О деле: Олега Васильевича Белоусова обвиняют в публичном распространении заведомо ложной информации об использовании ВС РФ (ст. 207.3 ч. 2 п. “д”) и публичных призывах к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 ч. 2 УК РФ) за размещение критических комментариев в сети Вконтакте в паблике “Питерские копатели”.
Дело рассматривает Московский районный суд Санкт-Петербурга, судья — Ева Александровна Гюнтер.
Кратко: В заседании допрошен эксперт лингвист А. Н. Тепляшина, для ее допроса сторона защиты привлекла специалиста Жаркова. Эксперту задали ряд вопросов об источниках, которыми она пользовалась для составления заключения, Тепляшина привела примеры цитат, которые, по ее мнению, выражали действия, направленные на возбуждение ненависти и вражды. На вопрос, как отличить оценочное суждение от утверждения, эксперт ответила: “Мнение в тексте должно быть выделено вводными словами. Вводных слов здесь нет, поэтому высказывание воспринимается не как мнение, а как утверждение. Вот если бы было “по-моему”, “на мой взгляд”, это было бы мнение”.
Доставлен Белоусов, участвуют защитник (адвокат) Григорьев Г. А., специалист со стороны защиты Жарков И. В. и гособвинитель Романов. Из явившихся слушателей и представителей СМИ в зал допускают лишь 7 человек.
Прибыла вызванная по ходатайству защиты эксперт Тепляшина, суд незамедлительно устанавливает ее личность и переходит к допросу.
Эксперт-лингвист Алла Николаевна Тепляшина является профессором кафедры цифровых медиакоммуникаций СПбГУ, имеет звание доктора филологических наук. Общий стаж работы – 41 год, в должности профессора – 14 лет, стаж в проведении экспертиз – 8 лет. Проводит экспертизы лишь по поручению Центра экспертиз СПбГУ. Участвовала в комплексной судебной лингвистико-политологической экспертизе по настоящему делу. Автор более 70 научных трудов в области журналистики, психологии массовых коммуникаций, социо- и психолингвистики.
Судья Гюнтер доводит до сведения сторон, что Тепляшиной представлено свидетельство о повышении квалификации от 22.12.2018 г. Тепляшина также предъявляет на обозрение книгу “Экстремистский дискурс: экспертные исследования, теория, методика, практика, где в том числе имеется и ее раздел “Лингвистическая экспертиза спорных текстов с признаками экстремизма».
Подтверждает на вопросы суда, что проводила лингвистическую экспертизу, знакомилась с исследованием политолога, поддерживает сделанные выводы. На экспертизу представляли письмо-обращение ректору с просьбой провести экспертизу, постановление, протокол осмотра и фотоматериалы. Материалов было достаточно для проведения исследования.
Григорьев: Предупреждались ли вы об уголовной ответственности?
Тепляшина: Да.
Григорьев: А когда предупреждались?
Тепляшина: Ну, я, естественно, знакома вообще с правилами и конкретно когда мы получаем документы для исследования, нам напоминает об этой ответственности Центр экспертиз СПбГУ.
Григорьев: А кто вам эту ответственность разъяснял?
Тепляшина: У нас есть юридическое бюро, и представитель Центра экспертиз разъясняет права, каждый раз напоминает. Но экспертиз мы проводим много, поэтому знаем уже наизусть.
Григорьев: Доводил ли до вас следователь либо какое-то иное лицо какие-либо сведения об обстоятельствах, помимо изложенных в постановлении о назначении экспертизы?
Тепляшина: Нет.
***
Григорьев: Действительно ли разрешение вопроса номер четыре предполагает наличие лингвистической компетенции?
Тепляшина: Вопрос о ложной информации, о фейках находится как раз в пределах лингвистики, и известный ученый Стернин занимается именно этими вопросами. Косвенно четвертый вопрос касался, да. Поскольку наличие ложной информации о фейках – дает ответ лингвист и медиалингвист.
Далее адвокат Григорьев задает ряд вопросов про перечень источников, использованных при составлении экспертного заключения. Эксперт уточняет, что не все источники являются общепринятыми научными данными, есть также информационные источники, которые важны, чтобы “иметь представление о дискурсе в СМИ”. На вопрос защитника, можно ли доверять источникам, на которые ссылается эксперт Тепляшина, отвечает положительно.
***
Григорьев: Какое из нескольких разных определений понятия “социальная группа” было принято в ходе экспертизы?
Тепляшина: Ну, вы знаете, что определения “социальная группа” вообще-то не существует в юридическом смысле, поэтому ученые, обосновывая свои выводы, дают определения. Мы ссылаемся на рекомендованных социологов, это Зборовский и Донцов, и ориентируемся на их определение признаков социальной группы. Но давать определение, даже как ученому, лингвисту как-то не положено.
Григорьев: Относится ли отнесение той или иной группы лиц к разряду социальных групп к компетенции эксперта-лингвиста?
Тепляшина: Я уже ответила, что, конечно, нет.
***
Григорьев: Страница 9 экспертного заключения: “На экспертизу представлены материалы беседы между участниками интернет-сообщества “Питерские копатели” в соцсети ВКонтакте. Данная группа ВКонтакте публикует материалы, посвященные поисковым работам, кладоискательству и археологии в СПб, также ее участниками обнародуются и изучаются материалы по военной истории. На момент проведения экспертизы указанная беседа удалена”. В связи с этим вопрос – откуда вам стало известно, какого рода материалы публикуются в группе “Питерские копатели” и что беседа, материалы которой представлены на экспертизу, удалена?
Тепляшина: Из постановления о назначении экспертизы, установил старший следователь.
***
Григорьев: Подтверждаете ли вы, что высказывания были дословно такими в представленных материалах?
Тепляшина: Да, мы копируем материалы из протокола.
***
Далее адвокат Григорьев спрашивает, в каких именно высказываниях подсудимого выражаются действия, направленные на возбуждение ненависти и вражды.
Григорьев: Страницы 16-18, ответ на вопрос 1: “В представленных на экспертизу материалах имеются высказывания с лингвистическими признаками побуждения, в том числе в форме призывов, к насильственным действиям против группы, выделенной по национальному признаку – “русские””. В каких именно высказываниях?
Тепляшина: “Русскоязычные города – Харьков, Мариуполь и прочие можно сносить”.
Григорьев: Ответ на 3 вопрос – “В представленных на экспертизу материалах имеются высказывания с лингвистическими признаками обвинения лица, замещающего государственную должность РФ или субъекта РФ, в совершении в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в п. 1 ст. 1 ФЗ “О противодействии экстремистской деятельности””. В каких именно высказываниях имеются признаки обвинения, ну, и далее по тексту ответа?
Тепляшина приводит пример цитаты с критикой президента, где он именуется созвучно с Гитлером.
Григорьев: В ответе 5 содержится – “В представленных материалах имеются высказывания, содержащие утверждения о неправомерных, противоречащих нормам гуманитарного права действиях ВС РФ против мирного населения в ходе СВО на Украине”.
Тепляшина: Все это есть в заключении, я имею в виду эту фразу… Эксперт зачитывает анализируемую цитату подсудимого, где российская армия отождествляется с войсками фашистской Германии.
Григорьев: В связи с ответом на вопрос 5 – кем и каким образом установлена неправомерность тех или иных действий ВС, их противоречие нормам гуманитарного права?
Суд: Суд снимает вопрос, он выходит за пределы 5 вопроса.
Григорьев: В связи с ответом на вопрос 7 – “В представленных материалах имеется негативная оценка действий российских военных и командования ВС РФ в связи с действиями в ходе СВО”. В каких конкретно высказываниях?
Тепляшина: Негативная оценка российских военных в высказывании “убивают, насилуют…”, и все это имеет отношение; сравнение с фашистами ВС, а верховным командующим ВС РФ является президент РФ.
Допрос продолжается специалистом Жарковым, приглашенным стороной защиты.
Жарков: Вы сказали, что определение ложного характера информации, содержащейся в спорных продуктах речевой деятельности, находится в пределах компетенции эксперта-лингвиста, сослались при этом на работу Стернина. Насколько я понимаю, вы имеете в виду работу Стернина и Шестериной “Маркеры фейков в медиатекстах”? При этом там сказано: “Если перед нами оценочное суждение, оно не может быть отнесено к категории “фейки”. Человек имеет право на любую, в том числе и ошибочную, оценку, поэтому прямое выражение оценки должно оцениваться не как факт, а как мнение. Оно не рассматривается экспертами как фейк, независимо от наличия в нем признаков недобросовестного информирования”. С этим положением вы согласны?
Тепляшина: Мнение в тексте должно быть выделено вводными словами. Вводных слов здесь нет, поэтому высказывание воспринимается не как мнение, а как утверждение. Вот если бы было “по-моему”, “на мой взгляд”, это было бы мнение, да.
Жарков: Я правильно понял, что вы утверждаете, что оценочное суждение мнением не является, если там нет вводных слов…
Суд: Уважаемый специалист, еще раз, пожалуйста, суд призывает вас формулировать вопросы по экспертизе. Вы сейчас цитируете источники и формулируете вопросы по источникам. Это выходит за пределы, я буду снимать эти вопросы. Пожалуйста, переформулируйте вопрос.
Жарков: Ваша честь, маленькое замечание, подлежащее занесению в протокол…
Суд: У нас все заносится в протокол, вы не вправе делать замечания, у вас несколько иная задача. Суд вам предлагает переформулировать вопрос, связанный с предметом судебной экспертизы.
Жарков: Вопрос мой связан непосредственно с ответом, который эксперт дала на предыдущий вопрос. Правильно ли я понял ваш предыдущий ответ, что вы утверждаете, что оценочные суждения не являются мнением, если они не снабжены вводными словами, маркирующими эту оценку?
Тепляшина: Да, и это не только я.
***
Жарков задает эксперту вопрос об информационных источниках.
Жарков: В разделе “лингвистическое исследование” эти источники вами цитируются и описываются, в частности, на странице 9 последний абзац: “Исследуемое высказывание также содержит пропозицию негативной оценки действий российских военных в ходе СВО на Украине, при этом данные высказывания противоречат оценке действий ВС РФ, данной президентом РФ В. В.Путиным”, и далее цитируется материал, опубликованный на интернет-портале Российской Газеты, в виде прямой речи упомянутого лица: “Хочу подчеркнуть, все задачи спецоперации, проводимой нами на Донбассе и Украине, начатой 24 февраля, будут безусловно выполнены…” В чем состоит противоречие между содержанием вот этого суждения Путина и смысловым содержанием спорных высказываний, о которых идет речь…?
Жарков зачитывает анализируемую цитату подсудимого, где российская армия отождествляется с войсками фашистской Германии.
Тепляшина: Прямо противоположный смысл.
Жарков: В чем противоречие того, что задачи спецоперации будут достигнуты, и содержания вот этих высказываний?
Тепляшина: В задачи спецоперации, вероятно, не входят те действия, о которых сообщал пользователь.
Жарков: Здесь в словах Путина где именно выражена информация, какие задачи стоят перед спецоперацией?
Тепляшина, со смешком: Ну, а почему вы тогда спрашиваете про задачи спецоперации [неразборчиво] это вы, да, уходите от темы.
Суд: Так, уважаемые, так, пожалуйста, еще раз сформулируйте вопрос, он непонятен.
Жарков: Вы сказали, что противоречие состоит в том, что задачи спецоперации, о которых говорит Путин, вступают в противоречие с содержанием спорных высказываний…
Тепляшина: Задачи – гарантировать мир и безопасность, а не убивать и насиловать.
Жарков: “Чтобы на историческую перспективу гарантировать мир и безопасность жителям ДНР и ЛНР”, т. е. вы понимаете это придаточное как оборот, который выражает информацию о подлинных задачах спецоперации и от этого отталкиваетесь?
Тепляшина: Да.
Жарков: Соответственно, возникает вопрос – в каком статусе вами был использован этот фрагмент прямой речи Путина, который вы взяли из публикации?
Тепляшина: Как информационный источник – исследование дискурса об объекте, то есть о чем говорят СМИ, кого и что цитируют.
***
Далее Жарков задает Тепляшиной ряд вопросов, пытаясь установить источники, на которые опиралась эксперт при написании заключения.
Жарков: Далее по тексту, на странице 11 – “Речь идет об обнаружении в населенном пункте Буча после ухода 31 марта российских войск”, далее довольно длинный кусок текста в этом же абзаце, который сопровождается ссылкой на публикацию “Regnum” “Азов убивал, а из России делают врага”. Я правильно понимаю, что здесь вы приводите содержание этой публикации?
Тепляшина: Да, из официального источника, как того требует Роскомнадзор.
Жарков: Далее у вас сразу после этой ссылки в том же абзаце – “К сказанному следует добавить, что украинские СМИ распространили информацию о чистке территорий от пророссийского элемента, которая была проведена в Буче занявшими ее украинскими вооруженными формированиями”. Какие конкретно украинские СМИ – здесь не названо, можете сейчас назвать?
Тепляшина: Нет, я не могу их назвать. Тем более что это не моя речь, извините, там кавычки стоят.
Жарков: Да, но СМИ назвать вы можете?
Тепляшина: Нет, конечно, это же не я говорю об украинских СМИ, это цитата.
Жарков: Вы цитируете и не можете назвать источник?
Суд: Суд снимает вопрос, уже дан ответ на этот вопрос.
Жарков: В следующем абзаце сразу после того, о чем мы сейчас говорили – “Приведенные обстоятельства свидетельствуют о том, что провокация с расстрелом мирных жителей была устроена в Буче украинской стороной с целью формирования информационной основы для ложных обвинений российских военнослужащих в совершении ими неправомерных действий в отношении гражданского населения Украины”, после чего следующий абзац начинается: “Тем самым высказывание пользователя “Олег Белоусов” содержит признаки публичного распространения ложной информации о ВС РФ”. Правильно ли я понимаю, что на основе публикации “Регнум” и публикаций украинских СМИ вы делаете вывод о наличии в одном из спорных высказываний признаков публичного распространения ложной информации?
Тепляшина: Я уже говорила, что исследовался дискурс о спецоперации, т. е. не только “Российская газета” и “Регнум”, это частные примеры. Во-вторых, идет пересказ сообщения “Регнум” об украинских СМИ. Вы искажаете мое заключение, я не ссылаюсь на украинские СМИ. Если бы я ссылалась на украинские СМИ, они были бы в перечне информационных источников.
Жарков: Значит, вывод о наличии в высказывании признаков распространения ложной информации вы делаете на основе анализа публикации “Регнум”?
Тепляшина: Нет, я уже ответила на этот вопрос, что невозможно привести примеры из различных СМИ. Какие-то типичные показательные примеры только, иначе бы это заключение было бы не на 16 страниц, а в несколько раз больше, что недопустимо.
***
Жарков: Вы однозначно отрицательно ответили на вопрос, относится ли отнесение той или иной группы лиц к разряду социальных групп к компетенции эксперта-лингвиста. При этом в исследовательской части заключения вы пишете: “В представленных на исследование материалах выявлены речевые действия, направленные на возбуждение ненависти и вражды к социальной группе, объединенной принадлежностью к кадровому составу” и т. д. Кто эту группу лиц квалифицировал как социальную?
Тепляшина: Ну, в этих трудах, на которые я ссылаюсь, Донцова и Зборовского, даются признаки, и поэтому эксперт-лингвист не дает определение социальной группы, но в соответствии с признаками может отнести ту или иную группу к социальной.
***
Жарков: В списке использованных источников на странице 4 у вас присутствуют “Теоретические и методологические основы судебной психолого-лингвистической экспертизы по делам, связанным с противодействием экстремизму” Кукушкиной, Сафоновой, Секеража, 2011 года издания. Известно ли вам, что в нем введен прямой запрет для эксперта-лингвиста на отнесение к разряду социальных групп каких-либо властных структур?
Тепляшина смеётся: Ну, вы знаете, Кукушкина, Секераж и Сафонова, они не являются последней инстанцией. Это в 2011, 2014 эти исследовательницы могли сделать такой вывод, это абсолютная их идея. Тем более что, как лингвист, я не описываю признаки, я считаю, что это, да, что они относятся к социальной группе. Но поскольку я не ввожу это вводное слово, да, “считаю”, “по моему мнению”, то это так вот и выглядит, да. Но я еще можно добавлю, что любое заключение эксперта в СПбГУ проходит три уровня согласования – с юристами, с социологами и в итоге подписывает директор. Т. е. все так или иначе участвуют в согласовании текста и не посчитали мои выводы неправомерными.
Жарков: А вы можете назвать персоналии, фамилии, которые участвовали…
Тепляшина: Эксперту это неизвестно, мы высылаем заключение, и дальше оно проходит этапы согласования.
***
Жарков: Отвечая на вопрос защиты, в каких высказываниях вы нашли лингвистические признаки побуждения, вы указали высказывание со слов “русскоязычные города…” Где в исследовательской части заключения описан анализ этого высказывания, который ведет к положительному ответу на вопрос 1?
Тепляшина: Так, да, щас, у меня тут уже все листочки [экспертизы] рассыпались… “В высказывании содержится пропозиция побуждения в значении желания уничтожения городов с русским населением, таким образом, в высказывании “русскоязычные города можно сносить” содержатся признаки побуждения к насильственным действиям против группы, выделенной по национальному признаку – “русские””.
Жарков: Вы пишете – “Высказывание – цитируемое – носит двойной смысл, в том числе желательность сноса и уничтожения русскоязычных городов”. Какой еще смысл может носить это высказывание, если оно носит двойной смысл, и вы раскрываете только один?
Тепляшина: Прямой – “можно сносить”, но на основе дискурс-анализа, что раз сносят украиноязычные города, значит, можно сносить русскоязычные, это первое. Второе – это желательность, второй смысл.
Жарков: Т. е. это не может быть реакцией на какие-то слова…
Тепляшина: Это вопрос к психологу.
Суд: Суд снимает вопрос…
Жарков: А как можно снять незаданный вопрос?
Суд: Ролучен ответ, следующий вопрос, пожалуйста. Формулируйте вопросы без ваших утверждений.
Жарков: Я еще даже не закончил полностью.
Суд: В ваших вопросах уже изначально утверждение, пожалуйста, переформулируйте свои вопросы.
Жарков: Каким образом исключена интерпретация данного высказывания как ответа на какую-то реплику в беседе, из которой говорящий – пользователь “Олег Белоусов” – саркастически предлагает сделать такой вывод?
Тепляшина: Сарказм не исключает побуждения и желательности, это во-первых. Во-вторых, сарказм, как вид комического, прежде всего ощущается в интонации. А поскольку здесь нет аудиозаписи, сарказм без интонации уловить не представлялось возможным… Я здесь сарказма не увидела.
***
Жарков: Каким образом метонимия [прим. ред.: метонимия – оборот речи, слово, которым заменяется другое, смежное понятие] “русскоязычные города” – “русскоязычное население городов” получила продолжение в виде перехода “русскоязычное население городов” – “русское население”? “Русскоязычный” и “русский” — это тождественные понятия в современном русском языке?
Тепляшина: Русскоязычный город – русскоязычное население. Русскоязычное население не может быть представлено большинством другой национальности, которое говорит на русском языке. Все-таки национальный язык должен превалировать.
Жарков: Вы считаете, что это суждение относится к компетенции лингвиста?
Тепляшина: Определить метонимию? Вполне.
Жарков: Нет, о том…
Суд: Суд снимает вопрос, уважаемые, пожалуйста, вопрос был задан – ответ получен.
***
Жарков: В очень многих местах вы высказываете суждение, что та или иная информация является ложной. Можете описать совокупность методов и последовательность их применения, с помощью которой вы устанавливали ложность информации в продуктах речевой деятельности?
Тепляшина: Значит, устанавливается прежде всего, что это текст высказывания, который циркулирует в информационном пространстве, значит, это медиатекст. Любой медиатекст должен подтверждаться достоверными источниками информации. Пользовался ли данный пользователь проверенными источниками информации? Нет. Вот на основании этого устанавливается вопрос о фейках и что конкретная информация ложная… Ну, не любой [медиатекст], это я, конечно, обобщила, но вот на эту тему конкретно, тему СВО, из-за того, что 24.02.2022 Роскомнадзор обратился, я уже об этом говорила. А поскольку высказывания в Интернете – это медиатексты, соответственно, эти тексты также должны пользователями проверяться. Но если пользователи не желают, будет такая ситуация.
Жарков: Кроме отсутствия ссылок на источники сведений в текстах пользователя “Олег Белоусов”, какие еще признаки вы считаете признаками распространения ложной информации?
Тепляшина: Поскольку это в публичной сфере – в Интернете, поэтому распространение.
Жарков: Помимо отсутствия источников распространения ложной информации, какого рода признаки ее ложности вы обнаружили в текстах пользователя “Олег Белоусов”? Или это единственный?..
Тепляшина: Это не единственное, это достаточное.
Жарков: Не единственное, назовите, пожалуйста, другие.
Суд: Суд снимает вопрос, это выходит за пределы вопроса, поставленного органами следствия. Еще раз, уважаемый специалист, в рамках экспертизы.
***
Жарков: На странице 9 вы сопоставляете установленное вами содержание высказывания с оценкой, которую дал Путин, и рассматриваете это как признак ложности. Скажите, оценка может быть проверена на соответствие действительности с точки зрения эксперта-лингвиста?
Тепляшина: Ну, это вопрос провокационный, это всем известно, что оценка, если это мнение, то она не может быть проверена. Но в данном случае высказывание не в форме мнения, а в форме утверждения, но при этом мы не можем говорить, что здесь не дается вообще оценка действий. Оценка в эмоциональном отношении негативном, которая проявляется в строго отобранной автором высказывания индуктивной лексике.
Жарков: Т. е. в основу вывода о ложности этой информации вы кладете нечто иное, нежели несовпадение оценок подсудимого и Путина?
Тепляшина: Да дело не в Путине, я не знаю, сколько раз можно повторять, что медиатексты в “Интернете” — это тексты в информационном пространстве на информационных ресурсах. И Роскомнадзор год назад обратился с просьбой, даже не с требованием, выкладывать только достоверную информацию. Как мы понимаем, что информация достоверна? Когда она подтверждается источниками. Здесь источниками не подтверждается, здесь эмоциональные высказывания в виде утверждений без вводных слов, которые являются маркерами мнения.
Жарков: Верно ли, что вы основываетесь на том, что после обращения Роскомнадзора вся информация, публикуемая российскими СМИ, является достоверной?
Суд: Суд снимает вопрос в такой форме, поскольку он теоретический.
Жарков: То есть поскольку было обращение Роскомнадзора указанного содержания, информация, распространенная СМИ, является достоверной?
Тепляшина: Да, в СМИ, зарегистрированных Роскомнадзором. Не любая информация, мы сейчас говорим о конкретной теме, теме СВО.
Жарков: Верно ли, что любая информация, относящаяся к данной теме, распространенная СМИ, после этого обращения Роскомнадзора является достоверной?
Тепляшина: Да.
Сторона обвинения задает эксперту лишь один вопрос.
Гособвинитель: По вашему мнению, совершение насильственных действий – мародерства, убийства, является противоправным деянием?
Суд: Суд снимает вопрос.
Судья Гюнтер завершает допрос и отпускает эксперта, после чего собирается также освободить специалиста, однако Григорьев заявляет, что его участие еще потребуется в дальнейшем, затем ходатайствует об отложении заседания для возможности согласования позиции с подзащитным перед продолжением представления доказательств.
Суд освобождает специалиста от дальнейшего участия в заседании, поскольку вопросов к нему нет, сторона защиты реализовала свое процессуальное право на постановку вопросов эксперту…
Григорьев: Мы потом будем допрашивать Жаркова, но не в этом заседании. Мы заявляли два основания – это постановка вопросов эксперту и дача разъяснения по компетенции…
Судья в ответ просит задать вопросы специалисту Жаркову в текущем заседании, защита настаивает, что им нужно время для подготовки.
Суд: Не очень понятно, в прошлом заседании суд предложил вам задать вопросы специалисту. И вы, и ваш подзащитный сообщили, что вопросов у вас нет. Еще раз повторяю, у вас есть вопросы к специалисту, входящие в его профессиональную компетенцию? Если есть, пожалуйста, задавайте в сегодняшнем заседании.
Григорьев: В сегодняшнем заседании у нас вопросов нет.
Суд: В прошлом у вас их тоже не было, в связи с чем суд ставит вопрос об освобождении специалиста от дальнейшего участия в судебном разбирательстве, можете покинуть зал.
Специалист покидает зал.
Судья Гюнтер предлагает определить дальнейший порядок исследования доказательств стороны защиты. Защитник сообщает, что в следующем заседании планируется допрос Белоусова и представление иных доказательств, содействие суда в части вызова каких-либо лиц не требуется.
Суд удовлетворяет ходатайство защитника, отложив судебное заседание.
