О деле: следствие полагает, что Алексей Игоревич Лыткин, являющийся оперуполномоченным группы уголовного розыска, нанёс множество ударов потерпевшему Богданову после доставления в полицейский участок в связи с совершением административного правонарушения. Подсудимому предъявлены обвинения по п. “а”, “б” ч. 3 ст. 286 УК РФ.

Дело рассматривает Выборгский районный суд Санкт-Петербурга, председательствующая судья – Евгения Александровна Березнякова.

Доставлен Лыткин, явились защитник – адвокат Максимов А.А., потерпевший Богданов, представитель потерпевшего Бражникова А.П. – адвокат Катаев Э.С., гособвинитель – помощник прокурора Выборгского района СПб Мальцев.

Допрашиваются явившиеся свидетели обвинения. 

Свидетель Сюткин Алексей Николаевич, 1996 г.р., в настоящее время работает специалистом службы безопасности, является подсудимым по отдельному уголовному делу №1-1092/2024 по пп. “а”, “б” ч. 3 ст. 286 УК РФ в связи с применением насилия в отношении потерпевшего Богданова, параллельно рассматриваемому судьей Выборгского районного суда СПб Харченко И.Х., очередное заседание по которому было назначено на 1 час позже в этот же день.

В начале 2024 г. состоял в должности полицейского водителя группы по охране объектов общественного порядка 19 отдела полиции УМВД России по Выборгскому району СПб, на момент событий уголовного дела исполнял обязанности оперативного дежурного 19 отдела полиции. Знаком с Лыткиным, отношения были исключительно рабочие, также видел потерпевшего Богданова, оснований для их оговора нет.

11.04.2024 г. находился в качестве исполняющего обязанности оперативного дежурного на смене в 19 отделе полиции, где-то в начале 03:00 отправился отдыхать по графику, зашел в помещение кухни, прилег, закрыл глаза, спустя какой-то промежуток времени услышал крики в дежурной части, вышел, сделал замечание Богданову, которого доставили сотрудники ППСП, тот отреагировал возмущением, по косвенным признакам было понятно, что он находится в состоянии алкогольного опьянения. “И заявки с адреса, я не помню, но я точно знаю, что их было несколько, я конфликт пытался уладить по телефону, потому что я понимал, что суть конфликта не самая серьезная”. 

Свидетелем применения Лыткиным физической силы или спецсредств в отношении Богданова не был, “в рамках уголовного дела, возбужденного в отношении меня” узнал о том, что Лыткин применил к Богданову физическую силу, нанес не менее 11 ударов потерпевшему. Не может ответить, кто выезжал на заявку по адресу проживания Богданова, затрудняется сказать, кто доставил Богданова, “очень много времени прошло, я не помню всех сотрудников ППС”. Выяснением у Богданова повода его доставления и оформлением пребывания последнего в отделе полиции занимался стажер Фролов по поручению свидетеля. Сам свидетель на момент доставления Богданова отдыхал, но у него “не получилось отдохнуть, т.к. в помещении дежурной части происходили громкие разговоры, недовольство, гражданин Богданов ярко жестикулировал, высказывал недовольство по поводу своего доставления”.

Богданова доставили из коммунальной квартиры, при этом один из сотрудников ППС составил рапорт о его нахождении в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения, далее Фролов оформил протокол административного задержания, также в отношении Богданова был составлен протокол об административном правонарушении. Свидетель общался с Богдановым, пытаясь выяснить, почему он так активно жестикулирует, какие у него претензии и чем он недоволен, потерпевший высказывал претензии к тому, что «сотрудники полиции без видимых на то причин прибыли по адресу, забрали его; что он не совершил никаких правонарушений и оснований для доставления в отдел полиции нет». Заявления Богданова сопровождались противоправным поведением, «как минимум Богданов активно жестикулировал и выражал свое яркое недовольство не в самых цензурных формулировках». Также свидетель выводил Богданова покурить, надев на него наручники и пристегнув ими к себе, затрудняется сказать, было ли это до общения Богданова и Лыткина. 

Лыткин появился, когда Богданов уже был доставлен в отдел. Когда свидетель находился в помещении дежурной части, видел сквозь стекло и слышал, поскольку помещение достаточно маленькое, как Лыткин зашел в дежурную часть, Богданов к нему обратился, “я так понимаю, что он понял, что Алексей оперативник, и хотел сообщить ему какую-то оперативную информацию”. Алексей ответил: “Говори”, Богданов сказал: “Не хочу здесь, давайте отойдем”, после чего они отошли по коридору в сторону комнаты отдыха чуть дальше от кухни вне поля зрения свидетеля, который “направился на свое рабочее место, которое находится дальше, поэтому они у меня просто оказались за спиной». Диалог Лыткина с Богдановым не слышал, доносились какие-то неопределенные шумы, которым свидетель не придал значения, спустя какое-то время Богданов вернулся, вел себя гораздо спокойней, видимых телесных повреждений свидетель на нем не заметил. Далее Богданов был водворен в СПЗЛ [специальное помещение для задержанных лиц, прим. ред.], затрудняется ответить, кто занимался физическим помещением Богданова в камеру и через какое время после общения последнего с Лыткиным это произошло, «но я думаю, что от получаса до часа”. Выпускала Богданова из камеры следующая смена, но затрудняется ответить, кто именно. 

До водворения в камеру задержанный находится в помещении для работы с гражданами между помещением комнаты отдыха и самим помещением дежурной части, “т.е. есть такой пятачок, так скажем”, там есть лавочка, стул, письменный стол. Богданов “в этот момент находился на лавочке”, также с ним был Родионов, насколько помнит, аналогично доставленный нарядом ППС. “Т.к. я был оперативным дежурным, я точно помню заявку, по которой он был доставлен, потому что она меня как минимум удивила, потому что Родионов заявил о том, что он хотел приобрести наркотические средства по адресу, там ему их не продали, и он решил обратиться по этому факту в полицию”. 

Максимов (защитник): “С этой скамейки просматривается вот это подсобное помещение, в которое зашли вы и потерпевший?”

Сюткин: “Сложно сказать, но проход просматривается. Коридор, который ведет в помещение отдыха, не просматривается, т.е. там даже если под очень сильным углом сесть, его не будет видно”.

Максимов: “Т.е. просматривается кое-что, что-то, вы можете объяснить, что?”

Сюткин: “Напротив лавочки, на которой сидят задержанные, т.е. даже не напротив, она находится левее относительно двери, ведущей в коридор, из которого можно попасть на кухню, которая находится прямо, и она просматривается почти полностью. Налево уходит коридор, который не просматривается с места, где сидят задержанные, и следующая дверь – это комната для отдыха оперативного дежурного, она тоже, соответственно, не просматривается, потому что находится за коридором”.

Суд: “…Что видно вообще человеку, находящемуся на том месте, где находился Родионов?”

Сюткин: “Видно дежурную часть, которая находится справа, причем она просматривается полностью, вплоть до самого входа в нее, видно помещение для работы с гражданами, где, собственно, находится Родионов, полностью, видно СПЗЛ и часть коридора под углом, т.е. входа в коридор, даже кухню не видно полностью”.

Суд: “В тот момент, когда вы увидели Богданова, в какой стадии находилось оформление материала в отношении него? Оформили уже, начали оформлять, и что за материал вообще оформлялся?”

Сюткин: “Если мне не изменяет память, 20.1 – пьяный вид”.

Суд: “Так он из квартиры был доставлен, какой пьяный вид?”

Сюткин: “Квартира коммунальная, ваша честь”.

Суд: “Ну и что?”

Сюткин: “Он находился в местах общего пользования”.

Суд: “В смысле? Это не общественное место по смыслу законодателя. Оформления вот этих протоколов – это просто, ну, туши свет, сливай воду. Это не общественное место!”

Сюткин: “Я понимаю, ваша честь, но на месте происшествия находится наряд патрульно-постовой службы, и они пишут рапорт исключительно”.

Суд: “Я понимаю. Вы получаете этот рапорт и видите, что человек находится ну пусть даже в местах общего пользования в коммунальной квартире в состоянии алкогольного опьянения, оформляете ему нахождение в состоянии алкогольного опьянения в общественном месте, я правильно понимаю? Составляете ему протокол об административном правонарушении?”

Сюткин: “Да, ваша честь”.

Cуд: “Так протокол Фроловым был составлен в отношении Богданова?”

Сюткин: “Им был составлен протокол административного задержания до выяснения, и я так понимаю, что да, протокол был составлен”.

Суд: “Эти вот все заявления Богданова сопровождались, с вашей точки зрения, каким-либо противоправным поведением?”

Сюткин: “Ну как минимум Богданов активно жестикулировал и выражал свое яркое недовольство не в самых цензурных формулировках”.

Суд: “Т.е. он выражался нецензурной бранью, как вы считаете, в отделе полиции?”

Сюткин: “Да”.

Суд: “Скажите, пожалуйста, вопрос: при чем здесь оперуполномоченный Лыткин? В полномочия Лыткина входит составление протоколов об административных правонарушениях?”

Сюткин: “Нет, не входит, ваша честь”.

Суд: “…С какой целью Лыткин куда-то вообще увел Богданова в какое-то из помещений отдела полиции? Вообще непонятно. Фролов оформляет на него документы, вы только что отдохнули и сидите заявки принимаете, пришел Лыткин, оперуполномоченный, там, да иди занимайся своими закупками, там, кражами и всем остальным, зачем он полез к Богданову, который доставлен за пребывание в общественном месте (коммунальной квартире) в состоянии алкогольного опьянения?”

Сюткин: “Нет, ваша честь, как я ранее уже сказал, Алексей находился в дежурной части, т.е. он просто зашел, поздоровался, мы с ним обсудили какие-то вещи, оперативную обстановку, и на момент, когда он выходил, Богданов сам обратился к Лыткину по поводу того, что у него есть для него оперативная информация…”.

Суд: “А до этого Богданов с Лыткиным контактировали, т.е. Лыткин как-то обозначился как оперуполномоченный?”

Сюткин: “Ну это было понятно из нашего диалога”.

Суд: “В смысле, вы в присутствии Богданова обсуждали оперативную обстановку?”

Сюткин: “Ваша честь, дежурная часть, как я говорил уже, очень маленькая, там все прекрасно слышно”.

Суд: “Ну т.е. вы в присутствии граждан в отделе полиции обсуждаете оперативную обстановку на районе: где кто что украл, сводка какая-то поступила, заявки какие есть, я правильно понимаю?”

Сюткин: “По факту это происходит”.

Суд: “Значит, Богданов понял, что Лыткин является оперуполномоченным и сообщил о своем желании предоставить оперативную информацию?”

Сюткин: “Да. Понял он, что он оперуполномоченный или нет, я могу только предполагать”.

Суд: “А вам Богданов пытался предоставить оперативную информацию? Вы вроде как очевидно сотрудник полиции, в форменном обмундировании, в дежурной части находитесь?”.

Сюткин: “Нет, ваша честь, не пытался”.

Суд: “А Фролову  Богданов пытался предоставить оперативную информацию?”

Сюткин: “Нет, не пытался”.

Суд: “Соответственно, только Лыткин привлек его внимание как лицо, которому можно сообщить вот эту оперативную информацию?”

Сюткин: “Да, ваша честь”.

Cуд: “Куда Лыткин увел Богданова для получения вот этой секретной оперативной информации?”

Сюткин: “Прямо от лавочки, вот в этот коридор … Если смотреть на камеры, левее камер”.

Суд: “А почему туда?”

Сюткин: “Мне это неизвестно, ваша честь”.

Суд: “Неизвестно. А вы находитесь при этом?”

Сюткин: “А я нахожусь в дежурной части”.

Суд: “Слышен ли был Вам диалог между Лыткиным и Богдановым из коридора?”.

Сюткин: “Нет, то, что происходит в коридоре и комнате отдыха, почти неслышно”.

Суд: “Через какое время после общения Лыткина и Богданова последние появились в поле вашего зрения?”.

Сюткин: “Я не могу ответить на этот вопрос, ваша честь. Я был очень сильно занят оперативной обстановкой”.

Суд (с явной иронией): “Очень сильно занят оперативной, понятно”.

Cюткин: “Как всегда”.

Суд: “Ну это часы, минуты, секунды?”

Сюткин: “Минуты”.

Суд: “Изменился ли внешний вид Богданова после общения с Лыткиным относительно оперативной информации?”

Сюткин: “Нет”.

Cуд: “Какие-либо видимые телесные повреждения у Богданова появились после общения с Лыткиным?”

Сюткин: “Я их не заметил”.

Cуд: “После общения с Лыткиным Богданов также активно себя вел, жестикулировал, выражался нецензурной бранью в отделе полиции?”

Сюткин: “Нет, Богданов гораздо спокойнее себя вел”.

Суд: “Проводилась ли служебная проверка по факту пребывания, скажем так, Богданова в 19 отделе полиции? Видеозаписи какие-то просматривались?”.

Сюткин: “Ну, если по результатам этой служебной проверки я был уволен из органов, конечно, проводилась”.

Суд: “Понимаете, я про вас сейчас не спрашиваю, про вас этажом ниже спросят, меня интересует применительно к Лыткину проводилась ли служебная проверка?”.

Сюткин: “Я не знаю, ваша честь, проводилась ли проверка в отношении Алексея”.

Допрос свидетеля продолжает защита.Максимов (защитник): “Вы сказали, что вы пошли отдыхать после 12 часов, и вас разбудил шум в дежурной части, вы вышли. Т.е. слышимость была хорошей в принципе?”.

Сюткин: “Я хочу отметить то, что я отдыхал в кухне, и при открытой двери слышимость есть, но это сильно зависит от того, насколько громкий крик происходит”.

Максимов: “Когда Лыткин и Богданов ушли в подсобное помещение, скрылись из вашего вида, вы какой-то шум слышали, оттуда раздавался?”.

Сюткин: “Вообще в помещении дежурной части, в целом, там всегда громко. Я слышал какие-то шумы, но я не могу охарактеризовать, какие были шумы и откуда они исходили. Потому что я, как уже отмечал, что я занимался оперативной обстановкой, много разговаривал по телефону, поэтому я не могу сказать, откуда был шум и какого он был характера. Это могли быть как задержанные, которые стучат в двери СПЗЛ, так и шум другого характера”.

Максимов: “Но никакого шума, который вас насторожил, вы не услышали?”.

Сюткин: “Нет”.

Максимов: “Какие-то крики о помощи?”.

Сюткин: “Нет”.

Свидетель Фролов Никита Сергеевич, 2004 г.р., помощник оперативного дежурного 19 отдела полиции УМВД России по Выборгскому району СПб. С Лыткиным знаком по службе, Богданова видел, оснований для оговора обоих нет. 

В органах внутренних дел работает меньше года, в апреле 2024 г. был стажером, 11.04.2024 г. в ночное время находился в 19 отделе полиции, «в мои обязанности в принципе на тот момент ничего не входило», в том числе не имел полномочий составлять документы, обучался под руководством Сюткина. Богданов был доставлен сотрудниками ППС, дальше свидетель сидел за компьютером, учась пробивать по базе и оформлять процессуальные документы. Потерпевшего хотели поместить в СПЗЛ, насколько помнит, он отказывался от личного досмотра, т.к. был в состоянии алкогольного опьянения. С Богдановым пошел разговаривать Сюткин, свидетель продолжал сидеть за компьютером, «пытался разобраться», были «какие-то крики», но когда обернулся и посмотрел, то увидел, что «они просто разговаривают и всё». Сюткин предупреждал Богданова, что в случае отказа от выполнения требований к нему могут быть применены спецсредства и физическая сила, Богданов реагировал «скорее агрессивно», обзывался и оскорблял Сюткина в ответ. Свидетель видел все только краем глаза, не помнит конкретных фраз из диалога, были нецензурные слова, но не помнит, кто в адрес кого их говорил. У Сюткина не получалось усмирить гражданина, в этот момент появился Лыткин, тоже пошел с ним разговаривать куда-то в сторону помещения для отдыха, «ну разговаривали там, ну как бы он зашел вместе с ним и вышел вместе с ним, ничего тоже пояснить не могу по этому поводу». Свидетель находился от входа в комнату отдыха на расстоянии 5 метров, разобрать конкретные слова было невозможно, но слышал, что идет разговор.

Гособвинитель ходатайствует об оглашении показаний свидетеля в связи с существенными противоречиями в части разговоров потерпевшего с Сюткиным и Лыткиным. Защитник возражает, не усматривая противоречий, Лыткин поддерживает адвоката, ходатайство удовлетворяется.

Председательствующая оглашает протокол допроса Фролова от 25.06.2024 г.:

С 09:00 10.04.2024 г. до 09:00 11.04.2024 г. находился в дежурной части отдела полиции по собственной инициативе, занимаясь обучением, а именно: пробовал работать в программах, которыми пользуются сотрудники, учился заполнять протоколы, дежурство в указанное время осуществляли Кузьмин и Сюткин.

В ночь на 11.04.2024 г. в 19 отдел полиции был доставлен Богданов, который был в состоянии алкогольного опьянения, изо рта доносился стойкий запах алкоголя, имелись явные признаки опьянения. Богданов был задержан за совершение административного правонарушения, «насколько помню, нахождение в нетрезвом виде в общественном месте». Вел себя агрессивно по отношению к сотрудникам, что выражалось в оскорблении сотрудников полиции, «он кричал, шумел, нападал». Нападение выражалось в том, что «он хватал Сюткина за форменное обмундирование, за руки, толкал его», отталкивал Сюткина, когда тот пытался его досмотреть перед помещением в КАЗ. «Т.к. указанный мужчина вел себя агрессивно, Сюткин сообщил ему, что в отношении него будет применена физическая сила, если он продолжит препятствовать законным действиям сотрудников полиции». Гражданин не выполнил законные требования сотрудников полиции, продолжал отталкивать Сюткина и хватать за одежду, поэтому Сюткин применил физическую силу: повалил его на пол, ударил несколько раз ладонью по лицу, делал это не сильно, пытался привести его в чувство. Далее Сюткин поднял гражданина, после чего провел личный досмотр, достал из карманов его одежды личные вещи, положил их на стол. Богданов остался сидеть в дежурной части, Кузьмин составлял в отношении него процессуальные документы, «Сюткин продолжал вести с указанным гражданином беседу относительно его поведения, старался его успокоить». 

Далее зашел Лыткин, спросив у присутствующих, что происходит в дежурной части, «поскольку гражданин продолжал вести себя агрессивно и не успокаивался». Ему пояснили, что был доставлен гражданин, выражающийся грубой нецензурной бранью в адрес сотрудников, ведет себя агрессивно. «Далее Лыткин повел гражданина ко входу на кухню и в комнату отдыха дежурной части … На протяжении всего времени досмотра и в момент, когда Лыткин уводил гражданина из дежурной части, я находился за компьютерным столом. Со стороны, где я сидел, у меня была плохая видимость, т.е. куда именно отвел Лыткин гражданина, а также, что он там делал, я не видел. Шума я тоже не слышал, не прислушивался … Потом Лыткин и указанный гражданин вернулись, к их возвращению процессуальные документы были составлены, указанного гражданина поместили в КАЗ. Не могу вспомнить, изменилось ли что-то после возвращения гражданина в дежурную часть … видимых повреждений я не заметил, я не рассматривал его и не осматривал перед помещением в КАЗ, поэтому высказаться наверняка не могу». Лыткин еще какое-то время провел в дежурной части, общался с Сюткиным и Кузьминым, после чего ушел.

Вопрос: “В связи с чем Лыткин применил к Богданову насилие, а именно: нанес ему не менее 1 удара кулаком своей правой руки в область груди и не менее 11 ударов обутыми ногами в область туловища и нижних конечностей?”.

Ответ: “Не могу дать пояснений относительно этого вопроса, я не видел момента нанесения ударов Богданову и наносил ли он их вообще”.

Вопрос: “Были ли предприняты меры к оказанию Богданову медицинской помощи?”.

Ответ: “Как я ранее упоминал, я не видел телесных повреждений у Богданова, также он не обращался лично ко мне с просьбами оказания медицинской помощи, поэтому лично я помощь не оказывал, оказывали ли ему другие сотрудники медицинскую помощь, мне неизвестно”.

Вопрос: “Кто из сотрудников применял насилие и специальные средства в отношении Богданова (на основе видеозаписи с камеры видеонаблюдения 19 отдела полиции)?”.

Ответ: “Исходя из представленной записи, Сюткин повалил Богданова на пол, наносил ли удары, я не видел”.

Вопрос: “Вам известно, остаются ли следы на человеке, если его били шокером?”.

Ответ: “Предполагаю, что остаются”.

Вопрос: “Составлялся ли рапорт о применении насилия и специальных средств? Если нет, то почему?”.

Ответ: “Я не в курсе”.

Вопрос: “Были ли какие-то основания для применения физической силы в отношении Богданова у Лыткина?”.

Ответ: “Мне об этом неизвестно”.

Фролов подтверждает оглашенные показания, ответив утвердительно на вопрос гособвинителя, следует ли им доверять.

Свидетель Кузьмин Егор Алексеевич, 1993 г.р., уволен из органов внутренних дел 07.12.2024 г., в настоящее время безработный. С Лыткиным особо не общался, но отношения были приятельские, Богданова знает в связи с событиями уголовного дела, оснований для оговора нет.

В апреле 2024 г. работал участковым уполномоченным 19 отдела полиции УМВД России по Выборгскому району СПб. Ночью 11.04.2024 г. осуществлял дежурство, находился в дежурной части указанного отдела для ее усиления, проводил профилактическую беседу с Богдановым, когда он уже был доставлен, «в оформлении документов никак не участвовал, т.к. у меня была другая задача на тот момент». «Из интересного больше пояснить особо нечего». Имелся рапорт сотрудника полиции о доставлении, в котором было указано о совершении Богдановым административного правонарушения, свидетель хотел выяснить обстоятельства произошедшего в рамках беседы, вспомнить рассказанное Богдановым затрудняется ввиду давности событий. Последний находился в состоянии сильного алкогольного опьянения, что выражалось в невнятной речи, шаткой походке, резком запахе алкоголя изо рта, заплетающемся языке при разговоре. Также Богданов проявлял агрессию в адрес присутствующих, но не может вспомнить, как конкретно, свидетель пытался его успокоить.

«В моем присутствии с Богдановым контактировал, так скажем, Сюткин … в ходе оформления документов, если не ошибаюсь, было принято решение на основании 27.3 КоАП о помещении Богданова в КАЗ [камера административного задержания, прим. ред.] для правильного и своевременного рассмотрения дела об административном правонарушении и возникла ситуация, при которой гражданин Богданов отказывался выкладывать личные вещи, ну, препятствовал осуществлению досмотра, вел себя, ну, понятно, вызывающе ввиду состояния алкогольного опьянения, ввиду чего Сюткиным неоднократно было сделаны замечания… ну, прекратить, так скажем, вести себя неадекватно и вызывающе. Были высказаны неоднократные требования выложить все из карманов для осуществления последующего досмотра, и после получения отказа на многократные требования Сюткин несколько раз предупредил Богданова о том, что к нему будет применена физическая сила для осуществления досмотра и помещения данного гражданина в КАЗ, на что Богданов не отреагировал, и Сюткин применил физическую силу, досмотрел его и поместил в камеру.

Не могу вспомнить на данный момент времени, в какой момент Лыткин пришел в дежурную часть и во сколько это было, но по взаимодействию с гражданином Богдановым могу сказать только, что я видел, что гражданин Богданов завел разговор с Лыткиным, сказав, что у него есть какая-то информация оперативного значения, если я не ошибаюсь, и гражданин Богданов попросил, так скажем, предложил Лыткину отойти, чтобы эту информацию с глазу на глаз передать. Они отошли в коридор, и о чем они разговаривали, я уже не слышал».

Во время разговора Богданова с Лыткиным свидетель находился возле места оперативного дежурного, помогал стажеру, объяснял, подсказывал, что делать, еще с кем-то общался. В помещении дежурной части были и другие задержанные, с кем-то из них тоже проводил профилактическую беседу. Находился метрах в 5 от двери в подсобное помещение, разговоры, шум, крики не слышал. В помещении дежурной части обстановка была спокойная, все спали.

Гособвинитель: “Вы упомянули о том, что проводили некую профилактическую беседу, расскажите, пожалуйста, что это за беседа, на основании каких положений или внутренних локально-правовых актов вы это беседу проводили? И каково было содержание этой беседы?”

Кузьмин: “В соответствии с 205 приказом, который регламентирует порядок и организацию работы участковых уполномоченных. Мне, так скажем, положено проводить профилактические беседы с целью недопущения дальнейших правонарушений или пресечения правонарушений или преступлений. Соответственно, с гражданином Богдановым была проведена устная беседа, профилактическая, с этой же целью”.

Гособвинитель: “Вы помните, в какое время эта беседа проводилась?”.

Кузьмин: “После полуночи, если я не ошибаюсь”.

Гособвинитель: “Действующие акты предусматривают проведение таких бесед в ночное время?”.

Кузьмин: “Нет, не предусматривают”.

Гособвинитель: “В связи с чем тогда вы проводили?”.

Кузьмин: “В связи с выполнением своих служебных обязанностей”.

Гособвинитель: “А что послужило основанием для проведения этой профилактической беседы? Были у вас какие-то сведения о том, что Богданов совершил преступление или правонарушение?”.

Кузьмин: “Да, рапорт сотрудника о доставлении, в котором указано о совершении административного правонарушения”.

Гособвинитель: “…а каким-то документальным образом вы оформляли проведенную профилактическую беседу?”

Кузьмин: “Нет, не оформлял”.

Гособвинитель: “Проявлял ли он Богданов в отношении вас либо иных должностных лиц в 19 отделе полиции агрессию? Вербальную, может быть, вырывался каким-то образом, толкал или еще какие-то действия?”

Кузьмин: “Да, но конкретно как, не могу вспомнить”.

Допрос свидетеля продолжает суд: “В какой форме физическую силу Сюткин применил к Богданову?”

Кузьмин: “Удары не наносил, приемы борьбы не применял”.

Cуд: “Специальные средства, например?”

Кузьмин: “Я видел, что он взял шокер, но момент применения его я не видел”.

Cуд: “Воздействие электрошокером сопровождается определенным звуком. Слышали ли вы такие звуки?”.

Кузьмин: “Да, ну я предположил, что он запугивает таким образом его и всё”.

Суд: “А так, чтобы он воздействовал шокером на тело Богданова, вы видели?”

Кузьмин: “Этого я не могу сказать, я этого не видел”.

Суд: “В вашем присутствии Лыткин применял насилие к Богданову?”.

Кузьмин: “Нет, я не видел”.

Допрос продолжает защита.

Максимов (защитник): “С этой скамейки [для задержанных] просматривается помещение подсобное?”

Кузьмин: “С этой скамейки просматривается”.

Максимов: “Просматривается подсобное помещение? Т.е. если сесть на эту скамейку, видно подсобное помещение?”.

Кузьмин: “Ну там ситуация какая, что это подсобное помещение еще имеет поворот, т.е., ну, оно просматривается только прямо, то, что налево, там уже не видно, соответственно”.

Максимов: “Когда Лыткин и Богданов взаимодействовали, как Богданов себя вел, помните? Продолжал ли он, там, скандалить, что-то там, вести себя неадекватно?”.

Кузьмин: “Я бы не сказал. Ну, понятно, что он вел себя вызывающе, агрессивно разговаривал, но уже негромко, так скажем”.

Максимов: “Слышали-не слышали? Вопрос. Да-нет?”.

Кузьмин: “Давайте, слышал, да”.

Суд: “У нас здесь не «Что? Где? Когда?», да?”

Кузьмин: “Да, ваша честь”.

Суд: “От 3 до 10, если мне не изменяет память, предусмотрено, поэтому вопросы такие и задаются, важные для Лыткина и вообще для процедуры судопроизводства”.

Лыткин: “Товарищ Кузьмин, подскажи, пожалуйста: в момент, когда ко мне обратился Богданов и мы отошли вглубь коридора, я насколько помню, ты уже занимался…”.

Суд: “Не-не-не-не! Нет! Насколько вы помните, это вы мне расскажете. Вопросы“.

Лыткин: “Чем вы занимались, когда я отошел с Богдановым вглубь коридора напротив оружейной комнаты? Выкладывали ли вы вещи второго задержанного в этот момент?”.

Кузьмин: “Да, возможно”.

Лыткин: “Мог ли задержанный Родионов на скамейке, чьи вещи вы выкладывали, когда я проходил мимо, видеть то, что вообще происходит в глубину коридора хотя бы прямо, не говоря уже об оружейной комнате, которая на 3 метра влево?”.

Кузьмин: “Да. Ну, прямо, да, а влево…”.

Лыткин: “Ну глубину коридора напротив оружейной комнаты и комнаты отдыха возможно ли видеть со скамейки либо слева от стола?”.

Кузьмин: “Нет, он не мог этого видеть”.

Свидетель Никитина Наталья Константиновна, 1978 г.р., начальник Следственного отдела Следственного управления МВД России по Выборгскому району. Знакома с Лыткиным в связи со служебной деятельностью, личные отношения не поддерживает, расследовала дело в отношении потерпевшего Бражникова А.П. и его брата (в настоящее время находится на стадии рассмотрения в Выборгском районном суде СПб), оснований для оговора всех перечисленных нет.

Cуд: “Сложились ли у вас неприязненные отношения с Бражниковым?”.

Никитина: “Не могу так сказать, У Бражникова ко мне неприязненные отношения, написано огромное количество жалоб, включая администрацию президента и Мишустина, и Генеральную прокуратуру, Следственный департамент. Считаю, это уже мое субъективное мнение, что он сознательно затягивает следствие, особенно 217-ая, и выражалось это в том, что один брат заболевал, а другой выздоравливал”.

Cуд: “Зачем вы привлекли сотрудников отдела полиции на окончательной стадии к делу по обвинению Бражникова?”.

Никитина: “По окончанию следствия уголовное дело было направлено прокурору, по устному поручению зам. прокурора было мне поручено вручить обвинительное заключение. Один брат ко мне явился на следующий день в Следственное управление Выборгского района, а Александр сказал: «Я заболел», в связи с чем я обратно одно обвинительное заключение отдала заместителю прокурору, также, учитывая, что им было уже изучено дело, он знал вот эту практику длительных больничных, он при мне дал поручение своему старшему помощнику, который выписал отдельное поручение, и мне было поручено передать в 19 отдел полиции обвинительное и поручение прокурора. И когда я из прокуратуры шла в УМВД, они близко находятся, там я уже встретила Воронцова, я хотела, ну, передать через дежурную часть. Ну вот, я ему всё объяснила, ситуацию, что придется выехать домой и вручить человеку дома”.

Суд: “Соответственно, лично вы направили оперуполномоченных для вручения копии обвинительного заключения в адрес к Александру Павловичу Бражникову?”

Никитина: “Ну я выполнила отдельное поручение зам. прокурора…”.

Суд: “Что дальше вам стало известно?”.

Никитина: “Дальше мне стало известно… Я передала, вечером, я уже была дома, мне стало поступать огромное количество звонков от адвоката Бражникова (Сойгалова). Когда я взяла трубку, ну, честно говоря, на повышенных тонах кричал: «Я вас посажу! Ваш беспредел!» … Я даже не поняла. Тогда я позвонила Воронцову… что он говорит. Да нет, говорит, вручили обвинительное, он жаловался, мы его доставили в отдел. Всё, вот более, я, как бы… И единственное, что мне, да … у меня фотография с врученным обвинительным заключением”.

Суд: “Александра Павловича?”

Никитина: “Да. Я еще посмотрела: нормально выглядит”.

Гособвинитель: “Помимо фотографии, какие-то еще документы, подтверждающие факт вручения обвинительного заключения?”

Никитина: “Расписка была передана”.

Гособвинитель: “Кто именно эту расписку получал от Бражникова?”.

Никитина: “Нет, мне неизвестно”.

Гособвинитель: “Вы эту фотографию когда изучили, заметили наличие у Бражникова каких-либо повреждений тех участков тела, которые были видны?”.

Никитина: “Нет … Никаких повреждений, я бы не сказала, что там, если так можно выразиться, грустная фотография”.

Гособвинитель: “Кто-то из тех сотрудников, с кем вам приходилось взаимодействовать по поводу процедуры вручения обвинительного заключения, сообщал вам о нежелании Бражникова получить копию обвинительного заключения?”.

Никитина: “Ну, нежелание Бражникова получить обвинительное заключение, наверное, выразилось в том, что вечером, когда ему позвонили и сказали, что «подойдите в прокуратуру», я говорю: «Просто получите обвинительное», он категорически сказал: «Нет». Тогда я ему говорю, на следующий день, говорю, тогда выходите, я просто знала, что они опять всячески начнут препятствовать направлению дела в суд, как это было на следствии … Т.е., как бы, я даже, мы с зам. прокурором Смородой, мы разговаривали, я говорю: «Да он затягивает», ну он говорит: «Ну, от имени следствия поручение, все официально», поэтому направили в отдел полиции, честно говоря, где оно вручалось, я, единственное, что могу, ну, я сказала: «Там придется выехать дважды», с ОРВИ, там очередное ОРВИ было у Бражникова”.

Допрос свидетеля продолжает Катаев, представитель потерпевшего: “Копию больничного Бражников Александр Павлович вам присылал в каком-то виде?”.

Никитина: “Мне прислали через Госуслуги и всё”.

Катаев: “Ну т.е. он вас официально уведомил, сказал, что заболел?”.

Никитина: “Он меня уведомил, да”.

Катаев: “А что, он при этом что-то пояснял, что у него, там, плохое самочувствие?”.

Никитина: “Нет, ничего не пояснял. … Могу высказать свое субъективное: вот это вот молчаливое скидывание следствию через Госуслуг своего вот этого вот очередного больничного без пояснения … Я думаю, вы-то в курсе: мне приходилось их диагнозы узнавать исключительно только по официальным запросам во все медицинские учреждения города Санкт-Петербурга. Ну, мы же помним с вами”.

Катаев: “Ну, что-то мы помним, что-то…”

Никитина: “Ну что-то вы забыли, я прекрасно помню”.

Катаев: “Нет, что-то и вы забыли, поэтому я и спрашиваю. А скажите, пожалуйста, а вы сами телефонный звонок осуществляли после того, как вам скинули этот листок нетрудоспособности? … Бражникову Александру Павловичу лично звонили?”.

Никитина: “Ну вот это я не вспомню, скорее всего, нет, потому я не вижу смысла ему звонить”.Катаев: “Вы когда отдавали поручение Воронову, вы как-то просили оказать меры воспитательного воздействия к Александру Павловичу Бражникову?”.

Никитина: “Нет, никогда”.

Катаев: “Ну просто мало ли, может, какие-то характеристики давали Бражникову вообще Воронову?”.

Никитина: “Бражниковы дали о себе характеристику сами, т.к. неоднократные проверки и прокуратуры, и Следственного управления, и 19 отдела полиции, и УМВД Выборгского района, благодаря жалобам и видеообращениям к Мишустину, Бастрыкину, Президенту Путину, данное дело находилось на контроле Генеральной прокуратуры, Следственного департамента РФ. Они сами себе создали прекрасную характеристику”.

Катаев: “Вы поручение давали, чтобы непосредственно оперативник уголовного розыска использовал информационные массивы МВД России?”.

Никитина: “Никаких поручений я не давала”.

Допрос продолжает защиты.

Максимов (защитник): “Вот вы сказали, выразили свое субъективное мнение относительно того, что Бражников к вам имеет неприязнь …, скажите, а эта неприязнь лично к вам или к правоохранительным органам в принципе? Ваше мнение?”.

Никитина: “Я считаю, ко всей системе МВД, скажем так. И к прокуратуре тоже”.

Максимов: “Скажите, пожалуйста, вот было много жалоб во все инстанции, они каким-то образом подтвердились?”.

Никитина: “Никак нет. Насколько мне известно, никаких, предположим, санкций в отношении сотрудников полиции, сотрудников прокуратуры района не было. Мне объявлен выговор ГСУ за допущенную волокиту в расследовании, отсутствие наступательности в расследовании”.

Судебное заседание откладывается для повторного вызова не явившихсясвидетелей.