просто не было другого выбора, я ничего не приготовила заранее». Единственный запасной телефон в панике выбросила в снимавшейся на ее имя квартире. Перед мероприятием не собрала чемодан, не зарядила телефон, назначила встречу с арендодателем квартиры на 20:00 в расчете, что сможет спокойно вернуться домой, собрать вещи, сдать квартиру, поехать в аэропорт и попрощаться с близкими, тем не менее после мероприятия резко эту встречу отменила и совершила все те безрассудные действия, о которых уже говорила. Была настолько в панике, что даже не пыталась вставить в телефон какую-нибудь из ранее купленных 5 сим-карт, чтобы хотя бы сменить номер, привязанный ко всем ее личным данным.
Связалась с мужем, попросила, чтобы ей предоставили возможность хоть у кого-то переночевать, собраться с мыслями, «ну если честно, попытаться просто сбежать из страны», и таким образом подставила Касинцева, перед которым бы тоже хотела извиниться, «он абсолютно тоже этого не заслуживает».
При посещении мероприятия не использовала никаких мер конспирации, т.е. там открыта велась видеосъемка, зная и видя это, открыто пришла, села под всеми камерами на стул рядом с Максимом, не пыталась закрыться или замаскироваться, поскольку была уверена, что в статуэтке только прослушивающее устройство. Планировала в дальнейшем вернуться в Россию, что подтверждается переписками с Хавановой, т.е. не собиралась совершать ничего такого, после чего возвращение станет невозможным. Планировала вести свой бизнес, открыла ИП, «т.е. я не собиралась порвать свои связи с Россией, к тому же у меня здесь семья. Да, я была против проводимой политики, но не была против своей страны».
Позавчера, когда смотрели видео с места происшествия, «я понимала, что это видео мне важно посмотреть, мне важно посмотреть его для защиты, и я думала, что я смогу, но в итоге я сидела, забившись в угол, я заткнула уши, закрыла глаза, и все равно я что-то услышала, и после этого… Мне было всегда очень странно от того, как я спокойно отреагировала на все происходящее со мной, но кажется, теперь я знаю, что такое ПТСР. Я сидела просто здесь… я думаю, что те, кто были позавчера, видели мою реакцию».
Просит суд вернуть дело на доследование с возможным определением в ее действиях какого-то другого состава преступления, квалифицировать, может быть, как-то по-другому в части п. “б” ч. 3 cт. 205 и ч. 4 cт. 222.1, по ст. 327 УК РФ назначить наказание по усмотрению суда. Просит вернуть своим близким приобщенные в качестве вещдоков и не представляющие материальной ценности свои личные вещи, поскольку некоторые из которых очень важны как память, в том числе обручальное кольцо, имеющие материальную ценность использовать для погашения исков в случае их удовлетворения.
Адвокат Берман (защитник Треповой). Полностью присоединяется к сказанному подзащитной, не скажет ничего сверхнового, очень не любит, когда пытаются отрицать очевидное, и сам старается не заниматься этим, поэтому лишь будет говорить о том, что надуманно, и о том, что очевидно. Прежде всего обращает внимание, что все обстоятельства объективной стороны обвинения Трепова сообщила в течение первого же девятичасового допроса после задержания с адвокатом по назначению, «меня там не было, у нее не было времени согласовать позицию», она последовательно сообщала обо всех обстоятельствах следствию как в ходе допроса после задержания, так и дополняла свои показания, никоим образом ничего не скрывала. Она не отказалась от каких-то своих показаний, не отрицала их, лишь только дополняла и уточняла. «Таким образом, вот эта вот картина о том, что все-таки произошло, – большая заслуга моей подзащитной в том, что она все это открыто и честно рассказала».
Но вот с точки зрения умысла обвинение не выдерживает никакой критики вообще, потому что на разных этапах обвинение говорит: вот здесь оно достаточно очевидно, вот здесь оно достаточно вроде бы понятно, и все складывается, но в общую картину не складывается вообще. Обвинение утверждает, что Трепова человек хладнокровный, расчетливый, способный на активные действия, но при этом на некоторых этапах она совершает такие действия, которые говорят совершенно об обратном. Первый вопрос к обвинению: в какой момент Трепова стала соучастником теракта? Из обвинительного заключения это совершенно неясно, там есть обстоятельства, объективно свидетельствующие, что в ней активно возбуждалось участие в этих шпионских играх и т.д., но все это как раз говорит о том, что она не знала и не могла знать, что находится в статуэтке. Зачем ей поручали фотографировать книги Фомина? Это никак не было связано с ее легендой, по версии обвинения, она уже к этому моменту, вероятно знала, они уже договорились и сказали, что вручат ей коробку или что-то причиняющее смерть потерпевшему. Если бы она была холодным и расчетливым человеком, способным совершить это преступление, сказала бы: «Зачем это нужно?», «Зачем мне лишний раз таскаться под камерами?», «Зачем светиться общественных местах?».
Исследованная видеозапись дает несколько другую картину, чем та, которую представляет обвинение, фактически утверждающее, что Трепова достаточно профессиональный, хладнокровный человек, чтобы принести бомбу, вручить ее, выбрать какое-то место, на котором она точно не попадет в зону поражения, после чего хладнокровно оттуда уйти, уехать и скрыться. «Я, честно говоря, до сегодняшних обстоятельств о таких преступлениях не слышал». Понятно, когда шахиды подходят, выдергивают, страшно кричат и взрываются, но там религиозная составляющая, совершенно другое содержание, а о чем идет речь здесь? На видео Фомин предлагает ей сесть сюда, а потом сесть сюда, и она садится на то место, которое предложил потерпевший, «я на этом видео не увидел никаких, там ничего нет о том, что она нервничает, бегает из стороны в сторону, она говорит: «Я стесняюсь», потом заходит на сцену, «садись сюда или сюда», и она садится сюда». Не услышал ничего о том, что его подзащитная обладает достаточным опытом во взрывотехнике и чем-то еще, чтобы сесть так, чтобы не попасть в зону поражения. Просто так получилось, что погибший развернулся спиной к его подзащитной в момент взрыва, сидевшие рядом с ней потерпевшие очень сильно пострадали, «если бы он стоял боком к Треповой или с другой стороны стола, она бы пострадала вместе со всеми». Этим и объясняется его ходатайство о признании Треповой потерпевшей, «я понимаю, что это спорно, я все это прекрасно понимаю, но у меня вопрос чисто правовой: те люди, которые дистанционно взрывали бомбу, на чью жизнь они покушались?». Они не могли не понимать, что и Трепова тоже находится в зоне поражения, «о технологиях, как прийти, взорваться рядом с бомбой и не пострадать, мне неизвестно, и в материалах дела их нет». «Я о таких преступлениях до этого не слышал и о таких технологиях тоже». В конце концов, уворачивающийся от взрыва не руки перед собой поднимает, а падает на пол и убегает, уползает. Т.е. Трепова достаточно хладнокровный, расчетливый, профессиональный террорист, чтобы принести бомбу, но когда Фомин говорит: «Подойди поближе ко мне», она в этот момент теряется и из холодного расчетливого человека превращается в того, который готов взорваться рядом: ладно, Бог с ним, пойду взорвусь. И вот это противоречие обвинением вообще никоим образом не устранено. Более того, не устранено и следующее: если она достаточно хладнокровный, профессиональный, расчетливый человек, и ей за много месяцев до этого говорят: «Ты станешь террористом», она наверняка должна была спросить: «А как я буду оттуда уезжать?». Что делает Трепова после взрыва? Пошатывающейся походкой куда-то уходит, куда-то звонит, начинает абсолютно абсурдно передвигаться на такси, причем человек, дающий советы, предлагает вообще ехать в аэропорт. В обвинительном заключении есть замечательная фраза: «Осознавая неизбежность поимки, не поехала в аэропорт». Вопрос: «Когда Трепова осознала эту неизбежность?», если это все было заранее продумано, рассчитано до миллиметра, «я так понимаю, при участии разведки». Как они могли не понимать, тем более раз она привлечена к административной ответственности, а людей, привлеченных к админ. ответственности, фотографируют в отделах полиции, их лицо есть везде, они на всех камерах светятся, куда бы ни пришли: аэропорт, метро и т.д. И после взрыва, если бы она была расчетливым таким хладнокровным человеком, правильно вообще не брать телефон, оставшийся на месте происшествия, или выбросить его, разбить просто об асфальт, скорее всего, сесть в какую-нибудь машину, лучше всего в багажник, закрыть лицо, чтобы не попадать на камеры, поменять одну, вторую, третью машину и скрыться. Но что делает Трепова после взрыва? Едет на свою арендуемую квартиру, переодевается, ездит на такси, которые ей вызывают вот эти люди.
Здесь прозвучало, что также она общалась с человеком, который к этому подвел, «да ей не с кем было больше общаться». У нее достаточно холодная, эмоционально отсутствующая мать, отсутствие отца, при этом сама она отличница, т.е. на всех стадиях пыталась заслужить какое-то признание, но нигде его не нашла: ни в личной жизни, ни в семье, «и тут появляется Роман Попков со своим сладким голосочком национал-большевика и оппозиционера, и в этой сегодняшней ситуации становится безусловно привлекательным человеком, мужчиной, потом приходит еще другой, «Гештальт», естественно, Трепова попала под их влияние, это факт». И находилась под таким влиянием, что не обращала внимания там, где нужно было обратить, следствие не доказало, что она обратила и знала сама, в деле этого нет. Да, в деле лежат показания Хавановой, это очень интересно оформленный допрос. В первом допросе о желании Треповой убрать (убить) потерпевшего нет ни слова, потом другой, но этот протокол сформирован не так, как обычно должны быть оформлены все протоколы допросов: вопрос-ответ, вопрос-ответ, чтоб было понятно: вот здесь в ходе допроса человек вдруг дает такие показания. И вот такой вот сплошной текст, и тут неожиданно абзац, в котором она, как бы, сообщает дополнительно: «А еще она хотела вот сообщить: говорила, что хотят убрать (убить) потерпевшего». Почему следователь не задал сразу после этого вопросы, когда и при каких обстоятельствах говорила, лично или в переписке, «всё, останавливаем следственные действия, закрепляем, подписываем, проводим очную ставку с Треповой, закрепляем с адвокатами, озвучиваем показания, всё: «Трепова подтверждаете, не подтверждаете?». Показания не проверялись в ходе очной ставки, хотя, казалось бы, это противоречие. Закрепили бы — здесь бы сомнений не было. А здесь (в суде) в ходе допроса… Что такого необычного в том, что свидетель в кабинете у следователя говорил одно, потом он приходит в суд, что-то вспоминает, дополняет, Обвинение не представило достаточных доказательств, что нужно отнестись критично к показаниям Хавановой, «она, по мнению обвинения, врала? Или просто дополнила свои показания?». Почему следователь-то об этом не спросил? Там вообще должен быть отдельный протокол допроса: где, как и при каких обстоятельствах Трепова говорила, что хочет убить Фомина. Но этого нет, это где-то там осталось за кадром и между строк, и это выдается за доказательство.
Отдельным столпом стоит справка Заковряшиной. «Я понимаю, что это резонансное, необычное дело, но честно говоря, за 20 лет я впервые такое вижу и уверен, что многие здесь тоже видят такое впервые». Следователь, не обладая достаточным количеством доказательств, оказывается, имеет право послать в СИЗО некую женщину, предварительно не разъяснив ей права и обязанности специалиста, она там без следователя, без адвоката беседует с человеком, затем пишет справку без даты, подписан только последний лист, и после этого говорит: «Он врет». «При этом обращаю внимание суда на то, что Заковряшина профессиональный лжец», в ходе допроса в суде дважды сказала, что права и обязанности были ей разъяснены до похода в СИЗО, а следователь Кваша пояснил, что разъяснял один раз перед ее допросом. Если она способна соврать трем судьям, будучи предупрежденной об уголовной ответственности, значит, она способна врать и во всем остальном. Защитник Треповой просит суд отнестись к этому доказательству критично вплоть до исключения из дела как недопустимого, к чему есть достаточно оснований. Во-первых, вопрос назначения: сам Кваша не подписал ни одного документа о намерении провести какое-то психофизиологическое исследование, его руководитель пишет сопроводительный документ, обращаясь в обход следователя, не дает поручение провести следственное действие, а делает это, по сути, самостоятельно. Кваша, отвечая на вопросы, сам запутался, кто там что за кого подписывал. Хотя действительно сопроводительный документ должен подписать руководитель, когда следователь принял уже решение, например, провести экспертизу, после чего руководитель уже кладет сопроводительный документ, с которым оно уходит в соответствующее ведомство для производства экспертизы. В данном случае этот порядок от начала до конца полностью проигнорирован. Не соблюден строгий порядок привлечения специалиста: вопросы компетентности, отношения к потерпевшему и обвиняемым не проверялись, права и обязанности не разъяснялись, это просто некая женщина, которой выдали разрешение и она пошла в СИЗО беседовать с обвиняемой по делу. Оказывается теперь не нужно собирать доказательства, ничего не нужно делать, достаточно к любому человеку в СИЗО отправить некоего человека, который назовется психологом и побеседует с обвиняемым, не оставив никаких следов, Заковряшина признала, что протокол беседы был ею уничтожен, при том, что он должен храниться как документ, содержащий медицинскую тайну, если она беседовала с ней как врач, разгласив, медицинскую тайну следователю. На основании чего она сделала свои выводы, «мы теперь уже никогда не узнаем». Обращает внимание, что Заковряшина является штатным сотрудником-психологом Следственного комитета, по сути принадлежит к стороне обвинения.
«И я задаю вопрос: зачем следствие решило 17.05.2023 г. отправить к Треповой Заковряшину?». Да очень просто: они уже осмотрели ее ноутбук, все ее переписки, они всё увидели, им стало очевидно, что они уже ничего нового не найдут, и у них возникла необходимость чем-то дополнить, потому что выглядит это все крайне неочевидно. Да, очень много собрано доказательств, подтверждающих факты встречи в Омске, поездки, «сегодняшние технологии позволяют следить за человеком на невероятном уровне», все доказано: куда как ходила, с кем разговаривала, Трепова никогда этого не отрицала, один только минус: то, что она всё знала и осознавала, фактическими обстоятельствами дела никак не подтверждается. Ей задавался вопрос, почему она спрашивает в единственной обнаруженной переписке с «Гештальтом», ищут ли ее. А кого ей еще было спросить, что ей было делать? Если бы она была террористом, зачем ей вообще было переписываться? У них должен был быть строгий, понятный план: она заходит туда, происходит взрыв в ее присутствии, она после этого, естественно выживает, «ну это же такая очевидная вещь, которую любой человек может, если с ним поработать», покидает место, и после этого ей не нужно писать никаким кураторам, она вообще должна избавиться от любых средств связи, и находиться вне зоны сотовой связи минимум 5/10/20 часов. По уже происходившим терактам видно, как скрывались люди, наверное, действительно имеющие отношение к разведке: они, как Денисов, убегают до, не рискуют. В данном же случае речь идет о том, что просто был «дроп», как это называется в том числе и на юридическом языке, «человек, который не понимал, что делает, и, к сожалению, вот такие обстоятельства».
При подобном раскладе убежден, что действия Треповой квалифицированы неверно, считает наиболее правильным дать другую оценку ее действиям, “вернуть дело в следствие” из-за большого количества белых пятен в обвинении и отсутствия доказательств субъективной стороны преступления. Но если суд все-таки сочтет необходимым выносить приговор, то просит полностью ее оправдать по п. “б” ч. 3 ст. 205, ч. 4 ст. 222.1 УК РФ, в части наличия фальшивого водительского удостоверения назначить наказание не выше уже проведенного в СИЗО.
Выступление Касинцева. Еще раз хочет обратиться к суду с просьбой переквалифицировать предъявленное ему обвинение, считая свое поведение бездействием, а не активным действием в связи с укрывательством человека, совершившего тяжкое преступление. Также просит суд быть объективным, взвешенным, учесть все доказательства, мотивы, факторы и обстоятельства дела, назначив наказание, не связанное с реальным лишением свободы. Не поддерживает поданные в отношении себя гражданские иски, не видит, чтобы его поведение причинило кому-либо физические, моральные страдания. Ему вся эта ситуация, конечно, кажется ужасной, произошедшее — трагедия национального, может и мирового масштаба, «теракт — это всегда что-то запредельное, чего не должно быть в принципе в мире». Тем не менее если смотреть на обстоятельства дела объективно, то они подтверждают его позицию.
Выступление адвоката Коневой (защитника Касинцева). Касинцев не отрицает, что единожды преступил закон в силу тяжкой сложившейся ситуации, с момента задержания давал последовательные и правдивые показания, раскрывающие объективную сторону преступления, в том числе на детекторе лжи, сотрудничал со следствием, активно способствовал раскрытию преступления, оспаривая несправедливую и не соответствующую фактическим обстоятельствам квалификацию содеянного.
Как сказала прокурор, терроризм направлен на устрашение общества и людей, так вот, ее подзащитный тоже оказался в том самом устрашении. Рылов, пытаясь помочь своей супруге, начал просто обзванивать по ее просьбе своих друзей, не задумываясь, что подвергает их опасности. Т.к. Касинцев доверяет своим друзьям, о чем говорили и допрошенные свидетели, характеризуя его как человека, всегда готового прийти на помощь своим друзьям и знакомым, не влезая в личное пространство и не задавая лишних вопросов, он желал помочь товарищу, не зная о причастности его супруги к столь страшному преступлению. Вот таким «образом вероломным», не пояснив и не сказав, в чем дело, Дарья оказалась у него дома. Когда Касинцев согласился помочь своему другу в тот несчастный вечер, он не задумывался, в какую страшную историю будет вовлечен и что вся жизнь его перевернется после этого. У него была спокойная размеренная жизнь, и именно когда в 3 часа ночи он понял от своего друга, что же произошло, то как раз и попал под это устрашение, о котором говорила прокурор. «Может, кому-то не страшно, ему оказалось страшно». Почему он не сообщил о Треповой своим друзьям, Баранову? Да просто не хотел подвести своих друзей так же, как Рылов вовлек в эту страшную историю его самого. Понимал, что есть какая-то ответственность и не хотел ее перекладывать, «это страшно, это очень страшно, я думаю, что здесь лишнее пояснять, насколько все страшно произошло и почему мы здесь собрались, это чудовищная трагедия, которая коснулась многих».
В 23:00 в дверь позвонила Трепова, Касинцев открывает дверь, впускает ее, «не понимая, что мир дальше будет его разрушен, земля уйдет из-под ног от такой подлости от человека, которого он считал своим другом». Трепова сказала, что хочет перекантоваться до утра, была совершенно спокойна, «да, здесь все сказали, что она совершенно спокойна», Касинцеву и в голову не пришло, будто что-то произошло. Да, она сказала: политическая активистка, но не придал этому значения, подумав, что девушка решила покуражиться. Вот он так узнаёт, в 3 часа, Баранов скидывает новость. Понял, что остался один на один со своей бедой, что у него в квартире девушка, «которая принесла, как из новостей было известно, взрывное устройство и хладнокровно оттуда ушла». Видел, как она что-то меняет, там были сообщники, откуда же ему было знать, что если он сдаст ее правоохранительным органам, она его не убьет? Если сделает неверный шаг, не пострадает ли он и его родители? Он не был осведомлен, как же все это было, «это мы сейчас знаем». С 3 до 7 часов, когда пришли сотрудники, «он оказался в Зазеркалье, и обратиться не к кому». Ему нужно было подумать, принять правильное решение, «он математик, он всегда думает». Он ни в коем случае не хотел укрывать преступника в своем доме, но как поступить, когда «его мозг разлетался на маленькие молекулы от страха»? Далек от политики и такого криминала, «он вообще от всего далек, он занимается наукой». В его квартире, в его доме, где он считал себя в полной безопасности, это было его зона комфорта, он оказался как будто в самом страшном месте, «фактически в том кафе в тот самый миг». Касинцев не говорит оправдать его, он готов нести наказание за то, что действительно не справился со своим страхом, «не мог собрать себя в тот момент, в тот момент ему казалось, он просто не хочет жить, ему хотелось просто выкинуться в окно и больше не жить, потому что его мир перевернулся». В голове у Касинцева все не укладывалось, была полнейшая пустота, его поставили в определенные рамки, за которыми стояла полнейшая неизвестность и неопределенность, «это самое страшное: когда ты не знаешь, что произойдет через 5 минут, через секунду».
Судья Жидков прерывает защитника, попросив вернуться к обсуждению «тех вопросов, которые надлежит обсуждать в прениях» и указав, что она повторяется в третий раз об эмоциональном состоянии своего подзащитного. Конева соглашается опустить «эмоциональное состояние моего подзащитного, мое эмоциональное состояние» и вернуться к прениям.
Защитник Конева рассказывает, что с первых дней очень много общалась со своим подзащитным, который очень много рассуждал, говоря в том числе, что больше никому не будет верить, очень переживал о случившемся, сострадал потерпевшим, это невозможно передать словами. Фактически 10 месяцев находится под домашним арестом, будучи человеком эмпатичным, пережил всю эту боль, «фактически пережил психологическое насилие, а это порой сродни физическому насилию».
Общаясь с сотрудниками полиции, находился в таком сильнейшем стрессе, что когда сотрудник полиции попросил показать квартиру, Касинцев сам ее открыл и почувствовал огромное облегчение от того, что наконец-то все закончилось и с плеч его упал большой груз, надеялся, что в конце концов этот вопрос как-то разрешится.
Считает, что действия Касинцева должны быть переквалифицированы по ст. 205.6 УК РФ, т.к. после получения информации о взрыве в его квартире уже находилась Трепова, он оказался заложником обстоятельств, опасался за себя и жизнь своих родных. Не предпринимал никаких активных действий, находился в состоянии шока, не укрывал Трепову осознанно и активно, все происходило из-за страха и растерянности в данной ситуации. Его умысел был направлен не на заранее не обещанное укрывательство, он ее по факту не укрывал, а на несообщение о лице, совершившем преступление. «Мой подзащитный искренне сожалеет, что у него не хватило смелости, сил, обратиться в полицию, позвонить или подойти к сотрудникам и сдать Трепову».
Просит учесть «все имеющиеся смягчающие обстоятельства», кроме того, искреннее и деятельное раскаяние в содеянном, небольшую тяжесть преступления. Совершено впервые, Касинцев ранее не привлекался, на учетах в диспансерах не состоит, принимал участие в жизни родителей, исключительно положительно характеризуется ими и свидетелями, замечаний во время домашнего ареста не имел. Работал, занимался научной деятельностью, имеет хроническое заболевание. C исками не согласны, истцами не обоснованы требования о взыскании с Касинцева компенсации морального, физического вреда, не указано, какими своими действиями именно Касинцев нанес указанный вред потерпевшим и чем это подтверждается, какова степень его вины. Одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя, «какова вина Касинцева?». Касинцев не имеет никакого отношения к преступлению, которым причинены моральные и физические страдания потерпевшим.
Было очень удивительно услышать в речи прокурора расширение объема обвинения. Прокурор не пояснила, что же такое произошло на судебном следствии, чего не было на предварительном расследовании, откуда взялось отягчающее обстоятельство: поддержание терроризма? В чем оно выражалось? В таком случае дело необходимо вернуть прокурору или восстановить судебное следствие, «иначе невозможно так расширять обвинение», это нарушает право на защиту.
Просит переквалифицировать действия Касинцева на ст. 205.6 УК РФ, назначить наказание, не связанное с лишением свободы, в удовлетворении исков к Касинцеву полностью отказать.
Стадия реплик.
Реплика прокурора. Трепова признала объективную сторону и все рассказала, поскольку было бы сложно отрицать. Где она находится — стало известно именно уже в результате ОРМ, которые исследовались в заседании, согласно которым уже весь ее путь оттуда был отслежен, из материалов ОРД уже было даже известно, что она получила СВУ и перевезла из Москвы в СПб, поэтому «конечно, прекрасно она понимала, что пришли в квартиру Касинцева, потому что это уже все известно, отрицать совершенно глупо». «А то, что субъективная сторона, ну вот только одна Хаванова однажды в допросе, который сторона защиты подвергает сомнению, сказала, что Треповой известно, что Фомина хотят убрать, и больше этого нигде никогда не… это как раз было бы странно, если бы она ходила по улицам и рассказывала, о чем ей известно и что она готовит». Ссылается на «практику, которая говорит о том, что очень часто, когда нет свидетелей, это не говорит о невиновности, это говорит о том, что преступление очень тщательно готовилось, чтобы свидетелей не было, никто не хочет в тюрьму сесть». Почему она это сделала, а это не делала – все юристы понимают, что такое организованная группа, в ней строгая иерархия существует. Если ты член организованной группы и у тебя есть определенные обязанности, ты не всегда можешь «поступить так, как левая нога захочет». Поэтому есть план, исполнять который Трепова согласилась, и это уже зашло очень далеко, это уже год готовилось и финансировалось, поэтому «у меня нет никаких сомнений, что объем выполненных Треповой действий до и после совершения преступления однозначно говорит о том, что она член организованной группы».
Реплика потерпевшего Омельченко. Хотел бы дополнить, картинка всплывает после того, как она говорила, что не видела, не знала, и она трусиха, но отлично помнит, что когда разошелся дым после взрыва и он стоял контуженный, она спокойно встала, отряхнула плащ, подошла к Максиму. Трусиха не подойдет и не будет смотреть в глаза, как врач, препарирующий кролика. Она стояла и смотрела Максиму в глаза, что глаза стеклянные, не двигаются. Потом, как трусиха, развернулась, пошла дальше, подошла к Егору и опять посмотрела, «трусиха, ваша честь». «Дальше она развернулась и посмотрела на меня, ко мне подошла, и вот так присела, посмотрела на меня, потом спокойно вытянулась, развернулась и пошла».
Реплика потерпевшей Любиной. «Что касается Треповой: по поводу вашего заявления, ну, тут можно сказать, что, ну, Бог вас простит, это верно». Но те расхождения, которые обнаружила в ее объяснениях, как были, так и сохранились, «это касается и вашего поведения, и того, что вы не проверяли какую-то информацию, и то, что там этот и бюст тяжелый, и то, как вы там себя вели, просто действительно сейчас это тяжело». Что касается Касинцева: если бы не действия правоохранительных органов, в результате того, что сделал он, могли действительно потерять обвиняемую, которую он достаточно неплохо укрывал. В завершение хотела бы сказать насчет речи его адвоката о том, что ситуация Касинцева сопоставима с пережитым потерпевшими в момент взрыва, «ну спишем это на то, что у вас работа такая».
Реплика потерпевшей Королевой. Присоединяется по поводу Касинцева: сравнение того, как ему было страшно дома, с тем, что творилось у них после теракта, – это просто неприлично.
Реплика потерпевшего Арниса. Хотелось бы все-таки понять, как Касинцев попал в узкий круг, к которому можно обратиться с просьбой укрыть преступника, еще и по политическим мотивам, поскольку Трепова сама написала, что она политическая активистка.
Арнис обращается к Касинцеву: В связи с этим хотелось бы узнать, Вы вообще одобряете СВО на Украине?
Суд: вопрос снимается, в репликах стороны высказываются относительно произнесенного оппонентами в прениях, поэтому вопросы не задаются.
Реплика Треповой (комментирует реплику прокурора). Если нет свидетелей, потому что она так тщательно старалась скрыть готовящееся преступление, непонятно тогда, зачем вообще рассказывала об этом Хавановой, показывала статуэтку ей и Жабревой, приводила ее на конспиративную квартиру и говорила про шпионские игры, также рассказала о статуэтке в чемодане водителю «Blablacar» и парикмахеру.
Реплика адвоката Бермана. В речи обвинителя все гладко и складно, когда говорится об объективной стороне, но каждый раз когда речь заходит о субъективной, это уже начинает звучать как домыслы и предположения. Обращает внимание, что любые неустранимые сомнения всегда диктуются в пользу обвиняемого и подсудимого. Таким образом, обвинение в силу каких-то неизвестных причин не приложило достаточно усилий для устранения этих сомнений, в том числе относительно того, что скрывающаяся Трепова звонит своему мужу, который начинает лихорадочно обзванивать всех своих знакомых, пытаясь найти ей убежище. «Это тоже входило в вероятный план? Что случилось, где же произошел сбой?».
Реплика Касинцева. Желает прояснить сомнения потерпевшего Арниса, хотя ответ уже был дан в ходе следствия и прений. Не совсем понимает, что значит «узкий круг», Рылов лихорадочно обзванивал всех, кого знал в СПб, пытаясь предоставить ей убежище, и Касинцев оказался тем, кто ответил на эту просьбу. Если бы не ответил, то его просьбу мог бы принять кто-то другой и находился бы здесь в зале суда на его месте.
Реплика адвоката Коневой. «Понятие страха — это достаточно субъективная вещь, и я очень хотела передать, что действительно испытывал Дмитрий, я много с ним общалась и понимаю, что я говорю, он действительно испытал жуткий страх от того, что там происходило».
Cуд завершает прения и откладывает заслушивание последних слов подсудимых.
