О деле: Виталия Кольцова обвиняют в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа, а также в умышленном повреждении имущества из хулиганских побуждений путём поджога. Подсудимый признаёт совершение преступления, не признаёт статью о покушении на двенадцать сотрудников ОМОНа, т. к. не было умысла.

Дело рассматривают с участием присяжных, в Московском городском суде. Судья – Виталий Александрович Белицкий.

Заседание перенесли в большой зал апелляционного корпуса. Начинают спустя час, видимых причин задержки нет. Обвинительницы Зодчик сегодня нет – судья уточняет, можно ли продолжить рассмотрение при данной явке. Никто не возражает. Явились адвокаты Грамазов и Алексеев, гособвинитель Залезлов.

Потерпевший Александр Петрович Федяев: ему зачитывают права, всё это происходит в отсутствие присяжных.

Когда говорят не в микрофон – не слышно ничего из-за размера зала. Судья говорит в микрофон, но очень тихо и очень быстро, поэтому практически ничего не слышно. Прокурор говорит, что сегодня должны были явиться два потерпевших – Федяев и Фомин, но явился только Федяев. Далее что-то обсуждают, но непонятно ничего, приглашают присяжных.

Начинают допрос Федяева. Выясняют, знаком ли потерпевшему подсудимый, имеет ли поводы для оговора, судья напоминает об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.

Гособвинитель задает вопросы:

– Александр Петрович, кем работали на период 2 мая 2022? 

– Работал в ОМОН “Авангард”.

– Где были 2 мая 2022 года, что делали, с кем осуществляли трудовую деятельность?

– Патрулирование сектора. Я не помню, с кем именно мы патрулировали, так как не всегда запоминается. Помню, после патрулирования каждый час-два нас меняла патрульная пара. Я зашёл попить чай в автобус.

– В какое время прибыли на службу?

– С 12 утра до 12 ночи работаем. Патрулировали у памятника Кутузову.

– Где находилось транспортное средство?

– У ТЦ “4 сезона” или “Модный сезон”. На парковке.

– Что представляет из себя парковка?

– Это гражданская парковка, но для служебного транспорта там выделяется место. Там были места возле сквера, мы подогнали автобусы, огородили их барьерами, чтобы посторонние туда не зашли. Кто-то остаётся на охране транспорта, а остальные патрулируют и меняют друг друга, и так до 12 ночи.

– В какой период времени случилось происшествие с участием подсудимого Кольцова? Где были вы и коллеги?

– Точно не могу сказать, но примерно во второй половине дня, около 18 часов. Я сменился с патруля, зашел в транспорт, начал снимать куртку, это был тот второй автобус, который горел. Если стоять спиной к “Модному сезону”, то он стоял слева. Я начал раздеваться и услышал крик коллеги, он крикнул: “что ты делаешь?” – что-то такое, был сумбур. Я понял, что что-то происходит, думал, избивают кого-то, я надел куртку, нажал на кнопку, дверь открылась, и я увидел осколки горящей бутылки, видел, что асфальт был черный, он горел… Выбегая, я почувствовал жар сильный, потому что рядом с дверью горело, почувствовал запах краски, автобус обугливался. Я увидел, куда Кольцов и коллеги побежали, и осуществил задержание.

– А что за кнопку вы нажимали?

-0 Это кнопка автоматического открывания дверей. Без нее не получится дверь открыть.

– А где кнопки расположены?

– Снаружи и внутри, около дверей.

– В прошлом заседании допрашивали Фролова, он сказал, что дверь заклинило. Можете сказать, о чем речь?

– Где был Фролов, я не знаю, но когда я задерживал Кольцова, мне позвонил Малофеев и попросил, чтобы я пришел и открыл дверь – там дверь закрывается на щеколду снаружи, не знаю, почему была дверь закрыта, но смысл в том, что они выйти не могли, мне звонили, чтобы я их открыл.

– С вами в автобусе кто-то был?

– Нет, я был один.

– Другой автобус имел признаки горения?

– Я видел только транспорт, в котором я находился, и я видел, что он горел, и видел осколки.

– Видели ли вы, какими средствами тушили пожар? Или вы сразу направились к подсудимому?

– Видел, как проводили тушение. После задержания у меня была возможность оценить ситуацию и я видел, как водитель тушил огнетушителем. У нас много огнетушителей в транспорте, он одним из них воспользовался.

– Пожарный расчёт вызывал кто-то?

– Не знаю.

– Вы вызывали?

– Нет.

– Кто был за рулём автобуса, в котором находились вы?

– Имени я не знаю, у нас в отряде 2500 человек, и иногда бывает, что не знаком даже с теми, кто в одном взводе.

– Перечислю фамилии, вы их знаете? Сидоров, Дубанский, Рагустов, Колясов, Фролов, Курилко, Малофеев, Редькин, Фомин, Кузнецов, Корясов, Кадынцев?

– Рагустова, Дубанского, Малофеева, Кадынцева, Корясова, Фомина знаю.

– Они с вами несли службу?

– Да.

– Где они находились? Или до событий, или утром?

– Распорядок стандартный: приезжаем, кто-то охраняет транспорт, кто-то в патруль. Так и несём службу.

– У кого был огнетушитель?

– Он должен присутствовать всегда.

– Переносной у кого находился?

– У Корясова, потому что он пытался его использовать, правда, не помню, почему. Это уже было когда мы оцепили чемодан, сквер, там просто детонация путем кнопки, возможно, он его нажал, и он сработал. Но были они у всех.

– На правом борту автобуса или у другого автобуса были повреждения?

– Я не видел. Автобус был позади меня, когда я выбежал, я побежал в правую сторону, я чувствовал жар, когда выходил из автобуса, его нельзя было не заметить.

– Вы говорили про чемодан, опишите его, и где он был?

– Черный классический чемодан, находился он от горевшего транспорта метрах в двух-трёх. Подсудимый бросил его.

– Чемодан был открыт или закрыт?

– Он был закрыт, после того, как мы оцепили сквер, мы вызвали кинологов.

Суд останавливает потерпевшего и просит присяжных не учитывать [последнюю фразу]. 

Прокурор продолжает допрашивать свидетеля: 

– Видели ли вы содержимое?

– Я видел там какие-то тетради, карандаши, бумагу, что-то вроде справочника.

– Зажигательные какие-то были приспособления?

– Я не видел.

– В чем был одет Кольцов?

– Классический черный костюм, рубашка, галстук был.

Допрос ведёт адвокат Алексеев:

– Можете ли вы перечислить фамилии всех сотрудников, которые входили в наряд?

– Могу только тех, кого знаю.

– С кем вы осуществляли патрулирование?

– Предположить могу, что это был Корясов, но точно не помню.

– Вы часто внутрь автобусов заходите?

– Да, если холодно или перерыв.

– Внутри есть видеонаблюдение?

– Да.

– Куда видеозаписи идут?

Суд снимает вопрос.

– По камере можно определить, что внутри происходит?

Суд снимает вопрос.

– Как закрывается отдел для задержанных?

– Щеколдой.

– Изнутри можно открыться?

– Нет.

– Сколько времени прошло с тех пор, как вы вошли в автобус до момента нападения?

– Наверное, минуты 3-4.

– После того, как открыли дверь и побежали, вы сразу побежали или помогали что-то делать? Тушить пожар?

– Я выбежал из автобуса, увидел коллег, побежал за Кольцовым.

– А когда поступил звонок про коллег?

– Когда мы уже его догнали.

– О чем был разговор?

– Я спросил, что случилось, они попросили открыть, я пошел, чтобы им помочь, но водитель уже помог.

– Они освободились уже после того, как это все закончилось?

– Да.

– Кто просил открыться?

– Звонил мне Малофеев, я знаю, что он звонил, но кто там был ещё, не знаю, возможно, Фомин или Фролов…

– Куда в ваш автобус прилетела бутылка?

– В переднюю часть, там, где зеркало.

– Что делали коллеги, когда вы заходили в автобус?

– Есть охранник, он ходит вокруг автобусов.

– Кто именно?

– Не знаю. Кто-то с передней части стоял курил, я могу сказать, где был Кадынцев – я его услышал. Он был между двух автобусов, где большое окно. Я его услышал и увидел реакцию.

Очередь адвоката Грамазова:

– Вы когда выходили из автобуса, вам огонь не мешал выходить?

– Я чувствовал жар, не было такого, чтобы я перепрыгивал, но горел рядом с моим лицом, я почувствовал запах материала и видел, что что-то стекало по автобусу.

– Вы сказали слово “смесь”, что это?

– Я не знаю, я могу сказать только зачем он использовал – для поджигания автобуса, а для чего ещё – я не знаю.

– Задвижка механическая или автоматическая?

– Механическая.

– Сама по себе она может закрыться?

– Может быть, в момент удара она может закрыться.

– Видели ли вы Кольцова, когда заходили в автобус?

– Нет.

– Из автобуса вы видели Кольцова?

– Видел, как он бежал.

– Кто-то в помощи нуждался из коллег?

– Я помогал задержать.

– Физически помощи не было нужно?

– Там другие люди оставались.

– Зачем вы закрывали дверь, когда заходите?

– Чтобы не было видно снаружи.

– А где вы чай пьете?

– Ну, иногда люди используют изолятор, если задержанных нет, там вещи хранятся, там лавочки, можно полежать. Я находился не там. Я был там, где заполняют документацию и сторона изолятора.

– Вы видели, как водитель вашего автобуса делал что-то? Он был в автобусе?

– Я не помню.

– В автобусе не было?

– Я не видел, там между нами ещё идёт железная дверь.

Кольцов задаёт вопросы.

– За те три минуты, что вы были в автозаке, кто-то еще был внутри? Не считая водителя, о котором вы не уверены.

– Под вопросом изолятор, чтобы узнать, есть ли там кто-то…. Но на тот момент в центральной части я был один. Я был в телефоне, снимал бушлат и услышал крики.

– Дверь в изолятор была закрыта?

– Да.

– Когда вы вышли из автобуса, кого вы видели?

– Помню бабушку, я так понял, она там побирается, она мне указала, куда бежать. Я развернулся и увидел коллег, которые побежали. И когда я увидел, куда бегут, увидел Кольцова.

– Перечислите коллег, которых знаете или тех, кого не знаете.

– Рагустова, Дубанского, Корясова, он пробежал вперёд чуть-чуть.

– Кого-то ещё видели?

– Не помню.

– На каком расстоянии была бабушка?

– Метра три.

– На каком расстоянии были ближайшие гражданские машины?

– Осколки рядом с машинами были, метра 3-4, может, меньше. Точно не знаю.

– Слышали ли вы другие крики?

– Нет, только Кадынцева.

– Выкрикивал ли я что-то во время задержания?

– Не слышал.

Кольцов уточняет у судьи, можно ли задать вопрос о конкретной теме, на которую он кричал – судья говорит, что нужно попробовать, и если суд не снимет, то все хорошо. Пытается задать, но судья снимает вопрос.

Прокурор задает вероятностный вопрос, его снимают, поэтому переходит к следующему.

– Были ли иные гражданские, кроме бабушки?

– Помню мужчину, он сидел на лавочке, и он перерезал путь Кольцову, мы бы его все равно догнали, но он помог.

– Он был в сквере?

– Да, в сквере.

Присяжный передает вопросы [тот же самый, который на первом заседании передавал], судья их задает.

– Что делал Малофеев, когда вы отдыхали?

– Не знаю, он был в другом месте, могу предположить, что тоже чай пил.

– Почему вы не вместе были?

– Изначально мы в разных резервах приехали.

– Подразделение одно у вас?

– Да.

– Когда именно звонок поступил?

– Звонок поступил после задержания, мы задержали, может, минута прошла, и он позвонил.

– Когда вы выбегали из автобуса, что делал Кольцов?

– Он бежал.

– Как попали в автобус, когда на отдых пришли?

– Нажал на кнопку снаружи, зашёл, нажал кнопку внутри, она [дверь] закрылась.

Грамазов.

– Изнутри автобуса пространство между автобусами хорошо видно?

– Видел одного человека.

– Это был водитель?

– Нет, точно не он.

– Промежуток просматривается хорошо?

– Нужно подойти, протиснуться между столом и посмотреть. Если обращать внимание, то хорошо.

– Что вы услышали?

Вопрос снимают как повторный.

– Кроме крика “что ты делаешь?” ещё что-то было? Может, звук стекла разбитого?

Прокурор просит снять вопрос как наводящий.

Вновь Алексеев задаёт вопрос: 

– До происшествия видели Малофеева? Что делал?

– Точно не знаю… Или он патрулировал, или на охране. 

Грамазов:

– После возвращения с Кольцовым горение видели?

– Когда задержали, я видел, что тушили.

– Одно или два возгорания было?

– Один транспорт горел. Много горело, но одно [возгорание], если не считать асфальт, он тоже горел.

– Асфальт горел там же, рядом с вашим автобусом?

– Да, я заметил, что асфальт черный, неестественный цвет.

Судья задает вопрос присяжного.

– Какие действия должны предпринимать сотрудники при возникновении ситуации подобной?

– Незамедлительно отреагировать, как оно и получилось.

– В каком порядке автобус должны покидать?

– Я предположительно был один, я выбежал и убежал. Насчет водителя и изолятора не могу сказать, был ли там кто-то.

Грамазов:

– Вы проходите подготовку какую-то по поводу тушения пожара?

Судья снимает вопрос как не имеющий отношения к предъявленному обвинению. 

Прокурор: 

– Имеется ли инструкция, кто, за кем должен выходить из транспорта?

– Я такого не видел. Мы изучаем инструкции, но такой я не видел. Я не могу сказать, что ее нет. Мы как сотрудники не пронумерованы.

– Инструктаж перед нарядом проводили?

– Да, он всегда проводится ответственным по отряду. Дубанским проводится и ещё ответственным, об оружии, об обращении с гражданами. По поводу пожаротушения инструкций я не помню. Мы всегда подготовки проходим по пожаротушению.

– Помните ли вы фамилии обоих водителей?

– Нет.

Вопросов к потерпевшему больше нет, присяжных просят удалиться, так как адвокаты хотят заявить процессуальные ходатайства. 

Алексеев ходатайствует об оглашении показаний, данных 3 мая, в связи с существенными противоречиями. 3 мая потерпевший назвал все фамилии, называл конкретного человека, с которым патрулировал, также он говорил, что слышал Сидорова, и слова были другие, и задерживал он по показаниям только с Рагустовым, а сейчас говорил иное.

Спрашивается мнения, адвокат и подсудимый согласны. Спрашивается мнение потерпевшего – он говорит, что ни о каком Сидорове/Сидоренко он не слышал и не знает такой фамилии. Адвокат и говорит как раз, что поэтому удивлен. Судья уточняет вновь мнение потерпевшего, он повторно рассказывает ситуацию и показывает, кто-как бежал, он говорит, что задержал Кольцова он и Корясов [была еще фамилия, но её не удалось расслышать, задерживали Кольцова втроём], остальные сотрудники бежали тоже, чтобы задержать, но они не успели.

Прокурор говорит, что согласен на оглашение частично. Говорит, что сторона защиты злоупотребляет своим правом, а также лукавит, что потерпевший назвал имена и отчества, но в протоколах лишь фамилии, а имена и отчества лишь в инициалах. Отказать в удовлетворении ходатайства в плане выкрика, поскольку потерпевший воспроизвел именно ту часть, которую слышал, а факт того, что выкрик был, уже был подтвержден, поэтому противоречий не усматривает.

Прокурор просит сделать замечание Грамазову (к сожалению, не было видно или слышно, в связи с чем). Судья делает замечание и прокурору, и адвокату за разговоры между собой, а не через суд. Прокурор просит сделать замечание Грамазову за нарушение порядка. Судья замечаний не делает.

Судья удовлетворяет ходатайство защиты частично. С 4 абзаца, 5 абзац и далее до «я услышал крик “нападение!”» В остальном отказать, так как нет противоречий. 

Присяжных приглашают обратно, и судья частично оглашает показания.

Был направлен наряд, где был Сидоров, Малофеев, Лукин, Корясов, Кузнецов, Фомин [и другие фамилии, из-за их количества все записать не удалось]. Патрулировали,  потом был в автобусе, услышал крик “нападение!” Судья спрашивает, есть ли вопросы.

Алексеев: 

– Кто такой Сидоров и какие действия он производил?

– Не помню.

– Климитенко что делал?

– Исходя из его слов – патрулировал.

– Лукин?

– Не помню.

– Кузнецов это кто?

– Я не помню, что он делал.

– А Курилко?

– Или охранял транспорт, или патрулировал. 

– Вы с Малофеевым патрулировали?

– Не помню.

– Вы были с Малофеевым или нет?

– Не помню.

– Когда расстались после патрулирования?

– Если это Малофеев, то он пошел к транспорту, наверное.

– Фамилия водителя вашего автобуса?

Вопрос снимают как повторный.

– Кадынцев какую должность занимал? Что делал?

– Осуществлял либо патрулирование, либо охрану транспорта.

– Вы слышали крик водителя “нападение!”? 

Вопрос снимают как повторный, так как потерпевший уже говорил, что Кадынцев крикнул другое слово. 

– Слышали ли вы крик “нападение!”?

– Не могу сказать, я помню крик “что ты делаешь?”

Вопросов больше нет, присяжных просят пройти в совещательную комнату. 

Заседание откладывают.