19 ноября Санкт-Петербургский городской суд отменил приговор Василеостровского районного суда от 31 мая 2019 года и передал уголовное дело в Василеостровский районный суд на новое разбирательство в ином составе суда.
Немного истории
Напомним, что в этом деле двое обвиняемых. Алексеев обвиняется в посредничестве в даче взятки (ст. 291.1 ч. 3 п. б УК РФ), а Ахумян – в получении взятки в особо крупном размере (ст. 290 ч. 5 п. в УК РФ). В декабре 2018 года процесс был закрыт для публики со ссылкой на то, что слушателями велась видеосъемка в зале суда без разрешения председательствующей.
В мае 2019 года суд приговорил Ахумяна Карена Юриковича к 7 годам 6 месяцам колонии строгого режима и лишил права занимать должности на государственной службе, Алексеева Виталия Сергеевича – к 5 годам 6 месяцам в колонии общего режима.
О заседании 19 ноября 2019 года
Дело рассматривает судебная коллегия под председательством Федоровой Светланы Александровны. Осужденные участвуют в заседании по ВКС, находясь в СИЗО. Присутствуют все защитники: Федчун, Ершов, Корнилова, Ахумян (брат подсудимого).
В зале по обыкновению много слушателей – родственников и друзей подсудимых.
Председательствующая разъясняет слушателям регламент судебного заседания, напоминает, что видеозапись и фотографирование производятся лишь с разрешения суда.
Защитник Ахумяна Федчун просит суд огласить материалы дела: рапорт оперуполномоченного Метуса, рапорты о задержании Алексеева и Ахумяна 10 января, тогда как проверка по материалам КУСП (Книга учета заявлений и сообщений о преступлениях) закончилась днем ранее 9 января, а также постановления о результатах ОРД, протокол осмотра предметов от 13.03.2018, протокол судебного заседания от 19 ноября 2018 года, диск с записью судебного заседания от 04.12.2018, который велся стороной защиты, в ходе чего было озвучено постановление о проведении дальнейшего рассмотрения в закрытом режиме. Слышно, как сначала обсуждается ходатайство о приобщении к материалам дела доказательств, после чего суд оглашает постановление о закрытии рассмотрения, а прокурор заявляет «я еще ходатайство (о закрытии) не заявляла», и суд возвращается к обсуждению уже заявленного ходатайства.
Председательствующая периодически задает вопросы о том, оглашался ли тот или иной заявленный в ходатайстве материал в суде первой инстанции. Каждый защитник отвечает, что указанные материалы исследовались, но оценка судом не давалась.
Защитник Ахумяна Ершов добавляет, что просит огласить протокол выемки телефона от 13 марта 2018 года.
Защитник Алексеева Корнилова просит осмотреть три подписи свидетеля Левко, потому что они различаются на всех документах, и заключение специалиста, который исследовал подписи и протоколы допроса свидетеля Еремина (в данных документах Еремин перепутал свои инициалы и выводы специалиста об этом), обозреть акт добровольной выдачи CD-R диска с аудиозаписью и стенографирование разговора. Изъятие диска производилось Двигалевым, который у нас по делу не является ни следователем, ни оперативником; ему дали отдельное поручение, т.е. просто пришло лицо и начало работать по делу. В суде он пояснил, что «да так вышло».
Защитник Ахумян ходатайств не заявляет. Подзащитные тоже.
Прокурор в ответ возразил, что оснований для оглашения не имеется, защита не согласна с выводами суда в части их оценки и отклонения ходатайств о признании доказательств недопустимыми. Достаточных оснований для оглашения материалов нет.
— Что касается оглашения протоколов судебного заседания… Велся протокол в соответствии с требованиями ст. 259 УПК РФ. Аудиозапись велась по инициативе защиты, однако, как я полагаю, все сведения, изложенные в протоколе, соответствуют уголовному законодательству. Ведение аудиозаписи является правом защиты для работы по данному уголовному делу, поэтому я полагаю, что оснований для удовлетворения данного ходатайства также нет.
Судебная коллегия определяет отказать в удовлетворении заявленных ходатайств, поскольку указанные доказательства были предметом исследования суда; порядок их исследования защитой не оспаривается. Ссылка на их ненадлежащую оценку является доводом апелляционной жалобы о несогласии с приговором. Сам приговор, как и протоколы судебных заседаний, является непосредственным предметом проверки и оценки судом апелляционной инстанции. Все это является доводами апелляционной жалобы и рассматривается судебной коллегией при вынесении итогового решения. Относительно прослушивания аудиозаписей стороны защиты: судебная коллегия лишена возможности удостовериться в правильности, полноте и достоверности их содержания.
Судья Федорова предлагает перерыв для подготовки к прениям. Стороны отвечают отказом, все готовы.
Алексеев:
– В суде первой инстанции были предоставлены все необходимые доказательства моей невиновности, однако реакция суда на это была выражена в закрытии судебного процесса и ярко выраженном обвинительном уклоне. Судья просто руководила гособвинителем. Все доводы и ходатайства защиты не были приняты во внимание, хотя они явно указывают на фальсификацию доказательств, лжесвидетельствование в суде и подтасовку фактов. Представители общественности (понятые) явно ангажировались оперуполномоченным Метусом. Суду предоставлены доказательства того, что подписи в материалах уголовного дела являются поддельными и выполненными разными людьми. Стенограммы, представленные в качестве доказательств, составлены недостоверно и не отражают содержание разговоров; умышленно в них не внесены отдельные аудиозаписи, которые существенно влияют на суть дела и – по словам специалиста-лингвиста Жаркова, допущенного в судебное заседание, – имеют важное значение для разрешения уголовного дела. Однако в проведении комплексной экспертизы по данному факту нам также было отказано. На основании изложенного прошу учесть данные обстоятельства и вынести справедливое решение.
Ахумян:
– Хочу обратить внимание суда на то, что свидетель Лебедев написал заявление о преступлении в его адрес (угрозе жизни и здоровью) от неустановленных лиц, в котором указал, что я настойчиво требовал от него погашения долгов в отношении конкретного физического лица. Содержание его заявления противоречит аудиозаписям, поскольку он ко мне приходил не с вопросом погашения долгов этому физ. лицу, а с учредительными документами юр. лиц. Денег у Лебедева я не просил, что подтверждается его показаниями, по поводу денег ему не звонил, с Алексеевым познакомился исключительно по просьбе Лебедева порекомендовать ему юриста. В обвинительном заключении есть следы удаленных записей разговоров, например, запись разговора Лебедева с оперуполномоченным Метусом о том, что я не хочу с ним встречаться и прошу оставить документы, принесенные им, в канцелярии. Я не являюсь субъектом преступления, так как 26 декабря 2017 года подал заявление об увольнении и 9 января 2018 года был уволен со службы. 10 января 2018 года (на момент моего задержания в управлении ФССП) получал трудовую книжку. Я не совершал действий, направленных на получение денег от Лебедева, а исполнительное производство было окончено и находилось в архиве. Исполнительное производство было сводное – я не мог требовать погашения долгов только в пользу одного взыскателя. Возобновить исполнительное производство по своей инициативе я также не мог.
Защитник Ершов:
– Приговор вынесен с нарушением основополагающих принципов, в частности принципа презумпции невиновности, с нарушением принципа открытости и гласности судопроизводства. Приговор основан на документах, полученных с нарушением закона.
Защитник Федчун:
– Приговор подлежит отмене, поскольку судом были нарушены принципы судопроизводства. Нарушение принципа гласности в соответствии с п. 3 Постановления Пленума ВС РФ № 35 от 17 декабря 2012 года является основанием для отмены приговора. Также судом при вынесении постановления был нарушен принцип равенства сторон, потому что суд огласил постановление до того, как соответствующее ходатайство было заявлено прокурором. Имело место нарушение принципа состязательности сторон: 20 ноября 2018 года суд откровенно подсказывал прокурору, какие материалы дела оглашать; показания Ахумяна не опровергнуты никакими доказательствами; стороне защиты было отказано в назначении фоноскопической и лингвистической экспертизы несмотря на то, что при прослушивании диска было установлено: не все разговоры были внесены в стенограмму. Был существенно нарушен принцип презумпции невиновности: в постановлении о продлении срока содержания под стражей от 25 декабря 2018 года утверждалось: Ахумян совершил данное преступление, что сразу показало позицию суда по данному вопросу. Фабула обвинения не соответствует показаниям Лебедева и Метуса о том, за что передавались деньги. Указанные противоречия в приговоре не устранены. Также судом не получил оценки факт удаления 11 телефонных соединений из документа, который Лебедев представил следователю в подтверждение своих звонков как Алексееву, так и Ахумяну. Судом не оценены доказательства того, что имела место провокация.
Защитник Корнилова:
– По нашим подсчетам получилось, что Лебедев многократно звонил Алексееву, а Алексеев иногда ему перезванивал. Лебедев заявил об угрозе со стороны неустановленных лиц, а Лебедев и Метус нашли некую связь между этими лицами и Ахумяном.
Защитник Ахумян не высказывается, доводы других защитников поддерживает.
Прокурор просит отказать в удовлетворении апелляционной жалобы, поскольку в основу приговора положены относимые и допустимые доказательства, добытые с соблюдением норм УПК. Решение о закрытии судебного заседания было принято судом по ходатайству прокурора на основании п. 4 ч. 1 ст. 241 УПК, решение суда было мотивировано. Все ходатайства о признании доказательств недопустимыми судом исследовались, по ним были вынесены мотивированные определения. Суд обоснованно отнесся к защитной версии Ахумяна критически, также обоснованно критически оценена версия Алексеева. Показания Лебедева являются последовательными, оснований для оговора не выявлено. Нет оснований не доверять его показаниям о том, что файлы, имеющие значение для уголовного дела, он не удалял. Судом была дана оценка противоречиям в показаниях свидетелей, и они были устранены. Защитой использовались процессуальные права на оглашение материалов и допрос свидетелей. Доводы о том, что Левко (понятой) и Метус знакомы, не влекут за собой возможности признания протокола следственного действия недопустимым, согласно УПК РФ Левко мог быть понятым. Доводы о заинтересованности Левко являются предположениями защиты. Доводы о том, что поскольку в протоколе допроса перепутаны инициалы Еремина, а следовательно, протокол подписан не им, являются лишь предположениями защиты. Действия осужденных квалифицированы правильно. Я прошу изменить приговор по апелляционному постановлению прокуратуры, жалобы осужденных и защитников – оставить без удовлетворения.
Судья Федорова:
– Спасибо, прения закончены, последнее слово предоставляется подсудимым.
Ахумян:
– Я понимаю, что в силу сложившихся представлений о работе правоохранительных органов я оказался в такой ситуации, что если провел в СИЗО более 22 месяцев, пусть даже и незаконно, то суд не возьмет на себя ответственность признать меня невиновным, т.к. это поставит под сомнение дееспособность существующей системы. Прошу вынести в отношении меня оправдательный приговор.
Алексеев:
– У меня не было умысла на незаконные действия, в которых меня обвиняют, я не являлся участником преступления, потому что самого преступления не было, не было ни взяткополучателя, ни взяткодателя. Ахумян не мог мне давать какие-либо поручения, потому что я не был зависимым от него лицом. Все предъявленные обвинения от начала до конца – ложь и фальсификация.
Cудебная коллегия удаляется для принятия решения.
По возвращении оглашается вводная резолютивная часть определения – приговор Василеостровского районного суда от 31 мая 2019 года отменить, передать уголовное дело в Василеостровский районный суд на новое разбирательство в ином составе суда. Меру пресечения изменить на подписку о невыезде и надлежащем поведении, и освободить осужденных из-под стражи. Апелляционные жалобы удовлетворить частично, залог в размере 800 000 рублей вернуть залогодателю.
Публика аплодирует, кто-то плачет, слышна фраза «видимо, Бог все-таки есть».
