О деле: обвинение полагает, что, будучи сотрудником полиции, при задержании двух граждан Антон Владимирович Закиров превысил свои полномочия: избил задержанного, находящегося в наручниках, а также нанес удары другой задержанной девушке, сопровождая свои действия угрозами. Закиров обвиняется в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий с применением насилия и угрозой его применения).

Дело рассматривает Кировский районный суд Санкт-Петербурга, председательствующий судья – Валерий Владимирович Вецкий.

Явились Закиров, адвокат Волков, потерпевшие Соколовская Е.А. и Кулага А.Д., старший помощник прокурора Кировского района СПб Сотникова О.А. В коридоре до заседания подсудимый принес извинения потерпевшим, сказав, что просит прощения за “то, что случилось”. 

Устанавливается личность подсудимого: Закиров Антон Владимирович, 26.08.1996 г.р., образование среднее, женат, имеется ребенок 2025 г.р., в настоящее время уволен со службы в МВД, трудоустроен сборщиком заказов в “Пятерочке”, не судим.

Гособвинителю предлагается изложить предъявленное обвинение.

Закиров обвиняется в том, что он совершил превышение должностных полномочий, т.е. совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан, охраняемых законом интересов общества и государства, с применением насилия и угрозой его применения, т.е. совершил преступление, предусмотренное п. “а” ч. 3 ст. 286 УК РФ. а именно:

23 апреля 2025 года в Санкт-Петербурге полицейский взвода № 1 ОР ППСП УМВД России по Кировскому району Закиров совместно с коллегами, в том числе с полицейским Погодаевым, задержал Кулагу и Соколовскую по факту возможного административного правонарушения. При попытке Кулаги убежать его задержали Закиров и Погодаев, после чего Погодаев на законных основаниях применил спецсредства — надел наручники. Далее Закиров, действуя умышленно, без законных оснований и осознавая преступный характер своих действий, применил к задержанным насилие: нанес Кулаге, находившемуся в наручниках и не оказывавшему сопротивления, не менее 2 ударов ногой по туловищу, 1 удар кулаком по животу, не менее 3 ударов по голове, а также ударил Соколовскую не менее 4 раз ладонью по голове и лицу. При этом он сопровождал свои действия грубой нецензурной бранью и угрозами причинения вреда, которые потерпевшие восприняли реально. В результате им причинена физическая боль и моральные страдания, существенно нарушены их права и законные интересы, дискредитирована деятельность полиции.

Подсудимый высказывает отношение к услышанному, признавая вину и раскаиваясь в содеянном, показания желает давать после представления доказательств обвинения.

Суд переходит к допросу потерпевших, начиная с Кулаги Андрея Дмитриевича, 1989 г.р., работает ведущим разработчиком IT-отдела, на момент событий уголовного дела трудоустроен не был, образование высшее социологическое, не женат, детей не имеется, судимостей нет.

Познакомился с Соколовской в марте этого года, отношения приятельские, 23.04.2025 г. вместе проводили время, принимая мефедрон в компании еще одного знакомого, который не употреблял. Приобрел указанное вещество через “закладку”, ранее такими покупками не занимался, чего-либо связанного с наркотиками в телефоне на тот момент не осталось, все соответствующие данные удалил. Вышли для променада в вечернее время, чтобы “нагулять сон”, “не чувствовал себя абсолютно трезвым, но я и не чувствовал себя в каком-то сильно измененном состоянии, адекватно воспринимал окружающий мир”. Шел с Соколовской по дворовой территории, не шатались, не падали, вели себя адекватно, цели куда-то дойти не было, собирались вернуться домой. Впереди из-за угла дома показалась полицейская машина, подъехала и остановилась возле них, в связи с чем испытал сильный страх и попытался убежать, т.к. находился в состоянии опьянения. Сотрудники полиции вышли и кинулись в погоню, в какой-то момент подвернул ногу, упав лицом вниз, подбежавший полицейский надел на него наручники, было нанесено несколько ударов ногой в боковую часть тела, не видел, кто это сделал, затем подошел еще один полицейский. Его подняли на ноги, сотрудник нанес ему несколько ударов рукой по лицу, вроде бы еще один в бок, второй держал потерпевшего сзади, подъехал автомобиль. В ходе нанесения ударов полицейский обращался к нему с криками: “Как ты меня назвал?!”, “Что ты сказал?!”, хотя никакого диалога не было, потерпевший просто молчал. Требований не озвучивалось, это выглядело как выплеск эмоций, полицейского впоследствии опознал как Закирова, всего их было трое. 

Сотрудники достали у него из кармана и попросили разблокировать телефон, потерпевший ответил, что не помнит пароль, его посадили в машину и ушли. Происходившее с Екатериной не видел, но слышал ее вскрики, после чего Соколовскую тоже посадили в машину, где сидел еще один человек, похожий на задержанного, все находились в салоне, автомобиль был без отдельного отсека. После этого какое-то время катались по району, при этом сотрудники рассказывали, как им (*потерпевшим) будет плохо, а также что он (*Калуга) сядет на много лет и отправится на “СВО”, говорилось про неповиновение и группу лиц, третьего человека в какой-то момент высадили возле “Французского бульвара”, потерпевших в итоге доставили в отдел. Какое-то время сидели в холле, далее у них взяли отпечатки пальцев и сфотографировали, отвезли на медосвидетельствование, после чего доставили обратно и отпустили. В отделе ему назначили административный штраф 3500 рублей за хулиганство, впоследствии оплатил его через “Госуслуги”, к административной ответственности за употребление наркотиков не привлекался, результаты медосвидетельствования неизвестны. На следующий день было трудно жевать и открывать рот, но быстро прошло, также была шишка на лице, за медицинской помощью не обращался. Проверок по факту случившегося не инициировал, приобрел статус потерпевшего, т.к. на следующий день к нему пришел сотрудник полиции, сказав, что есть какое-то видео, и пригласив обсудить ситуацию с задержанием.

Считает необходимым назначение наказания, не настаивая на лишении свободы, каких-либо претензий к подсудимому не имеет, “не хотел бы, чтобы у него была сломана жизнь”.

Суд задает потерпевшему вопросы о специальности. Он отвечает, что социлог, по специальности не работал. Суд: “А зачем учился тогда?”.

На вопрос суда о наркотиках потерпевший отвечает, что начал употреблять в этом году, мефедрон из-за “безделия и безработности”. После инцидента с полицией прекратил употребление. Суд комментирует: “Уже ветер должен выдуть многое из подростковой головы, которая не думает о каких-то последствиях. Вы взрослый человек с определенным жизненным опытом, да, и начинаете пробовать мефедрон в 36 лет”. Спрашивает, на какие средства существовал потерпевший, отвечает, что были накопления.

О событиях в день происшествия суд спрашивает: “То есть вы сразу побежали после того, как остановилась машина? Девушку свою оставили в недоумении?” Задает вопросы о том, от чего бежал, чего боялся потерпевший. Он отвечает, что был в состоянии опьянения, не может точно объяснить, возможно, боялся задержания за употребление. Суд: “И побежали, благородно оставив девушку на растерзание этим людоедам”.

Суд говорит, что обычно люди обращаются за помощью, чтобы наказать тех, кто “с ними так поступил”. Потерпевший отвечает: “Так как это были сотрудники полиции, у меня не было ощущение или веры, что я могу обратиться в полицию”.

На вопрос суда о том, почему потерпевший постоянно говорит “я не помню”,  “возможно”, он отвечает, что причина не в опьянении, а в том, что прошло много времени и он не хотел вспоминать событие.

Гособвинитель ходатайствует об оглашении показаний потерпевшего в связи с противоречиями относительно ударов и угроз, а также наличия синяка, а не шишки по результатам избиения.

Насчет синяка судья замечает, что это все равно не подтверждается медицинскими документами, однако так или иначе уже прозвучало от потерпевшего “он подтвердил и сейчас, просто, видимо, другим словом назвал”. Кулага подтверждает, что на лице “что-то осталось”, но не приобрело характерного для синяка цвета, судом делается противоречивый вывод: “Ну т.е. что-то отразилось … приложение какой-то силы отразилось в качестве какого-то покраснения, воспаления, синяк – это обычно что-то другого цвета, не красного, да, хотя бывает, наверное, и красным”.

Возражений не поступает, мотивированное решение не выносится, однако фактически ходатайство удовлетворяется, за исключением фрагмента про телесное повреждение, окончательная позиция по данному поводу так и не озвучивается.

Судья самостоятельно оглашает показания Калуги в части противоречий, по-видимому, на самом деле пересказывая соответствующий фрагмент текст протокола, в результате чего он выглядит изложенным от третьего лица.

Убегал, сотрудники полиции стали кричать, выражаясь грубой нецензурной бранью, потом упал, задержали, надели наручники. Пока лежал на земле, один из сотрудников ударил его правой ногой в область ягодиц, после чего стал кричать, чтобы он поднимался. Двое сотрудников полиции удерживали его и поднимали с земли, потерпевший никак не противодействовал и не оказывал сопротивления. Далее ударили ногой в туловище, тот же сотрудник ударил его кулаком в живот, кричал, высказывал угрозы, оскорблял грубой нецензурной бранью, держал за шею и кричал, после чего кулаком ударил по лицу в область щек. Когда он пошатнулся от удара, сотрудник удерживал его и нанес еще один ладонью по щеке, после чего посадил в служебный автомобиль. Сотрудник хотел узнать пароль от его телефона, чтобы получить доступ к имеющейся информации, однако он ответил отказом. В какой-то момент в машине появился третий, также появилась Соколовская. Избивавший его сотрудник стал общаться с Соколовской, крича на нее и оскорбляя нецензурной бранью. Не видел, что там происходило, потому что был в машине, а они находились на улице. Сотрудник полиции стал применять физическую силу к Соколовской, пытаясь выяснить пароль от его телефона. Слышал крики Соколовской и звуки нанесения ей не менее 2 ударов, не мог повернуться, т.к. руки были скованы за спиной. Через какое-то время Соколовскую также посадили в автомобиль, она была напугана, дрожала от страха, прошептал ей, чтобы она не взаимодействовала с сотрудниками полиции и никак не реагировала. Его снова вывели, сотрудник нанес еще один удар (пощечину) по лицу, от которого ему стало плохо, затем вернули в автомобиль. 

Кулага подтверждает оглашенные показания, на тот момент помнил “точно и четко”.

Защитником Волковым задается единственный вопрос: “Вам и другой потерпевшей подсудимый принес извинения, вам что-нибудь известно?”. Кулага отвечает, что да, и он извинения принял.

Допрашивается Соколовская Екатерина Алексеевна, 1994 г.р., стажер в кондитерской.

С Кулагой состоит в приятельских отношениях, наркотики попробовала впервые в 2024 г., 23.04.2025 г. вместе употребляли мефедрон, ничего не покупала, “когда приехала, он там уже был”, угостили в компании. “Закончили все это дело еще, мне кажется, где-то до обеда, ну т.е. в максимально трезвом были состоянии”, хотя какое-то остаточное опьянение оставалось. Спать не хотелось, вышли прогуляться, в какой-то момент Андрей сказал “полиция” и начал убегать, она растерялась, начала поворачиваться, увидела едущую машину. Оттуда вышел полицейский, в достаточно грубой форме сказав сесть в автомобиль, спросила, что она сделала, тот ничего не ответил, а лишь повторил: “Садись в машину”, послушалась, села. На заднем сидении был еще один молодой человек с длинными волосами, за которыми не было видно лица. Поехали за побежавшими, не видела, как бьют второго потерпевшего, испугалась, закрывала лицо руками, но слышала крики, угрозы, нецензурную брань и звуки ударов. Спустя какое-то время Андрея затолкали к ней в машину, кто-то из полицейских требовал у него назвать пароль телефона, угрожая, что они пойдут как группа лиц, сядут надолго и будут отправлены на “СВО”, а также, что она выглядит как наркоманка, шлюха и т.д. 

Затем ее вывели из машины и стали требовать пароль, отвечала, что не знает, т.к. это не ее телефон. Сотрудник, впоследствии опознанный как Закиров, заломал ей правую руку, выражаясь нецензурной бранью, кричал: “Как ты не знаешь?!”, другой рукой несколько раз ударил по лицу. Вроде бы ладонью, точное количество не помнит, поскольку была в полном шоке. Сила была ужасная, было очень больно, “представляете, мне заламывают руку и силой нажатия руки вдавливают меня в землю”. Затем подошел другой сотрудник, сообщив, что это действительно не ее телефон, принесли правильный телефон, включили, она сразу же назвала пароль.

Видимых телесных повреждений не осталось, но на следующий день немного ломило руку, у Кулаги видела ссадину на лице. Дала показания и приобрела статус потерпевшей, поскольку Андрей сообщил, что с ней хочет встретиться следователь, которая действует в целях их защиты, надо поговорить обо всем произошедшем.

Материальных претензий к подсудимому нет, считает, что ему надо запретить допуск к службе в государственных органах, лишение свободы считает избыточным, т.к. у него малолетний ребенок.

На вопросы суда отвечает, что момент падения Кулаги на землю не видела, видела, как он лежит на земле и ему заковывают руки.

Суд спрашивает, почему потерпевшая уверена, что слышала звуки ударов. Она точно объяснить не может, считает, что это были глухие звуки, характерные для ударов “ногой по чему-то плотному”.

Суд спрашивает, почему потерпевшая, если “натерпелась такого страху”, не обратилась в полицию. Она отвечает, что хочет забыть произошедшее, не знала, как жаловаться, если обидчики сами полицейские; думала, что “со своей стороны тоже неправа”, потому что употребляла наркотики. Сейчас не употребляет. Суд: “По большому счету небольшой грех по нынешним-то временам, да…”

На вопросы о наказании подсудимого потерпевшая отвечает: “Я не настаиваю на лишении свободы. Я бы не хотела брать на себя такую тяжесть, если честно”.

Суд: “А мне приходится каждый день, представляете?”.

Судебное заседание откладывается для вызова свидетелей обвинения.