О деле: По версии обвинения, сотрудники МВД Виталий Вадимович Тугбаев, Егор Егорович Поддубный, Шахин Видади оглы Раджабалиев, Даниил Валерьевич Молодцев, Садыгзаде Шамсияр Ильяс оглы и Гарлыев Мейлис, вступив в сговор, пытались получить 300000 рублей от потерпевшего Дмитрия Качана, угрожая ему уголовной ответственностью. Позже Тугбаев и Поддубный избили другого потерпевшего Морданя, угрожали ему оружием и похитили у него 160000 рублей. Тугбаева и Поддубного обвиняют в превышении должностных полномочий с квалифицирующими признаками (п. “а”, “б”, “г”, “е” ч. 3 ст. 286 УК), Молодцева, Раджабалиева и Садыгадзе – в разбое и вымогательстве (ч. 2 ст. 162 УК, п. “а” ч. 3 ст. 163 УК), а Гарлыева – только в вымогательстве (п. “а” ч. 3 ст. 163 УК).

Дело рассматривает Выборгский районный суд Санкт-Петербурга, судья – Евгения Александровна Березнякова.

Доставлены подсудимые Раджабалиев, Гарлыев, Молодцев, явилcя Садыгзаде, участвуют потерпевший Качан Д., помощник прокурора Выборгского района СПб Мальцев И.С., адвокаты Слепова Л.Ю. (защитник Раджабалиева), Нелюбов Р.А. (защитник Гарлыева), Букрина О.С. (защитник Молодцева), адвокат Лев Е.А. (защитник Садыгзаде), переводчик Бабаджанова.   

При открытии заседания и объявлении рассматриваемого дела судья впервые перечисляет полный состав фигурантов, отмечая словом “приостановлено” текущие статусы Тугбаева и Поддубного.

Докладывается о результатах извещения для повторного допроса неявившегося свидетеля — следователя Лисовского. В ходе телефонного разговора с руководителем отдела кадров ГСУ СК РФ по СПб было установлено его нахождение в отпуске по 06.10.2025 г. с выездом за территорию РФ, то же самое было подтверждено Лисовским секретарю суда в ходе телефонного звонка при осуществлении вызова в судебное заседание.

Суд говорит, что между заседаниями изучил обвинительное заключение, выданное защитнику Леву, и заключение из материалов дела. Расхождения были обнаружены на последних листах: количество листов при сквозной нумерации не совпадает с количеством, но текст совпадает. “Если у защитника Лева сшиты не по порядку, 223 лист содержится в количестве двух … в результате этого пострадало там содержание обвинительного. Разница в двух листах, вообще в принципе текст, который у меня, он больше по количеству”. Решено дождаться Лисовского для объяснений.

Далее повторно допрашивается потерпевший, необходимость процессуального действия мотивируется лишь формально, участники процесса заявляют о наличии вопросов, не менее половины из которых в итоге оказываются повторными либо не имеющими прямого отношения к делу. Относительно вопросов по обстоятельствам преступления Качан замечает, что он уже на это отвечал и точно не сможет рассказать детальней по прошествии еще большего времени, допрос снова постоянно переходит в спор защитников с потерпевшим, адвокат Букрина продолжает действовать по сложившемуся ранее подходу, акцентируя на действиях Качана с Морданем и пытаясь поставить под сомнение законность взятия ими под управление (“угона”) полицейского автомобиля.

Качан отвечает на вопросы суда, что его вызывали в судебное заседание по рассмотрению иска Волковой о взыскании возмещения вреда, однако “мы этот вопрос урегулировали, иск Волкова отозвала”. Суд интересуется: “Ваша “встреча” была в том, что вы заявили об отсутствии претензий к подсудимым?”

Качан отвечает: “Я сам это заявил еще до того, как Волкова подала иск, по своей воле”.

*** 

Далее адвокат Букрина и председательствующая задают множество вопросов о настоящих данных потерпевшего Морданя, который сначала представился чужим именем (Карасевым), а позже был засекречен следователем под псевдонимом «Рафалович». Вопросы касались, в частности, того, каким образом устанавливалась его личность после погони за подсудимыми и доставления обоих в 59-й отдел полиции. Качан отвечает, что они познакомились за полгода до событий уголовного дела, вместе катались на мотоциклах. Тот представился Дмитрием, сказав, что на самом его зовут Вадимом лишь после начала следствия, также рассказывал, что он из Беларуси, не уточняя, является ли гражданином. Сейчас находится во Вьетнаме. Почему Мордань представлялся не своим именем, Качан не спрашивал: “Ну, человеку так надо, наверное, было, я не знаю”.

Когда их доставили в отдел полиции, “сотрудникам полиции на тот момент нужно было от нас избавиться” и “они не особо заморачивались” тем, что у Морданя нет при себе документов.

Качан подтверждает, что меры к заглаживанию вреда предпринимались со стороны Молодцева и Гарлыева, в связи с чем примирился с ними, также не имеет претензий к остальным подсудимым.

Адвокат Букрина спрашивает, почему, если потерпевшие опасались за свою жизнь, они не вызывали наряд, будучи заблокированы в салоне автомобиля, а решили “угнать” УАЗ-ик.

Качан отвечает, что посчитал, что наряд не успеет подъехать, также не знал, где точно находится. Понять, что автомобиль именно полицейский, не мог, так как сотрудники, вымогавшие деньги в кафе, были не в форме, а Тугбаев в форме появился уже после побоев и запихивания в УАЗ-ик.

“Если бы были сотрудники, вышли, представились: вот мы сотрудники, вот мы такие-то, такие-то, вас за это давайте задержим – это другой разговор. Не было такой ситуации. Соответственно, мысли о том, что это были реальные сотрудники за какое-то реальное правонарушение, которого мы не совершали, ну, не было мысли”, – говорит Качан..

Адвокатом Левом задается серия вопросов о том, просматривал ли Качан видеозапись со следователем и участвовал ли в составлении протокола ее осмотра, хотя потерпевшим ранее уже было пояснено, что он это не помнит, на соответствующий вопрос гособвинителя. В конце концов Качан подтверждает факт совместного просмотра видеозаписи, но все еще не может пояснить обстоятельства сопутствующего следственного действия. Защитник не удовлетворяется полученными ответами и начинает спорить, выясняя, “что случилось с памятью” потерпевшего. Гособвинитель возражает против указанных действий, утверждая, что на потерпевшего оказывается давление, на что последовало резкое отрицание со стороны защитника с перебиванием и повышением голоса, судья сделала общее замечание, что не надо устраивать балаган, а адвокату – воздерживаться от выводов и оставаться в пределах допустимого в рамках допроса.

После допроса суд возвращается к обсуждению личности потерпевшего Морданя, соглашаясь с сомнениями защитника относительно возможности его полноценной идентификации на основе имеющихся материалов дела: “Я понимаю ваш скепсис в отношении Карасева-Морданя, что я для вас могу сделать, истребовать что я могу еще? Хотите справку мигранта на Карасева истребую?”.

Адвокат Букрина обращает внимание, что конверт с копией паспорта и иными документами потерпевшего Морданя, на основании которых была установлена его личность и проведен допрос в ходе следствия, был запечатан 06.12.2023 г., тогда же было вынесено постановление о засекречивании его данных следователем, имеется копия паспорта, паспорт выдан 05.01.2024 г., в постановлении указаны старые паспортные данные. Дата паспорта истекла, и Мордань не мог бы въехать по нему в РФ. Для выяснения данных обстоятельств необходим допрос Лисовского, т.к. паспорт был заверен указанным следователем. 

Суд: “То есть. вы ставите под сомнение на сегодняшний день протокол допроса потерпевшего, поскольку 06.12.2023 г., с вашей точки зрения, Мордань не мог находиться на территории РФ?”.

Букрина: “Он не мог находиться на территории РФ, более того, следователь никак не мог установить его личность, потому что паспорт у него гражданина Беларуси на тот момент допроса был просрочен”.

Суд: “А вы не допускаете, что он мог нелегально на территории РФ с истекшим паспортом находиться?”

Букрина: “Это вряд ли. Потому что … в постановлении еще написано о том, что у него есть временная регистрация, которая якобы следователю у нас каким-то образом давалась”.

Кроме того, адвокат Букрина констатирует наличие фотографии “лица, находившегося в 59 отделе полиции”, прося  истребовать оригиналы указанных документов, т.к. в материалы дела представлены “не совсем хорошо разглядываемые копии”.

Судья отвечает, что, возможно, оригиналы есть в материалах дела, обещая дать указание проверить это секретарю, пока будет рассматриваться вопрос о мере пресечения (в итоге заседание было отложено без возвращения к ходатайствам, хотя участники процесса еще некоторое время оставались в зале для получения копии постановления, неизвестно, продолжалось ли обсуждение этого вопроса после удаления слушателей).

Суд при обсуждении предлагает запросить сведения о Карасеве. Букрина просит также о Мордане, т.к. запрошенные ранее данные предоставлены по новому паспорту, а не по указанному в документах о засекречивании потерпевшего.

Суд: “Я не уверена, что нам по старому паспорту какие-то сведения дадут архивы, ну давайте попробуем запросить еще по архивным данным сведения применительно к старому номеру паспорта”. 

Возражения отсутствуют, суд постановил истребовать из базы данных иностранных граждан сведения в отношении Морданя (по старому паспорту) и Карасева (*ФИО, названное в 59 отделе полиции вторым потерпевшим).

Судом по собственной инициативе ставится на обсуждение вопрос о продлении подсудимым истекающих мер пресечения, несмотря на отсутствие соответствующего ходатайства со стороны гособвинителя.

Адвокат Слепова ходатайствует об изменении Раджабалиеву меры пресечения с заключения под стражу на домашний арест, залог либо запрет определенных действий. Основанием для предыдущих продлений являлось то, что “оказавшись на свободе, Раджабалиев может угрожать потерпевшим, свидетелям, продолжить заниматься преступной деятельностью”. Данные обстоятельства в настоящий момент отпали, уголовное дело рассмотрено, все допрошены, доказательства исследованы, потерпевший претензий не имеет. Ранее не судим, является гражданином РФ с рождения, а не иностранным гражданином, как указано при предыдущем продлении. На территории РФ проживают его мать, отец, иные родственники, до задержания был трудоустроен, положительно характеризуется по месту работы, оказывал благотворительную помощь. Оснований полагать, что Раджабалиев окажет давление на потерпевших и свидетелей, продолжит заниматься преступной деятельностью и скроется от суда и следствия, не имеется, также отсутствуют основания для продления, предусмотренные ст.99 УПК, за исключением тяжести обвинения. Вместе с тем, как неоднократно указывал Верховный Суд РФ, одна лишь тяжесть обвинения не является достаточным основанием для продления данной меры пресечения.

Адвокат Лев просит об изменении Садыгзаде меры пресечения с домашнего ареста на запрет определенных действий. 15.07.2025 г. она была изменена по медпоказаниям с заключения под стражу на домашний арест, все 2 с половиной месяца Садыгзаде строго соблюдает новую меру пресечения, является по вызовам, с разрешения суда неоднократно посещал медучреждения. Судебное следствие находится в завершающей стадии, исследованы все материалы дела, допрошены свидетели, потерпевшие. Никто из допрошенных не заявлял об опасениях относительно возможного противоправного поведения Садыгзаде, сохранение меры является нецелесообразным и избыточным. По медпоказаниям ему необходимо в дальнейшем регулярно сдавать различные анализы и проходить обследования. Кроме того, является гендиректором коммерческих предприятий, нуждается в продолжении трудовой деятельности, чтобы “помогать матери и отцу, а не сидеть у них на шее почти 2 года”, получать легальный доход в том числе для наличия финансовой возможности оплаты потенциального штрафа в случае признания его виновным в инкриминируемом преступлении. Согласно ответу уголовно-исполнительной инспекции, не нарушал условия домашнего ареста, по характеру спокоен, доброжелателен, вежлив, вредных привычек не имеет. Изначальные опасения, что он скроется и будет препятствовать суду, не подтвердились. 

Адвокат Букрина ходатайствует об изменении Молодцеву меры пресечения на домашний арест или запрет определенных действий, полагая, что у всех подсудимых отпали основания для заключения под стражу, судебное следствие находится в окончательном виде, “Действительно, все лица под стражей находятся уже длительное количество времени … потерпевший больше их не боится … все исследовано, мы все огласили … о том, что Молодцев повлияет каким-то образом на уничтожение доказательств, – тоже такое себе основание”. 

Адвокат Нелюбов присоединяется к доводам Букриной и Слеповой, прося изменить Гарлыеву меру пресечения на запрет определенных действий по месту последнего проживания или подписку о невыезде. Обстоятельства изменились, отпали, все исследовано, иных обстоятельств, помимо тяжести обвинения, не имеется, хотя после изученного дела и это под сомнением. Является гражданином иностранного государства, не скрывался, был задержан спустя неделю, когда уже были арестованы остальные подсудимые. Также предприняты меры по заглаживанию вреда, имеется заявление потерпевшего. Нет и оснований, связанных с возможностью Гарлыева повлиять на ход судебного следствия, по месту жительства характеризуется положительно, не судим, негативных характеристик нет. 

Подсудимые поддерживают защитников, потерпевший не высказывается, гособвинитель полагает целесообразным продление на 3 месяца, защитой не приведено безусловных оснований для отмены или изменения действующих мер пресечения.

По прошествии часа судьей оглашаются вводная, резолютивная части вынесенного постановления: продлить Раджабалиеву, Молодцеву, Гарлыеву срок содержания под стражей на 3 месяца, до 30.12.2025 г., продлить Садыгзаде срок домашнего ареста до 30.12.2025 г. с сохранением всех ограничений, отказать в ходатайствах защитников об изменении мер пресечения.

Судебное заседание откладывается.