О деле: Кожевников Сергей Юрьевич, оперативный дежурный 25-го о/п УМВД России по Приморскому району Санкт-Петербурга, избил задержанного. Он обвиняется в превышении должностных полномочий с применением насилия (п. “а”, “в” ч. 3 ст. 286 УК РФ). Полицейского также обвиняют в мелком взяточничестве (ч. 1 ст. 291.2 УК РФ) при проведении действий, предусмотренных КоАП.

Дело рассматривает Приморский районный суд Санкт-Петербурга, судья – Екатерина Сергеевна Богданова.   

Заседание назначено на 14.30, началось на полчаса позже из-за вынесения приговора по предыдущему делу. Доставлен подсудимый, явились защитник (адвокат Звездина), потерпевший Леонтьев, представитель потерпевшего (адвокат Демидов), вступившая в дело на прошлом заседании новая гособвинитель (ФИО не расслышала).

Допрашивается явившийся свидетель Колесников Даниил Игоревич, старший лейтенант, участковый уполномоченный 25 отдела полиции УМВД России по Приморскому району СПб, иные установочные данные не выясняются. С подсудимым знаком, отношения хорошие.

Где-то 25.11.2023 г. в темное время суток находился на службе в 25 отделе полиции, пришел в дежурную часть, чтобы разогреть еду в микроволновке, услышал, что в холле какой-то скандал, крики и т.д., вышел посмотреть, «ну мало ли, нужна помощь, может, буйный доставленный». Оказалось, что со станции метро Старая Деревня был доставлен гражданин, в дальнейшем узнал, что фамилия его Леонтьев. Причины доставления не знал, в дальнейшем выяснилось, что вроде бы за мелкое хулиганство. Выйдя из холла, стоял у двери дежурной части, перед ним лежал мужчина, которого пытались обездвижить (загнуть руки за спину) дежурный Емельянов, незнакомый сотрудник ППСП, водитель Огородников. Свидетель к Леонтьеву не подходил но сказал ему: «Мужик, ну че ты делаешь, нас тут 4 человека, мы все равно тебя закрутим». Леонтьев сопротивлялся: крутился то на спине, то на животе, то еще как-то Вроде как сотрудника ППСП то ли рукой задел по голове, то ли еще что-то, точно не помнит. Свидетель только наблюдал, к гражданину Леонтьеву не прикасался, оказать содействие его не просили.

Через какое-то время в холл вышел Кожевников, который начал оказывать помощь в обездвиживании потерпевшего, вроде бы встал ему на ногу, возможно, что-то сказал, что именно – не помнит. Потом произошла какая-то непонятная ситуация, потасовка, «не могу ее описать, потому что это все случилось очень быстро», вроде Леонтьев то ли рукой взмахнул, то ли что-то, после чего Кожевников нанес ему не менее двух ударов в голову. Взмахнул Леонтьев вверх или в сторону Кожевникова, свидетель не видел, было ли это ударом, но у Сергея в этот момент потекла кровь из губы, не знает, было ли это связано со взмахом Леонтьева. Также Кожевников нанес удары ногой в голову Леонтьева, количество не помнит, но точно более одного. После этого Леонтьев ничего не говорил, больше не дергался, лежал на полу, ему было плохо, судя по всему. В результате ударов у него пошла кровь и образовалась гематома на лице, не может сказать, терял ли Леонтьев сознание, не помнит, стонал ли он от боли. Кожевников после этого пошел взять салфетку или бумагу, вытер губу, нервничал, ходил по дежурной части, наверное, что-то говорил Леонтьеву, конкретных слов не помнит, к свидетелю не обращался. Скорую сразу вызвали, но не помнит, по чьей инициативе, наверное, дежурный или помощник дежурного принимал решение, там было много народу, свидетель к этому моменту уже ушел к себе, приезд скорой не видел.

Вопросы свидетелю задает гособвинитель: 

— А его (*Кожевникова) кто-то просил об этом, его звали? Вообще какие-то просьбы оказать содействие?

— Вот этого я тоже вам сказать не могу, не помню уже конкретных слов.

— Встал на ногу… Встать на ногу – это специальный прием, который применяется при?

— У, как бы, не, ну он не то чтобы встал, просто, грубо говоря, вот, зафиксировал ногу.

— Придавил его ногу своей ногой, да?

— Ну чтобы, да, как-то обездвижить его, потому что, ну, мужчина крупный, большой, силы много. Надо было, чтобы как-то его обезвредить.

— Далее, вы стали говорить про удары, подробно опишите количество ударов, кто кому наносил, в какую область?

— Количество я назвать тоже не смогу, но больше одного-двух точно.

— Более одного-двух, чем?

— Кулаком в область головы.

— Кожевников нанес не менее двух ударов кулаком в область головы Леонтьева?

— Да.

— Еще какие-то повреждения наносил руками, ногами?

— Ну ногой было тоже.

— Что ногой было?

— Удар.

— Один удар ногой?

— Больше одного.

— Сколько?

— Не помню.

— В какую область?

— Головы.

— В момент до нанесения ударов, говорил ли Кожевников Леонтьеву о том, что он намеревается нанести удары? Предупреждал ли об этом?

— Тоже не могу сказать, не помню.

— Вы видели у Леонтьева какое-то оружие?

— Нет, не видел.

— Знаете, был ли он вооружен, или узнали потом?

— Нет, не знаю, не слышал о таком.

— По вашему мнению, исходила ли какая-то опасность от Леонтьева на момент его обездвиживания, на момент, когда он лежал на полу, когда ему наносились удары?

— Ну тут как бы такой спорный вопрос, никогда не знаешь, чего ожидать от человека, тем более немаленького, пьяного.

— Ну вот реальная какая-то угроза исходила? Мы не говорим о каких-то гипотетических возможностях…

— Ну просто нужно быть, как бы тоже так вопрос, надо быть готовым ко всему, знаете, здесь тоже едешь на заявку, не знаешь, что там тебя ждет. Тут, как бы, меры личной осторожности…

Судья: “Мы не про абстрактные заявки, а про конкретного человека в конкретной ситуации”.

— Да понятно, понятно, я вам просто привожу пример. Ну, в конкретной ситуации всякое может быть, я не могу вам ответить на этот вопрос.

— Вы боялись Леонтьева в тот момент?

— Нет.

— Кто-либо из присутствующих сотрудников говорил, что он опасается действий Леонтьева в тот момент?

— Нет, такого не было, таких слов не было.

Вопросы свидетелю задает представитель потерпевшего: 

— Подскажите, пожалуйста, вот когда вы вошли в эти события, о которых вы давали показания, сотрудники полиции предъявляли какие-либо требования к Леонтьеву?

— Ну, чтобы он успокоился, наверное.

Вопросы свидетелю задает защитник: 

— Вас гособвинитель спросил, создавалась ли опасность от Леонтьева, а вот можно на этот вопросик еще раз получить от вас ответ более развернутый? К тому моменту, как Леонтьеву Кожевников нанес удар, Леонтьев что-то такое сделал уже другим сотрудникам? Сотруднику постовому, которого вы фамилию забыли?

— Ну я ж вам говорю, что-то типа вот того (показывает жестом), не удар, а махнул рукой.

— В сторону кого и сколько раз это было? И в сторону кого, я так и не поняла, потому что вы говорили, что вроде как в сторону Кожевникова махали, говорили про удар постовому. Можно еще раз это, чтоб было понятно?

— Вроде как в сторону Сергея было.

— И всё?

— Что-то с постовым было, ну я, знаете, это такое вот туманное, как бы, я даже не помню.

— Как понять «что-то с постовым»?

— Я не могу вам ничего сказать по этому поводу, потому что плохо помню.

— Ну «что-то» – это из какой серии? Постовой схватился за сердце или что? Что значит «что-то было»?

— Да нет, нет, не было такого. Ну что-то увидел, взмах руки от гражданина Леонтьева, в чью сторону, не помню, всё.

— Один взмах был?

— Да.

Кожевников начинает допрос свидетеля с большого количества вопросов о профессиональных познаниях и личности допрашиваемого, которые были отведены судом в связи с неотносимостью к делу, также снимались некорректно сформулированные вопросы с попытками приписать собственные показания свидетелю и вступить в дискуссию относительно изложенных обстоятельств и правильности его действий, в то же время были преимущественно оставлены без внимания многократные наводящие вопросы в стиле «Вы видели, как Леонтьев потянулся к кобуре Емельянова?», т.к. была снята лишь малая часть из них и позволено задать остальные:

— Последний месяц болели простудными заболеваниями? Провалов в памяти не было у вас?

Суд снимает вопрос.

Кожевников: в каком году закончили учебный центр МВД?

Суд снимает вопрос.

— Каким приказом регламентируется деятельность участковых уполномоченных?

— 205 Приказ МВД.

— Тестирование в 2023 проходили успешно?

Суд: “Ну, к чему вы это, проходил или не проходил свидетель тестирование, что нам это даст?”

Кожевников: “Помнит он или не помнит, за что выговор получил”.

Cуд: “Мы же не личность свидетеля обсуждаем, мы же его показания слушаем, очевидцем чего он был, а не его трудовую деятельность разбираем”.

Кожевников продолжает допрос свидетеля:

— У вас есть опыт задержания лиц, совершивших преступления, административные правонарушения? Опыт работы в паре, в связке, в экипаже?

— Небольшой, но есть.

— Какие способы фиксации конечностей к полу при задержании вы знаете?

В допрос свидетеля вмешивается гособвинитель: “Ваша честь, я прошу снять эти вопросы, у нас экзамен свидетеля?”

Суд: “Переформулируйте, уточните это”.

— Что такое «минимизация» при задержании?

— Для чего этот вопрос, Серега?

— Уточнить хочу просто.

Суд: “Применительно к чему вы спрашиваете?”

Кожевников: “Просто никто не понимает, почему я наступал на ногу потерпевшему, на одну, на вторую ”.

Суд: “Ну так это вы и будете объяснять, для чего. А кто ж будет, свидетель будет объяснять?”

Кожевников продолжает допрос свидетеля: 

— Как вел себя Леонтьев в холле 25 отдела полиции, что говорил, стоя у окна?

— Вел себя очень буйно, использовал нецензурную брань в адрес сотрудников всех присутствующих, еще раз повторяю, вроде как.

— А дальше он что-нибудь говорил?

— Ну, конкретных слов я не помню.

— Не помните, да, как называл всех, конкретно?

Суд: “Нет, если это нецензурно, повторять не надо, общим словом можете сказать”.

— Я сказал, нецензурной бранью в адрес сотрудников полиции.

— А было известно изначально, кем (бывшим полицейским) является потерпевший? Ну вот, в общем, сотрудникам, которые находились?

Гособвинитель: “Ваша честь, я прошу также снять вопрос”.

Суд: “Не очень понятно, что вы имеете в виду”.

Колесников: “Ну откуда я знаю, знали ли вы, кто он и кто он такой, я же не знаю. Т.е., как бы, ну, вроде как доставленный, ну доставленный и доставленный”.

Кожевников продолжает допрос: 

— Угрожал, может, кем-то как-то кому-то зачем-то почему-то?

— Я не помню. Конкретных слов я не помню, я помню, что был мат отборный и всё.

— Как вы восприняли его угрозы?

Гособвинитель: “Какие угрозы? Не говорил свидетель о том, что была угроза”.

Суд: “Как вы восприняли его речь?”

Колесников: “Ну как, негативно, что в адрес моих коллег такая…”

Кожевников: “А как вели себя друзья Леонтьева, которые пришли?”

Гособвинитель: “Ваша честь, ну так же не сообщал свидетель, что приходили какие-то друзья”.

Суд: “Пришли ли друзья, были ли вообще друзья?”

Колесников: “Ну смотрите, помню, что когда я, вот, как говорил ранее, что я ушел к себе в кабинет, я, помню, спустился еще, и уже какие-то стояли люди, я вот так вот мимо прошел и всё. Что конкретно, какие слова там, о чем говорили – я это сказать не могу. Помню стояла какая-то женщина преклонного возраста с камерой. Была ли она знакомой гражданина Леонтьева, я тоже сказать не могу, не знаю”.

Кожевников продолжает допрос: 

— А вот женщина угрожала, может быть, еще что-то?

— Я буквально вот так вот мимо нее прошел, какие-то слова или… мимо нее прошел просто, она молча смотрела вот так в телефон.

— На вас оказывали давление, когда допрашивали? Перед тем, как подписать, вы внимательно читали свои показания?

— Да, внимательно.

— Видели, как Леонтьев наносил удары руками и ногами сотруднику ППСП Даниленко? 

— Я уже и адвокату сказал, и прокурору сказал, что я видел что-то, похожее на взмах руки, более я ничего такого не видел.

— Вы видели, как Леонтьев тянулся к кобуре Емельянова, когда находился у стола, лежа на спине, отчего Емельянов отпустил фиксируемую, блокируемую руку?

— Такое я не помню.

— Вы видели, обо что ударился Леонтьев после того, как его толкнул сотрудник ППСП Даниленко, которому Леонтьев нанес удар в подбородок?

— Нет, не видел.

— Насколько я помню, вы находились, Емельянов, Огородников, Даниленко, Колесников, в момент нанесения удара ближе всех, но все почему-то не видите, в своих протоколах. Или стараетесь, вот что это?

— Что не видим?

— Ну, момент нанесения удара. 

— Кому?

— Леонтьевым обвиняемому, т.е. мне.

— И что теперь?

— Ну, просто спрашиваю.

Суд: “Он уже ответил, что мог”.

— А вы видели, как полицейский водитель Огородников отталкивает оперативного дежурного (обвиняемого), который наносил отвлекающие удары в заблокированную руками голову, т.е. по конечностям Леонтьеву, который в свою очередь уворачивался и пытался подняться?

— Не помню такого.

— Почему не оказали содействие в задержании и помещении в специальное помещение для задержанных лиц Емельянову, Даниленко, которые, как и вы, находились ближе всех, если видели, что Огородников, имеющий первоначальную подготовку и отсутствие опыта в задержании, отталкивает оперативного дежурного Кожевникова, а именно: не провели удушающий загиб руки за спину или болевой на ногу или руку?

— Хорошо, а как я могу это утверждать, если я этого не помню?

— Вот и вопрос главный: почему отстранились и бездействовали?

— Я же и отвечаю, что я туда вышел, там было 4 здоровых мужика и один лежал на полу, за что его нужно мне было держать? За что?

— Так а если эти мужики все бездействовали после нанесения удара мне, стояли и смотрели, кто-то у двери, а кто-то еще дальше?

— Суд: “Это вы излагаете эти обстоятельства, Кожевников, свидетель нам об этом ведь не показывает. А вы его пытаетесь переубедить в чем-то своем”.

Кожевников: “Вот это вот вопрос: где они были, превосходящие силы, о которых вы говорите, товарищ старший лейтенант? На пальцах, смотрите: вы – стояли у двери, Даниленко – пропустил удары, не мог оказать содействие мне…”

Суд: “Вы рассуждаете о том, что было, вы вопрос задайте”.

Кожевников: “Просто где они были, явно превосходящие силы, я не понимаю. Называет четырех человек, которые один это, а другой это, а третий…”

Колесников: “Ну как мне, по моему мнению, мое содействие там было не нужно, потому что там было 4 человека. Я вышел просто, чтобы в случае чего, не знаю, вдруг он нож достанет, я не знаю, или пистолет или что-нибудь еще, я не знаю. На всякий случай я вышел туда”.

Кожевников: “Какие основные обязанности у сотрудника полиции, согласно ФЗ-3 ст. 27 ч. 2 п. 2?”

Суд: “В части чего? Что значит «основные обязанности», в части чего вас интересует?”

Кожевников: “В части данного бездействия. Почему сотрудник не принял участие в пресечении противоправных действий потерпевшего, стоял и смотрел?”

Суд: “Мы не обсуждаем действия данного свидетеля, мы выясняем его показания как очевидца. Мы же не обсуждаем, что он, как должностное лицо, сделал или не сделал, у нас нет этого в предмете обсуждения в принципе”. 

Кожевников: “Потерпевший достоин быть примером для молодых сотрудников МВД?”

Суд снимает вопрос.

Кожевников: “Кто-либо из сотрудников должен извиниться перед потерпевшим и за что?”

Гособвинитель: “Также прошу снять вопрос, он не имеет отношения к предъявленному обвинению”.

Суд: “Кожевников, ну вам же очевидно, что вопросы не по делу”.

Кожевников: “А если бы вот Кожевников не вышел и бездействовал?”

Гособвинитель: “Прошу снять вопрос, имеет предположительный характер”.

Суд: “Формулировка вопроса, начинающаяся с «если бы?», не рассматривается в принципе”.

Кожевников: “Каким-либо иным способом пресечь противоправные действия Леонтьева, не применяя физическую силу, имелась возможность? Ну вот у коллег, у всех?”

Колесников: “Нет”.

Кожевников: “А помните, согласно 450 Приказу МВД, по каким частям можно наносить удары руками, ногами при задержании лиц?”

Гособвинитель: “Прошу снять вопрос, мы не экзаменуем свидетеля”.

Кожевников: “У меня всё, нет вопросов, все равно их отводят”.

Представитель потерпевшего: “Давая показания суду, вы заявили о том, что был какой-то удар и пошла кровь из подбородка Кожевникова, а потом вы сказали, что был взмах. Можете суду конкретно сказать, был ли удар Кожевникову?”

Суд: “Он сказал, что он не знает, от этого или нет, он так и говорил”.

Представитель потерпевшего: “Т.е. вы не можете утверждать, что кровь пошла от удара Леонтьева?”

Суд: “То, что сказал, то и сказал”.

Колесников: “Как сказал товарищ прокурор, что он мог и сам прикусить (губу), я этого не знаю”.

Гособвинитель: “Вот вы говорите о взмахе Леонтьева рукой, это происходило, когда он лежал?”

Колесников: “Ну я и говорю, что, как бы, это знаете, вот, постоянно, т.е. он то встанет, то ляжет, то встанет, то ляжет. Я не могу этого сказать, в какой именно момент”.

Гособвинитель: “Ну вот вы взмах видели, вспомните это, в каком положении был Леонтьев?”

Колесников: “Не могу вспомнить”.

Гособвинитель: “Хорошо, Кожевников стоял в то время, садился, может быть?”

Колесников: “Вроде бы стоял”.

Гособвинитель: “Этот взмах или удар рукой Леонтьева, он мог дотянуться лица Кожевникова?”

Колесников: “Ну, не помню вообще”.

Леонтьев (потерпевший): “Ваша честь, я хочу только сказать, что я не наносил удары ни Кожевникову, ни Даниленко кулаками по лицу”.

По ходатайству представителя потерпевшего без выяснения позиций остальных участников процесса оглашается протокол допроса свидетеля Колесникова в части противоречий, связанных с наличием или отсутствием факта применения насилия в отношении сотрудников полиции со стороны потерпевшего.

Около 16:15 вышел из помещения дежурной части 25 отдела, увидел Емельянова, Даниленко, Огородникова, которые держали лежащего на полу Леонтьева. Леонтьев спрашивал: «Что вам надо?», ругался нецензурной бранью, кричал: «Отпустите», оказывал сопротивление, выдергивая руки-ноги из захвата удерживающих его сотрудников полиции. «В связи с чем возникла необходимость ограничить подвижность Леонтьева, я не знаю, не присутствовал при начале данной ситуации». В 16:15 Даниленко нанес один удар ногой в область ягодиц лежащего Леонтьева, далее в холл вышел Кожевников, наступил Леонтьеву на ногу, Даниленко снимал с Леонтьева ботинки, «зачем, не знаю», Кожевников подобрал что-то похожее на мобильный телефон и снова встал на ногу Леонтьеву, Огородников и Емельянов продолжали удерживать Леонтьева, Даниленко снял с Леонтьева ремень, «зачем, не знаю», свидетель что-то говорил при этом, вроде бы сказал Леонтьеву, что нет смысла проявлять неподчинение, потому что «нас здесь 5 человек, и Леонтьева мы точно тут обезвредим», далее Огородников, Емельянов отступили от Леонтьева, Кожевников нанес Леонтьеву не менее 8 ударов кулаками в область головы, затем еще не менее 3 ударов ногами в область головы Леонтьева. «Насколько я помню, перед тем, как Кожевников начал наносить Леонтьеву удары, никто из присутствующих лиц ничего не говорил». Дальнейшего развития не видел, т.к. вернулся к себе в кабинет.

Следователь: “Вы видели, как Леонтьев наносит удары Кожевникову?”

Колесников: “Нет, я не видел, как Леонтьев наносит удары Кожевникову, однако впоследствии увидел, что из губы Кожевникова течет кровь, чего до начала вышеуказанной ситуации не было”.

Следователь: “Видели ли вы, как Леонтьев наносит удары Даниленко, замахиваясь в его сторону руками и ногами?”

Колесников: “Нет, не видел, как Леонтьев наносит удары Даниленко, замахиваясь в его сторону руками и ногами”.

Следователь: “Применял ли Леонтьев иную физическую силу, насилие, в том числе удары, толчки, в том числе в адрес иных присутствующих сотрудников полиции?”

Колесников: “Я не видел, чтобы Леонтьев применял иную физическую силу, насилие, в том числе удары, толчки, в том числе в адрес иных присутствующих сотрудников полиции”.

Свидетель подтверждает оглашенные показания, объясняя несоответствия давностью событий, “что-то забыл, что-то вспомнил”, у гособвинителя возникают дополнительные вопросы в связи с имеющимися  противоречиями.

Гособвинитель задает вопросы: 

— Давали такие показания, подтверждаете их? В части количества ударов: 8 и 3, вы сообщали, 8 кулаком, 3 ногой.

— Ну, возможно, насколько я просто, насколько я помню, это было сразу же, сейчас конкретно вот не могу вспомнить.

— Ну т.е. подтверждаете в данной части. Также по поводу того, что Леонтьев каких-либо ударов не наносил?

— Нет, я все прекрасно понимаю, но, как бы, сейчас, в данный момент вы меня спрашивали, что-то вот вроде как, ну, может быть, я что-то и вспомнил, не вспомнил, не знаю. Тогда, может быть, и не было, сейчас, может быть, и есть, я не могу вам сказать точно.

Гособвинитель ходатайствует огласить показания неявившихся свидетелей – сотрудников 25 отдела полиции УМВД России по Невскому району СПб Емельянова и еще одного. Подсудимый возражает: «Всех вызываем». Защитник также высказывается за повторение вызова, мнение потерпевшего и его представителя не спрашивается, суд не озвучивает процессуальное решение по ходатайству, фактически оставив его без удовлетворения.

Резюмировав «Раз вызываем, значит, вызываем», судья откладывает судебное заседание для вызова неявившихся свидетелей.