На заседании 12-го февраля допросили старшего уполномоченного Яхнова В. Н.:
В день происшествия свидетель прибыл по вызову следователя в отдел полиции на Лиговском проспекте, где находились обвиняемые. Павлов общался с сотрудниками Центра “Э”. Свидетелю поручили изъять маску, в которой он совершал преступление. Понятых не вызывали, так как велась фотофиксация: маску сфотографировал, упаковал, дал расписаться Павлову. Потом пошел охранять Козлова до приезда его бабушки.
После допроса свидетеля обвинение заявило ходатайства:
– огласить показания свидетеля Яхнова,
– огласить показания обвиняемых на предварительном следствии, а также их явки с повинной и содержание очной ставки друг с другом.
Судья Жданова удовлетворила ходатайства, после чего подсудимые дали показания, а затем были зачитаны названные обвинением документы.
Фабула происшествия везде была одинакова: сначала совершено нападение на платформе ст. м. “Технологический институт”, затем – на двух людей в вагоне метро. Лозунги «Вагон для белых! Россия для русских!» выкрикивал скрывшийся от следствия третий участник нападение Герасимов (по кличке “Скелет”), он же использовал во время нападения оружие – нунчаки и нож, который ему дал Павлов.
И Козлов, и Павлов утверждали, что не планировали акцию, а решили помочь другу, на которого ранее напали «лица неславянской внешности». Показания, которые обвиняемые давали во время следствия, отличались тем, что тогда подсудимые не скрывали ненависть к «лицам неславянской внешности». Козлов, например, говорил «Нерусские борзеют» – он объяснил суду свое негативное отношение тем, что, со слов воспитательницы в детском доме, его мама погибла в автокатастрофе, «когда ее подрезал гастарбайтер». Павлов не смог объяснить свое отношение, но отметил, что сейчас оно нейтрально.
