О деле: Кожевников Сергей Юрьевич, оперативный дежурный 25-го о/п УМВД России по Приморскому району Санкт-Петербурга, избил задержанного. Он обвиняется в превышении должностных полномочий с применением насилия (п. “а”, “в” ч. 3 ст. 286 УК РФ). Полицейского также обвиняют в мелком взяточничестве (ч. 1 ст. 291.2 УК РФ) при проведении действий, предусмотренных КоАП.
Дело рассматривает Приморский районный суд Санкт-Петербурга, судья – Екатерина Сергеевна Богданова.
Доставлен подсудимый, также участвуют защитник, потерпевший Леонтьев, два представителя потерпевшего, гособвинитель. Слышимость в зале плохая, т.к. судья и участники говорят тихо и нечетко, часто переспрашивают друг друга.
Допрашивается свидетель Огородников Александр Львович, в настоящее время работает полицейским водителем УМВД России по Курортному району СПб, на момент событий состоял в должности полицейского водителя 25 отдела полиции УМВД России по Приморскому району СПб. С подсудимым знаком, потерпевшего видел.
Кожевников в ходе допроса задает свидетелю наводящие вопросы, а также вопросы в утвердительной интонации и с попытками подсказать отдельные обстоятельства, суд не пресекает данные действия подсудимого, также они остаются без внимания со стороны участников процесса.
25.11.2023 г. находился на дежурстве в 25 отделе полиции. Потерпевший был доставлен нарядом ППС от станции метро «Старая деревня», находился в состоянии алкогольного опьянения, ругался, высказывал недовольство задержанием, отказался фотографироваться. Очевидцем отказа не являлся, но видел, как помощник оперативного дежурного Каприленко выходила с целью фотографирования, не слышал, разъяснила ли права. Далее у потерпевшего произошел какой-то конфликт с одним из сотрудников ППС (Даниленко), тот начал задерживать Леонтьева, закончилось тем, что Леонтьев получил телесные повреждения. В процессе задержания потерпевший оказывал неповиновение сначала Даниленко, потом всем. В какой-то момент потерпевший нанес удар подсудимому, «я самого удара не видел, я видел только последствия удара», последствия заключались в разбитой губе Кожевникова, а также идущей крови из губы и носа. «Ну и в виде ответной реакции подсудимый нанес потерпевшему несколько ударов», сначала бил кулаком по рукам, когда тот закрывался, потом несколько ударов ногой, «потом я вынужден был вмешаться … отодвинул, пресек». Подсудимый ушел в дежурную часть, вытер лицо, вызвали скорую. Не помнит, кто вызывал, вроде Каприленко. Дальше приехала скорая помощь, госпитализировала потерпевшего, также в отдел приходили друзья Леонтьева, угрожали всем без указания кого-то конкретного, все бывшие сотрудники, все в алкогольном опьянении, у них праздник был. Не помнит, давал ли оперативный дежурный указание поместить Леонтьева в камеру для административно задержанных, изначально не хотели, отсутствовало заявление, достаточно было сфотографировать и составить протокол.
Гособвинитель: “Вы сообщили, что потерпевший был в состоянии алкогольного опьянения, вы это поняли, исходя из того, что вы присутствовали в момент вот этих всех событий?”
Огородников: “Ну из поведения, из его … ругался грубой нецензурной бранью, неверно оценивал обстановку … высказывал угрозы, я далеко сидел, не слышал, что конкретно он говорил. Услышал звук борьбы, вышел, увидел, что Даниленко в клинч уже с ним вступил”.
Представитель потерпевшего: “В связи с чем требовалось фотографироваться?”
Огородников: “Такие требования, это не ко мне вопрос”.
Представитель потерпевшего: “Не знаете, да, на чем основано требование?”
Огородников: “У нас все, кто попадает в отдел, все, кого привозят, всех фотографируют и дактилоскопируют сразу же”.
Представитель потерпевшего: “Скажите, а вот личность его была установлена, Леонтьева?”
Огородников: “Я не могу сказать, я его не устанавливал личность”.
Представитель потерпевшего: “Даниленко какие-то совершал действия по смещению одежды с Леонтьева?”
Огородников: “Да, хотел, я так понял, чтобы он перестал дергать ногами, штаны с него снять до колен, чтобы обеспечить невозможность, потому что он несколько раз попал по нему ногой”.
Защитник: “Где-то зафиксировано это всё [телесные повреждения Кожевникова]?”
Огородников: “Ну я сам возил его лично, есть телефонограмма”.
Кожевников, обращаясь к суду: “Разрешите приобщить телефонограмму к материалам уголовного дела”.
Защитник: “Хорошо, а сам удар вы не видели все-таки, да?”
Огородников: “Нет, не видел”.
Защитник: “Хорошо, вас допрашивал следователь, и просматривали видеозаписи … а вы при просмотре видеозаписи видели удар, который Леонтьев нанес Кожевникову?”
Огородников: “Я не видел”.
Защитник: “Вы такого следователю не говорили, что на записи?”
Огородников: “Нет, ну кто-то видел, я вот не видел”.
Кожевников: “Как вел себя гражданин Леонтьев в отделении полиции, что он делал, что говорил вам?”
Огородников: “Ругался нецензурно”.
Кожевников: “Ну, не только ругался”.
Огородников: “Я уже не помню”.
Кожевников: “осле того, как допросили 5 числа, внимательно читали свой допрос?”
Огородников: “Скажем так, в тумане читал, потому что сколько это все длилось”.
Кожевников: “Т.е. все допросы в качестве свидетелей нас Морозова вела после смены, правильно?”
Огородников: “Это 26-го после смены, а 5 числа меня допрашивал вообще другой следователь…”
Кожевников: “Который показывал видео и на нем делает определенную ошибку, т.е. Емельянов и Каприленко, они говорят одно сразу, что видели на этом видео…”
Суд: “Так, подождите, вы сейчас уже рассказываете, вопрос задайте”.
Кожевников: “Вы не видели момента удара на данном видео, я правильно понял?”
Огородников: “Так точно”.
Кожевников: “Выйдя из дежурной части и защемив потерпевшему ноги ногами, я минимизировал?”
Огородников: “Старался его всячески минимизировать, все старались, но не получилось. Поэтому его и брали числом, а не умением”.
Кожевников: “Поясните такой момент, как понять: гражданин Леонтьев не оказывает активного сопротивления, если только что он нанес мне удар с позиции лежа на спине в бок?”
Огородников: “Он оказывал активное сопротивление”.
Кожевников: “А если читать допрос…”
Суд: “Читать не надо, мы слушаем только, что сейчас говорит свидетель”.
Кожевников: “После чего он ушел в глухую защиту в партере, лежит на земле и закрывает руками голову…”
Суд: “Что вы читаете, говорю же, что мы ничего не читаем. Что свидетель сейчас рассказывает, то и рассказывает”.
Представитель потерпевшего: “Леонтьев конкретно высказывал угрозы Кожевникову или они носили общий характер?”
Огородников: “Общий характер”.
Представитель потерпевшего: “На момент причинения телесных повреждений Кожевниковым Леонтьеву, до этого в отношении доставленного Леонтьева составлялись протоколы доставления, задержания?”
Огородников: “Не успели, нет, конечно”.
Представитель потерпевшего: “А зачем его ухватили, хотели в камеру поместить?”
Огородников: “Нет, сфотографировать, составить протокол и выпустить”.
Cуд: “Показания подтверждаете свидетеля или что-то иначе было?”
Леонтьев (потерпевший): “Ваша честь, я могу сказать, что я почти 8 минут ходил по вестибюлю и разговаривал по телефону: кто может ко мне приехать, помочь в этой ситуации. Прежде чем вышла Каприленко, чтобы меня фотографировать. На видео это всё есть: почти 8 минут я хожу, разговариваю по телефону, а не ругаюсь матом, спокойно и не качаясь”.
Кожевников заявляет ходатайство о приобщении к материалам дела «распечатки сводки из РУВД за 25.11.2023 г.», где «во-первых, старшим дежурным Емельяновым зафиксированы два заявления от Даниленко и от меня по факту, о чем следователь Морозова почему-то не хочет документировать в материалах», также указан номер телефонограммы, впоследствии такие сводки направляются в ГУ МВД. Получил ее (сводку) в УМВД, т.к. она подтверждает, что «все сотрудники, включая от замов до остальных, были уведомлены вовремя, как и дежурившая в тот день следователь Морозова».
Гособвинитель возражает, т.к. приобщаемый документ является фотографией, источник происхождения неизвестен, представители потерпевшего просят отказать по тем же основаниям («подписей, печатей нет, копия не заверена»), мнение самого Леонтьева не спрашивают.
Суд, обращаясь к защитнику: “Ничего не хотите пояснить?”
Защитник: “Просим приобщить, сотрудник полиции получил…”
Суд: “ну как получил-то?”
Защитник: “Просто в дежурной части, ему выдали, без запроса, без всего…”
Суд: “Поясните, когда, у кого, где получили?”
Кожевников: “На следующий день”.
Защитник: “В дежурной части РУВД Приморского”.
Суд: “Пришел сфотографировал?”
Защитник: “Да, сфотографировал”.
Cуд: “Подтверждение того, что она соответствует оригиналу, где?”
Защитник: “Мы не можем подтвердить достоверность”.
Суд: “Позиция прокурора и потерпевших имеет право на существование, поскольку это просто некая фотография”.
Кожевников просит запросить оригинал приобщаемой сводки, «они хранятся у нас в базах данных», защитник поддерживает, гособвинитель возражает, полагая, что защита не лишена возможности самостоятельно обратиться с адвокатским запросом и представить доказательство, представители потерпевшего высказываются аналогично. Высказав сомнения в возможности получения такого документа по адвокатскому запросу, а также обозрев его без оглашения и приобщения в качестве «полноценного доказательства» к материалам дела, судья не озвучивает процессуального решения по ходатайству об истребовании, но, очевидно, рассматривает его в положительном ключе, ограничившись репликой, что «имеются основания для оказания содействия защите для подтверждения».
Гособвинитель сообщает о нахождении в отпуске «дополнительных» свидетелей Каприленко и Емельянова, заседание просит отложить, вызов повторить.
Судебное заседание откладывается.
