О деле: Европейский университет Санкт-Петербурга опубликовал исследование “Как и кем творится судебная экспертиза: эксперты в контексте межведомственных взаимодействий”, в котором пришел к выводу, что российские судебные эксперты “обсуждают, согласуют и даже корректируют” поставленные перед ними вопросы с заказчиками, а правоохранительные органы могут влиять на выводы из-за “стимулов в виде сроков, ориентации на результат и раскрытие дел”. Прокуратура посчитала, что это исследование подпадает под ст. 20.3.1 КоАП РФ (возбуждение ненависти и вражды, а равно унижение человеческого достоинства) т.к. в тексте отчета содержатся “признаки унижения” по профессиональному признаку российских судебных экспертов.

Дело рассматривает Санкт-Петербургский городской суд, председательствующая судья – Анна Владимировна Исаева

В судебном разбирательстве участвуют защитник Григоренко Е.А., прокуроры Маяков и Печерская. Из-за шума работающего кондиционера речь судьи и участников процесса очень сложно разобрать.

Рассматривается жалоба на постановление Смольнинского районного суда Петербурга в отношении Европейского университета.

От адвоката поступило дополнение к жалобе с приложенным решением прокуратуры о проведении проверки в отношении ЕУСПб, Григоренко подтверждает ходатайство о его приобщении.

Адвокат ходатайствует о назначении судебной лингвистической экспертизы, в котором по формальным основаниям отказал суд первой инстанции.Необходимость проведения экспертизы по делам такой категории подтверждается обширной судебной практикой, а также тем, что суд первой инстанции основывал свое мнение на заключении специалистов Центра экспертиз СПбГУ, не имеющих необходимой квалификации для анализа содержания отчета ЕУСПб. В ходатайстве приводится список вопросов и предлагается экспертное учреждение (ООО «Центр судебных экспертиз»).

Кроме того, приобщенное прокуратурой экспертное заключение составлено до начала проведения проверки, значит, оно получено с нарушением закона и не может являться доказательством.

Прокурор Маяков просит приобщить возражения на жалобу защиты,относительно ходатайства о назначении экспертизы возражает, т.к. “т.к. частные заключения, оплаченные и инициированные заинтересованной стороной, по своей природе не могут быть объективными и беспристрастными… в настоящий момент университетом делается это, чтобы затянуть процесс”.Не возражает против приобщения дополнения к жалобе, признавая отсутствие в материалах дела решения о проведении проверки.

Удовлетворив все ходатайства о приобщении, судья “оставляет открытым” ходатайство о назначении экспертизы, определив “разрешить после заслушивания участников процесса по жалобе”.

Защитник высказывается по существу дела, полагая обжалуемое постановление незаконным и необоснованным: 

• Оценка суда свелась лишь к констатации факта размещения отчета в интернете без выявления каких-либо конкретных формулировок.

• Нарушена процедура сбора доказательств. “Акт осмотра сайта университета составлен прокуратурой 21.04.2025 в в нерабочее время госслужащих, это говорит о том, что акт осмотра является недопустимым доказательством. 
• Актом зафиксировано наличие отчета, “прокуратура не делает никаких суждений о том, что в этом отчете содержатся признаки унижения достоинства”.

• Эксперт СПбГУ некомпетентен, имеет только юридическое образование, однако нет ни филологического, ни социологического.

• Никто из представителей соцгруппы “российские судебные эксперты” не признан потерпевшим, “что противоречит логике состава правонарушения по ст.20.3.1 КоАП РФ”.

• Публикацию рецензировал начальник бюро судмедэкспертизы Тульской области, что опровергает тезис об унижении профессионального сообщества. Отчет носит научный характер, “этот текст – результат длительного эмпирического социологического исследования, которое основано на интервью самих экспертов, а также представителей юридической профессии”.
• В материалах дела есть “три заключения, которые противоречат друг другу”, поэтому нужно назначить новую экспертизу.

• Отсутствует объективная сторона правонарушения: “Отчет не содержит призывов к ненависти, вражде, оскорбления либо унижения судебных экспертов <…> если критика и идет, то критика идет не в отношении людей, а в отношении системы”.

• Нарушен срок давности привлечения к административной ответственности, так как публичное представление отчета состоялось еще в 2021 г. на конференции.

• Суд назначил штраф, не учтя, что ЕУСПб – социально ориентированная организация.

• Заключение прокуратуры проводилось без определения о назначении экспертизы, соответственно, никто не предупреждался об административной ответственности. 

Прокурор возражает относительно доводов защиты:

• В  КоАП нет запрета на использование доказательств, полученных до возбуждения дела об административном правонарушении (определение Верховного Суда РФ от 24.05.2012 г.). Законодателем не предусмотрена обязательность составления акта проверки.

• Непредупреждение специалиста перед проведением исследования об административной ответственности по 17.3 КоАП РФ не свидетельствует о незаконности представленного заключения специалиста. Порядок назначения и проведения экспертизы установлен ст.26.4 КоАП РФ, поэтому не требовалось разъяснять специалисту СПбГУ права и обязанности, а также предупреждать об административной ответственности за дачу заведомо ложного заключения”.

• Довод о составлении акта осмотра в нерабочее время не имеет юридического значения для разрешения дела.

• Заключение СПбГУ является не личным мнение Ревазова, а актом, исходящим от государственного образовательного учреждения, имеющего в своей структуре профильный центр экспертиз,остальные заключения получены уже после начала проверки, представлены защитой, “в связи с чем их объективность и независимость могли вызвать сомнения”.

• Научный характер работы и ее размещение в научной базе не является обстоятельством, исключающим противоправность, “университет не принял мер к удалению данной информации даже после получения запроса прокуратуры … точнее, данный материал был удален после того, как мы направили вызов в адрес университета”.

Второй прокурор поддерживает позицию коллеги, заявляя, что “срок исковой давности” начинается с момента выявления правонарушения в 2025 году.

У председательствующей возникает ряд вопросов, в том числе к прокуратуре, относительно того, какие именно действия вменяются как правонарушение, ответы прокурора ограничиваются многократным цитированием диспозиции ст. 20.3.1 КоАП РФ безотносительно обстоятельств рассматриваемого дела. Адвокат Григоренко отмечает, что конкретика отсутствует и в постановлении суда первой инстанции, и в процессуальных документах прокуратуры.

Суд отказывает в ходатайстве защиты о назначении лингвистической экспертизы.

Объявляется стадия исследования материалов дела, однако в действительности указанная процедура ограничивается произнесением фразы “судом исследуются материалы дела в полном объеме”, какие-либо документы председательствующей по факту не обозреваются и не оглашаются.

Адвокат снова подчеркивает, что все действия прокуратуры и сбор доказательств были завершены до момента проведения проверки,документы, которые были получены вне рамок проведения проверки, являются нелегитимными”.

Решение принимается судом за 4 минуты в совещательной комнате, постановление оставлено без изменения.