В начале заседания защитница Мартынова заявила два ходатайства. Первое – о приобщении свидетельства о смерти отца Эрматовых – удовлетворено. Затем она просила вызвать в качестве свидетелей понятых, которые присутствовали при осмотре автомобиля Эрматова. Против вызова возражает представительница обвинения, так как в материалах дела нет существенных противоречий относительно указанных действий. Суд отклоняет ходатайство с формулировкой, что оно “направлено на затягивание процесса”.
Затем состоялся допрос обвиняемого Ортикова:
Родился в Таджикистане, имеет 8 братьев и 4 сестры, окончил 6 классов, женат, есть несовершеннолетние дети. Работал в Москве в ресторане, потом устроился в Лесном городке, с 2013 года работал вместе с братьями Азимовыми. Зимой 2017 года переехал в Одинцово в общежитие рядом с рестораном, жил в одной комнате с Аброром Азимовым. 5 апреля тот сказал, что уезжает домой, так как умерла бабушка, забрал вещи и ушел, сказав, что вернется через две недели. Утром в 4 часа в квартиру выломали дверь двое сотрудников в масках, надели на Ортикова наручники и бросили на пол.
Постановление на обыск не предъявляли, всего присутствовало около 15 человек, спрашивали, где находится Аброр. Понятого, которого допрашивали в суде, Ортиков не видел – при обыске понятые не присутствовали. После обыска его посадили в кресло и водили по телу металлическим предметом – по животу, подмышкам. Затем завели в комнату, где на его кровати лежали пистолет и граната и сказали “это твое”. Когда он ответил, что предметы подбросили, начали бить. Следователю Жигулину Ортиков объяснил, что поддельный российский паспорт на имя Меркулова нужен был ему, чтобы устроиться на работу. Подписать протокол он отказался, когда увидел, что там написано “взрыв в Санкт-Петербурге”. Тогда снова стали бить, а следователь сказал, ухмыляясь, “это все твое”. После обыска вывели и посадили в машину, там увидел Каримову, она плакала. Когда привезли в следственный отдел, около 19-20 часов, сняли наручники. В СИЗО “Лефортово” приходили люди, которые требовали сказать, что Аброр Азимов перед отъездом оставил на хранение пакет – “иначе произойдет то же, что в день задержания”.
Ортиков вину не признает, вербовке не подвергался, помощи радикальным группировкам не оказывал. За двадцать лет проживания в России законы не нарушал. С братьями Эрматовыми познакомился во время заседания по продлению ареста.
– Как вы можете объяснить, – спрашивает гособвинительница, – Что согласно материалам дела вы связывались с Азимовым около ста раз, но дружеских отношений у вас не было?
– Созванивались по работе, – отвечает Ортиков.
– Кто к вам применял насилие и при каких обстоятельствах? – суд.
– Лица не видел, надевали пакет и били. Хотели узнать, где находится Азимов.
Гособвинительница просит исследовать протокол допроса Ортикова на стадии следствия.
– Я знал Азимова раньше, – поясняет Ортиков оглашенные показания, – Но на первом допросе сказал иначе, потому что боялся и не знал, что говорить.
В следующем протоколе, который зачитан, сказано, что Азимов оставил Ортикову на хранение вещи. 5 апреля Ортиков обнаружил, что в нем находятся граната, пистолет и какие-то металлические предметы. Ночью спрятал вещи под матрас, хотел отнести их в полицию, но не успел, потому что растерялся.
– Почему вы не заявляли об этом? – гособвинительница.
– Боялся рассказать, потом написал жалобу в Генпрокуратуру – ответили, что решит суд.
После перерыва защитница Ортикова говорит, что подзащитный плохо понимает таджикский язык. Ортиков просит предоставить переводчицу с узбекского. Суд отказывает в удовлетворении ходатайства, так как ранее подсудимый не заявлял, что хочет давать показания на узбекском. Адвокат Дроздов и другие возражают, говоря, что Ортиков об этом заявлял. Судья говорит, что защита может привлечь переводчика самостоятельно.
Следующей показания начала давать Шохиста Каримова:
Родилась в Таджикистане, приехала в Россию на заработки в 2016 году, дома – семья, дети. Устроилась посудомойщицей в ресторан в Лесном городке, там же живет родная сестра. В день задержания в комнату ворвались люди в масках, взяли отпечатки пальцев и образцы слюны. Один из оперативников провел детонаторами по волосам женщины. На кровати лежала граната. Постановление на обыск не предъявляли, права не разъясняли, понятых не было. Шохисту Каримову вывели из дома в наручниках и посадили в машину. Когда ехали, из отсека для задержанных были слышны крики и звуки ударов. В одном из голосов женщина узнала Содика Ортикова.
– Присутствовала ли при обыске Шахноза Холова? – спрашивает адвокат Дроздов.
– Была девочка по имени Шахноза, я не знаю ее фамилию.
– Считаете ли вы изъятие своего имущества незаконным?
– Да, мне не позволили взять даже фотографии родственников, детей, – плачет обвиняемая, – Там остались драгоценности, которые я собирала в приданое дочери.
Судья уточняет, много ли у адвоката вопросов к подзащитной, и объявляет перерыв.
