17 июля судья огласил письмо Следственного управления по особо важным делам с просьбой проводить допрос следователя Шишкиной без оглашения личных данных. Подсудимые и защита возражают против удовлетворения ходатайства. Адвокат Дроздов говорит, что основанием для допроса без визуализации может быть только угроза допрашиваемому. Суд оставил ходатайство без удовлетворения.
Вероника Шишкина, следователь следственного отдела Дзержинского района по Пермскому краю. Свидетельница сообщает, что принимала участие в обыске 6 апреля 2017 года без постановления суда, так как это не терпело отлагательств. Безопасность обеспечивали сотрудники ФСБ, сколько именно их было – Шишкина не помнит. Отвечая на вопросы об обстановке в помещении и обстоятельствах задержания Каримовой, допрашиваемая предложила изучить протокол, так как прошло много времени. В квартире были изъяты женская сумка, микросхемы, электродетонатор, мобильные телефоны, граната Ф-1. Все предметы упакованы и снабжены пояснительными надписями.
Адвокат Дроздов демонстрирует следователю Шишкиной фототаблицу, составленную в качестве приложения к протоколу. На одном из снимков запечатлена сумка черного цвета, названная в протоколе зеленой. Дроздов спрашивает Шишкину, какого цвета сумка – она отвечает, что зеленая. Адвокат в недоумении предполагает, что данный ответ можно объяснить только дальтонизмом. Шишкина, говорит, что у нее “такое цветовосприятие”.
Обвиняемый Азимов говорит, что следователь Шишкина посещала его в СИЗО и настойчиво рекомендовала отказаться от адвоката Динзе.
Следующим дал показания следователь по особо важным делам Андрей Жигулин:
– Во время допроса Аброр Азимов находился в отличном физическом состоянии, телесных повреждений не было, хотя в справке ИВС сказано обратное. Азимов был настроен доброжелательно, давал показания, возникло ощущение, что он готов сотрудничать со следствием. Во время допроса присутствовали также адвокат и переводчик. Азимов был доволен переводом, недовольства не высказывал.
Жигулин не знает, сколько человек принимало участие в задержании Азимова, присутствовал ли при допросе оперуполномоченный Мустаков. Дату задержания не помнит, где находился обвиняемый до его доставления в Следственный комитет – не знает.
Адвокат Канцерова обращает внимание, что допрос продолжался до 1 часа ночи, хотя в 19.45 в прокуратуру направлено сообщение о направлении Азимова в ИВС:
– Азимов давал согласие допрашивать его в ночное время?
– Да, – отвечает следователь Жигулин, – В письменном ли виде – не помню.
– Вам известно, что Азимов писал жалобу, что вы оказываете на него давление и угрожаете “отправить обратно свиньям или в секретную тюрьму ФСБ”?
– Не помню такого, он же не на мое имя писал. Давление на Азимова я не оказывал.
– Вам Азимов жаловался, что к нему приходят оперативники и угрожают перед каждым допросом? – спрашивает защитница Канцерова.
– Нет.
Канцерова предъявляет свидетелю протокол осмотра Азимова в ИВС: в документе зафиксированы гематомы на предплечьях и следы электрического тока.
– Вы можете что-то пояснить по этому поводу?
– Я же его не раздевал, он ни на что не жаловался, был в отличном состоянии.
– Вы просто ответьте, его в вашем кабинете били?
– Нет, конечно, зачем нам его бить.
Свидетель рассказывает, что участвовал в проведении обыска жилища Азимова. Внутрь проследовали с участием спецназа, там же находились понятые и специалист. Обыск проводился в спальном помещении ресторана, присутствовал собственник помещения. Из присутствовавших запомнил только Ортикова, который находился на кровати – Жигулин представился, объяснил причину обыска, разъяснил права. Ортикову предложили выдать подлежащие изъятию предметы, под матрасом обнаружили гранату. Надевались ли ему наручники – следователь не помнит, кто вел фотосъемку – тоже не помнит. Были обнаружены два паспорта, один из которых, как пояснил Ортиков, поддельный. Он подтвердил, что Азимов живет здесь же, показал его кровать, были обнаружены документы Азимова и сыпучее вещество темно-коричневого цвета.
Жигулин также производил допрос Махамадюсупа Эрматова, в какое время – не помнит, доставили его, “вероятнее всего, сотрудники ФСБ”. Присутствовали защитник и переводчик, на перевод не жаловались, “все всех понимали”. У Эрматова изъяли паспорт, водительское удостоверение, свидетельство о регистрации транспорта и другие документы, взяли биологические образцы для сравнительного анализа.
Судья предлагает свидетелю опознать подсудимых – Жигулин узнает только братьев Азимовых и Ортикова, не узнает Эрматова.
Эрматов говорит, что его привели к следователю “из пыточной тюрьмы”:
– Уже все было изъято еще 5 апреля, когда меня на самом деле задержали. Кроме следователя Жигулина в кабинете был “генерал”, три сотрудника ФСБ и женщина-следователь. Протокол я подписал, так как угрожали отправить обратно в пыточную тюрьму. Фактически допроса не было, ни о чем не спрашивали.
Жигулин не согласен со словами Эрматова, говорит, что допрос занял много времени, задавали много вопросов, “рабочий процесс шел нормальный, давления не оказывалось”.
Аброр Азимов добавляет, что когда его привели к следователю, то сказали, что если он не признает себя виновным в совершении теракта, то “отправят обратно”.
– Я не говорил такого, – комментирует следователь Жигулин.
– Вы попросили выйти адвоката и переводчика, после чего я разделся и отдал свои вещи. Вы не могли не видеть телесные повреждения. Я все время был прикован с обеих сторон к сотрудникам, там же был Мустаков, который подсказывал вам вопросы. Почему вы сказали, что я был в отличном состоянии? – спрашивает Аброр Азимов.
– Вы были разговорчивый, в хорошем настроении, не говорили о повреждениях.
Акрам Азимов говорит, что Мустаков потребовал его написать домой сообщение, что его никто не задерживал, а он сам пришел в Следственный комитет.
– Вы предложили позвонить, потому что если бы я написал, то в приложении отобразилось бы время, а телефон по протоколу у меня был изъят уже несколько часов.
– Не было такого, – отвечает следователь.
– Хочу пояснить, что перед допросом мне не разъяснили права и отказали в разговоре с адвокатом наедине. Свидетель врет, утверждая, что этого не было.
Ортиков говорит, что сразу после того, как к нему в комнату ворвались и надели наручники, его вывели в коридор. Спустя некоторое время его ввели обратно, показали взрывчатые вещества на кровати и “сказали, что это мое”:
– У меня ничего такого не было, все подбросили. Понятых не было в комнате.
– Ортиков дает такие показания с целью избежать уголовной ответственности, – Жигулин.
– Почему меня все время избивали, во время задержания и когда доставили?
– Мне об этом ничего не известно.
– Меня привезли в Следственный комитет, где находился Жигулин. Я спросил его: “Зачем вы это делаете?” Он улыбнулся и ответил: “Нет, это все твое”.
В 18 часов допрос свидетеля окончен, и в заседании объявлен перерыв.
