О деле: 25 сентября 2022 года на Триумфальной площади в Москве прошли «Маяковские чтения». Артема Камардина и Егора Штовбу обвинили в экстремизме. Следствие считает, что во время поэтического вечера они возбуждали вражду по отношению к «участникам военных действий в “ДНР” и “ЛНР”».
Дело рассматривает Тверской районный суд Москвы, судья – Ксения Константиновна Панова.
Заседание начали с задержкой из-за доставки подсудимых, в 12:35. Подсудимые находятся в «аквариуме», слушателей в зале много, но мест хватает всем. Явился тайный свидетель « Арнольд» , он выходит на связь по радио из тайной комнаты. Качество связи очень плохое: ответы свидетеля неразборчивы, реплики из зала приходится повторять. Перед началом допроса суд предупреждает свидетеля об ответственности за дачу заведомо ложных показаний и разъясняет ему его права, спрашивает, имеет ли «Арнольд» основания для оговора – тот отвечает отрицательно.
Допрос начинают с вопросов прокурора.
«Арнольд» сообщает, что «Маяковские чтения», которые он посещал 25.09.2022, это встречи поэтов, где читают стихи на различные темы, что знает о них уже 3-4 года, как нашел telegram-канал. Прокурор спрашивает, когда впервые «Арнольд» посетил «Маяковские чтения» («в 2021»), кто администратор telegram-канала («однозначно не могу ответить, вроде Булгаков, не исключаю, что Камардин»), был ли Камардин 25.09.2022 («да, и Штовба»), что делали 25.09.2022 («Камардин читал стихи, Штовба вроде не читал ничего»), какова была тематика стихов Камардина 25.09.2022 («анти-мобилизация, СВО»), призывал ли Камардин к чему-то («некоторые отрывки из стихов можно охарактеризовать как призывы»). Свидетель утверждает, что не знал тематику встречи заранее. Вопрос касательно одобрительной реакции Штовбы снят судом, т. к. свидетель не сообщал, что Штовба повторял стихи («я не знаю, что делал Егор в тот день, может, и читал, но я этого не помню»).
Прокурор переформулирует вопрос:
– В чем проявлялась одобрительная реакция Штовбы?»
Защитник хочет снять вопрос как наводящий, но суд оставляет вопрос. Далее задают следующие вопросы: были ли товарищеские отношения между Камардином и Штовбой («не знаю»), ранее были ли Камардин и Штовба на «Маяковских чтениях» («да»), видели ли вы раньше, как они общались (защита считает вопрос наводящим, но суд не снимает его), какими были отношения между Булгаковым и Камардиным, Булгаковым и Штовбой («не знаю, на встречах было видно, что они “кореши”»), знакомо ли вам имя Дейнека Н. Д. («Нет»).
К допросу приступает сторона защиты, вновь жалобы на слышимость.
Адвокат Соловьев спрашивает, слышал ли свидетель, о чем общались между собой Камардин, Булгаков и Штовба («нет»), почему свидетель решил, что Камардин – администратор telegram-канала («он казался организатором как и Булгаков, Штовба»), как выделялся Камардин («ну, видно было издалека»), поступали ли свидетелю угрозы от участников процесса («нет»).
Защитник Василенко заявляет ходатайство о рассекречивании данных свидетеля, т. к. угроз свидетелю нет. Судья: «Идет допрос так-то. Вы просите рассекретить, чтобы была возможность угрожать [смеется]?» Суд спрашивает мнение других защитников.
Адвокат Кузнецова просит задать свидетелю несколько вопросов, необходимых для разрешения ходатайства, суд разрешает. Вопросы: поступали ли угрозы близким («нет»), чья инициатива засекретить ваши данные («затрудняюсь ответить»), поясните, т. к., чтобы засекретить данные, либо вы обращаетесь с заявлением к следователю, либо следователь вам предлагает (по просьбе прокурора вопрос снимают, т. к. «вопрос содержит альтернативные виды ответа»).
Кузнецова возражает против снятия:
– У нас не запрещено задавать вопросы с альтернативными вариантами ответа, запрещено задавать наводящие вопросы.
Судья сообщает, что в данном случае «это фактически является наводящим вопросом, так как третьего и иных вариантов ответа вы не приводите».
Кузнецова:
– Я сказала «или иные», тогда я вынуждена заявить возражение на действие председательствующего в соответствии с положением ч. 3 ст. 243 УПК, так как полагаю, что председательствующий ущемляет сторону защиты, ставит стороны обвинения и защиты в неравные позиции. Когда у нас уважаемый прокурор задала наводящие вопросы, мои возражения не принимались, а в силу запрета уголовно-процессуального законодательства, а именно, общих правил проведения допроса у нас содержится прямой запрет задавать наводящие вопросы, а в данный момент я считаю, что снимая со стороны защиты тот или иной вопрос, вы нарушаете принцип равноправия сторон, и прошу занести это в протокол заседания.
Судья. Художница Катя Твейтан
Суд предлагает задать вопрос в иной интерпретации и просит занести возражение в протокол.
Кузнецова:
– Обращались ли вы с письменным заявлением в Следственный комитет?
– Не свидетельствую против себя, я не помню.
Далее Кузнецова поддерживает ходатайство Василенко, т. к. сторона обвинения засекретила показания, свидетель не лично засекречивал данные, таким образом, засекречивание не обосновано. Судья заявляет, что «речь адвоката Кузнецовой была длительной» и отказывает в ходатайстве, т. к. дело имеет общественный интерес, поэтому свидетель «опасается за угрозы».
Защитник Василенко заявляет новое ходатайство, об ознакомлении с данными свидетеля под расписку о неразглашении. Прокурор возражает, т. к. «не совсем ясна цель». Василенко отвечает, что т. к. нет угроз, то отсутствие данных о свидетеле у защиты ставит ее в неравное положение. Суд считает, что нет обоснованности, т. к. «у нас есть ответственность за дачу ложных показаний». Василенко возражает, заявляя, что ответы свидетелей идентичны, следовательно, даны под давлением. Суд отказывает в удовлетворении ходатайства, т. к. нет оснований.
Допрос продолжают. Свидетель «Арнольд» просит суд учесть недостаток времени. Суд сообщает, что задержка заседания была вызвана опозданием доставления.
Вопросы задает защитник Василенко:
– У вас есть филологическое или лингвистическое образование?
Прокурор просит снять вопрос, суд отказывает, свидетель отвечает, что нет.
– Как вы пришли к выводу, что часть стиха Камардина можно охарактеризовать как призыв?
Прокурор говорит, что свидетель не сообщал указанную информацию, суд расценивает вопрос как повторный, т. к. ранее свидетель пояснял о конкретных отрывках, в частности указывал про продажу наркотиков детям Донбасса.
– Ранее вы пояснили, что вам стало известно о «Маяковских чтениях» через интернет, каким образом вы искали данную информацию?
– Не помню.
– Как близко к Штовбе и Камардину вы находились?
– Отказываюсь отвечать.
Адвокат Соловьев задает вопросы:
– Камардин давал какие-то указания на чтениях?
– Не помню.
Кузнецова:
– Какой поэзией вы увлекаетесь?
– Отказываюсь отвечать.
Суд:
– На каком основании вы отказываетесь, если у вас просят назвать тематику?
Свидетель:
– Ну, всем знакомая поэзия, из школы.
Кузнецова:
– С какой целью вы посещали «Маяковские чтения»?
– Из интереса к поэзии.
– Вы общались там с кем-то.
Прокурор просит снять вопрос, т. к. он нацелен на установление личности, но суд отказывает.
Ответ свидетеля:
– Да, общался.
Кузнецова задает далее вопросы касательно посещения свидетелем «Маяковских чтений» 25.09.2022, один из них направлен на установление численности людей на мероприятии («не считал»), прокурор просит снять этот вопрос, но суд отказывается, т. к. необходимо понять количество присутствующих («точно более пяти человек»). Вопросы про факт присутствия Штовбы на чтениях сняты судом.
Кузнецова:
– Когда вы видели Штовбу на «Маяковских чтениях», кроме 25 сентября («только про 25-ое помню»).
Суд:
– Различность ответов свидетеля вызывает сомнения. Вы видели ранее на мероприятиях Штовбу?
– Я ответил, что видел, т. к. 25-го его лицо мне показалось знакомым.
Кузнецова:
– Какого числа вы видели Штовбу, кроме 25-го?
– Затрудняюсь ответить.
– В какие дни недели проходили «Маяковские чтения»?
– С апреля по октябрь, в последние дни месяца.
Кузнецова уточняет, был ли сделан вывод, что Штовба неоднократно присутствовал на чтениях, на основании того, что свидетелю лицо Штовбы показалось знакомым – ответ утвердительный. Допрос продолжают относительно «одобрительных реакций» – свидетель не помнит, все ли люди, которые были 25-го, поднимали руки вверх и повторяли строки.
Защита КамардинаЕ адвокат Соловьев (слева), защитник Василенко (справа). Художница Катя Твейтан
– Скажите, пожалуйста, что вы понимаете под тем, что Штовба одобрительно проявлял реакцию…
Свидетель торопится ответить, не выслушав до конца вопрос.
– Исходя из каких обстоятельств вы пришли к выводу, что именно Штовба одобрительно относился к стихам, которые зачитывал Камардин?
Судья снимает вопрос, т. к. свидетель ранее дал ответ на указанный вопрос.
– Сколько людей поднимали руки вверх?
– Не помню.
– Почему вы сообщили, что Штовба поднимал руки вверх?
– Он мне был знаком.
– Сколько людей на «Маяковских чтениях» было вам знакомых?
Прокурор просит снять вопрос, т. к. он направлен на установление личности, суд согласен. Кузнецова переформулирует вопрос по просьбе судьи:
– Можете ли вы назвать ФИО тех, кто присутствовал?
Прокурор опять просит снять, но суд вопрос оставляет.
–– Я знаю присутствующих только по именам.
– У вас была цель следить за Штовбой?
– Нет.
Свидетель не помнит, кто выступал ни первым, ни последним, также ему неизвестны имена тех, кто читал стихи кроме Камардина, также он не помнит, находился ли все время на «Маяковских чтениях» с 18 часов, когда пришел туда 25.09.2022. Судья делает замечание слушателям за высказывания. Свидетель вновь жалуется суду, что торопится. Кузнецова вновь уточняет, точно ли Штовба один раз поднимал руки вверх («да») и иные лица («не помню»). Суд просит свидетеля «быть поточнее», чтобы понимать картину. Свидетель отвечает Кузнецовой, что знаком с поэзией Штовбы пост-фактум, по встрече 25.09.2022 у него сложилось впечатление, что Штовба не поддерживает СВО, а тематика стихов не известна («я ничего не помню»).
Василенко спрашивает, является ли свидетель военнообязанным («я не буду отвечать»), имеет ли он какое-то отношение к правоохранительным органам («нет»), Министерству обороны («нет»), во что был одет Камардин («не помню»), общался ли свидетель с Камардиным 25.09.2022 (прокурор просит снять вопрос, т. к. он направлен на установление личности, суд снял вопрос).
К допросу приступает судья.
Она спрашивает, знаком ли свидетель с творчеством Камардина до или после чтений («читал, видел его творчество, не знаю, действительно ли автор книги, которую я видел, Камардин»), помнит ли свидетель авторов («да, но это было давно»), состоит ли в telegram-канале чтений много лиц («да, до тысячи»), неоднократно ли свидетель бывал на «Маяковских чтениях», были ли они тематическим мероприятием («25-ое было тематическое, но вообще на самые разные темы, тематика отличается, так сказать, всегда на злобу дня»).
Кузнецова:
– Состав участников Маяковских чтений 25.09.2022 был таким же, как и на других?
– Не помню, думаю, что состав изменялся.
– Штовба был соавтором книги «Враги»?
– Не знаю.
– А почему вы тогда решили, что автором книги был Камардин?
Суд снял вопрос, т. к. ранее свидетель это пояснял.
– Вы видели выступление Штовбы со стихами ранее на «Маяковских чтениях»?
– Я не помню сейчас.
– Руки вверх поднимали сами или по команде?
Вопрос снят как нецелесообразный. Свидетель не помнит, в какой момент люди поднимали руки вверх, и была ли такая практика на других «Маяковских чтениях».
Прокурор подает ходатайство об оглашении показаний, данных на предварительном следствии, в связи с наличием противоречий (в частности, о знакомстве с фамилией Дейнека и заранее известной тематике чтений 25.09.2022) и просит зачитать предварительные показания свидетеля. Адвокаты возражают, суд удовлетворяет ходатайство, прокурор оглашает предварительные показания. Свидетель подтверждает предварительные показания в полном объеме, ссылаясь на то, что события были давно и он мог что-то забыть.
Вопросы задает адвокат Соловьев:
– Камардин был идейным вдохновителем Маяковских чтений» – что вы понимаете под этим?
– Инициативность Камардина и сложившееся впечатление.
– Откуда вам известно, что Камардин – администратор telegram-канала?
– Я не утверждал, я предполагал.
– Что обсуждали Камардин, Дейнека и Штовба, Булгаков 25.09.2022?
– Я не вспомню.
– В каком виде Камардин активно выступал против СВО?
Вопрос снят, т. к. уже говорилось, что в стихах.
– Вы можете воспроизвести призывы Камардина?
– Не воспроизведу, но высказывания были негативные.
Кузнецова просит свидетеля назвать свои стихи, прокурор просит снять вопрос, суд оставляет его, мотивируя тем, что свидетель не публикуется. Свидетель отказывается от ответа. Кузнецова спрашивает, повторяли ли присутствующие стихи хором или по-очереди – прокурор просит снять вопрос, т. к. «две альтернативы», суд снимает вопрос, говоря: «ясно, что скандировали». Кузнецова уточняет, как скандировали («не помню»), почему свидетель сделал вывод, что Штовба скандировал тоже (вопрос снят, т. к. ранее был дан ответ), как свидетель понял, что Штовба, Дейнека, Булгаков и Камардин советовались друг с другом («это впечатление, я не вспомню»). Содержание разговоров свидетель не может вспомнить сейчас.
Кузнецова:
– На основании чего вы сделали вывод об одобрительной оценке друг друга?
– На основании субъективных собственных впечатлений.
– Выступающий просил одобрительной реакции?
– Всегда, когда выступаешь, ждешь какой-то реакции. Я не помню, поддерживала ли публика ранее.
Василенко спрашивает, состоит ли свидетель на учете в ПНД или наркологическом диспансере («нет»).
На этом допрос и заседание завершают.
