20 мая суд начал с опозданием, в 10.43.
Присутствуют все адвокаты и пять слушателей.
Фургал: Я ждал два года возможности выступить. Категорически заявляю о своей невиновности и непричастности. Я готов ответить на любые вопросы.
Адвокат Кожемякин: Вам вменяют события, произошедшие в конце 2004-го, в 2005-м году. Каким образом произошло, что вы оставили врачебную практику и занялись металлоломом?
Фургал: Сначала я работал интерном, врачом. Работал в ЦРБ. В те времена зарплату врачам не платили, задерживали…
Прокурор: Работа врачом не относится к делу. Это давление на присяжных. Это фундаментальное нарушение.
Суд: Возражение принимается. Указываю защите на нарушение.
Адвокат: Замечание справедливо, переходите к коммерческой деятельности.
Фургал: Я принял решение переехать во Владивосток устроиться на судно врачом.
Но решил подработать, пока оформляются документы. Стал работать по объявлению начальником участка по приему металлолома в торговом порту.
Адвокат: Зарплата вас устраивала?
Фургал: Мне предложили другое место с лучшей зарплатой в “Камень-рыболове”.
Адвокат: Как вы познакомились с Николаем Владимировичем Мислюковым?
Фургал: Я хотел уезжать, но он предложил остаться работать. Я согласился.
Адвокат: Как вы оказались в Хабаровске?
Фургал: Мислюков предложил поехать в Хабаровск и там стать главой фирмы. Я не хотел поначалу, но договорились поехать посмотреть. Мы занялись организацией, лицензированием, открывали фирму «Миф-Хабаровск».
Адвокат: Когда зарегистрировали Устав?
Фургал: В мае 2001 года. С одной стороны, очень давили на бизнес власти, с другой – криминал. Заниматься бизнесом было опасно.
Адвокат: Как вы решали вопросы безопасности?
Фургал: Мы с Николаем Владимировичем приняли решение, что заниматься защитой будут правоохранительные органы. Нас познакомили с начальником отдела по борьбе с бандитизмом Першиным.
Адвокат: В чем суть вашего соглашения?
Фургал: Если возникают вопросы с криминалом или администрацией, я сразу должен был сообщать Першину. За это фирма ему платила. Около 1100 $ ежемесячно за крышу. Он полностью контролировал и знал дела компании. Он иногда требовал доплат.
Адвокат: Первый эпизод касается покушения на жизнь А.В. Смольского. Были у вас лично причины покушаться на его жизнь?
Фургал: Никаких не было и не могло быть.
Адвокат: А кто это такой?
Фургал: Я в основном узнал о Смольском уже после ареста. Бизнесмен, который занимался таким же бизнесом –металлоломом – в поселке Прогресс в 600 км от Хабаровска. Я был с ним знаком косвенно, видел один раз. Присутствовал при разговоре его с Мислюковым. Разговор был спокойный.
Адвокат: Каким образом произошла встреча?
Фургал: Там было два завода. Они были в руинах. Мислюков приобрел их для металлолома.
Адвокат: На какой период хватило бы металла?
Фургал: На 5-7 лет.
Адвокат: В чем суть переговоров Мислюкова со Смольским?
Фургал: Нужны были рабочие. Мислюков предложил работать. Смольский ответил, что у него уже есть бизнес, у него есть обязательства перед другой компанией.
Адвокат: Какую Смольский составлял конкуренцию?
Фургал: Никакой.
Адвокат: Высказывались с вашей стороны какие-либо угрозы?
Фургал: Нет, никогда. Да и незачем было.
Адвокат: Со стороны Смольского были какие-то угрозы?
Фургал: Никогда и не было. Уверен, что в сторону Мислюкова тоже. Никогда даже намеков не было.
Адвокат: Что вам тогда было известно о покушении на Смольского?
Фургал: Ровным счетом ничего.
Адвокат: Обсуждался вопрос со Смольским о ценовой политике?
Фургал: В Амурской области был региональный директор. Он занимался этими вопросами. Владивосток принимал металл по своей цене. Цена – чистая прерогатива регионального директора.
Адвокат: Известен ли вам Красовский?
Фургал: Нет.
Адвокат: Известен ли Труханов?
Фургал: Нет.
Адвокат: Что вам известно о конфликте Галыги со Смольским?
Фургал: Мне известно, что Калыга был избит Смольским с применением оружия. Смольский требовал, чтобы он уехал из поселка. Я знаю, что Галыга лечился несколько недель.
Адвокат: Известен Басков и какое отношение он имел к покушению на Смольского?
Прокурор: Формулировки недопустимы. Это воздействие на присяжных. Требую вынести замечание.
Суд: Принимается. Оцениваются только фактические обстоятельства. Вопросы причастности иных лиц не рассматриваются. Делаю замечание. Прошу учитывать.
Другому адвокату: Прошу соблюдать порядок.
Кожемякин: У меня процессуальное возражение.
Суд: Это позже. В отсутствие присяжных.
Кожемякин: Мои возражения, если будут удовлетворены, снимут этот конфликт.
Суд: Давайте позже, когда дойдем до документов.
Адвокат: Сергей Иванович, каким образом происходит открытие участка?
Фургал: Это сложный процесс. Собрания, регистрация в налоговой, оформление документов, лицензирование.
Адвокат: А ликвидация участка?
Фургал: Решение принимается собственниками. Проводится собрание, выносится решение, документы посылаются в налоговую. Участок прекращает деятельность.
Адвокат: Принималось решение о ликвидации участка Смольского? Как это происходило?
Фургал: Николай Владимирович принял решение о ликвидации несколько участков.
30.06.2004 закрыт участок Прогресс.
Адвокат: Поясните, какие еще участки были закрыты?
Фургал перечисляет несколько.
Адвокат: Чем была вызвана ликвидация?
Фургал: Собственник Мислюков решил все продать другой компании.
Адвокат: С 30.06.2004 вы были не вправе там работать?
Фургал: Да, все так.
Адвокат: Там люди, оборудование. Требуется какая-то подготовительная работа?
Фургал: Конечно. Несколько месяцев шла работа, ревизия и т. д. для передачи новому собственнику.
Адвокат: Смольский был поставлен в известность о ликвидации?
Фургал: Не ставился в известность. Нет, конечно.
Адвокат: Согласно обвинению «руководствуясь принципами недобросовестной конкуренции…»
Прокурор: Это недопустимо. [Присяжным] Цитировать обвинение недопустимо. Свои соображения и версии адвокат выскажет в прениях.
Адвокат: Возражаю против замечания прокурора. Мы защищаемся от обвинения. Мы вправе его повторять. Это же не наши домыслы. Подсудимый вправе знать, в чем его обвиняют. Вопрос Фургалу звучал так: если вы за месяц оформили документы о ликвидации предприятия, что вы можете сказать по обвинению в недобросовестной конкуренции.
Суд: Отклоняется заявление прокурора. Вопрос не отведен.
Адвокат: Сергей Иванович, после ликвидации оставались у вас мотивы конкуренции?
Фургал: Их и не было и быть не могло. Бизнесы были разные.
Адвокат: Прошу перерыв.
Суд объявляет перерыв.
Адвокат: Были основания для убийства Зори?
Фургал: Ни бизнеса, ни конкуренции, ни неприязни – никаких оснований убивать его не было.
Адвокат: Как вы познакомились?
Фургал: Где-то в 2002. Компания приобрела ангар в аварийном состоянии. Кредиторы дали согласие на продажу ангара. Ангар – малая часть комплекса завода. Позднее Зоря приобрел весь комплекс. Богданов, конкурсный управляющий, познакомил нас с Зорей. И Зоря сказал, что приобретает весь комплекс. Но ангар уже был куплен. У Зори был железнодорожный тупик, расположенный рядом с нашей компанией, и он предложил поменять тупик на ангар. Мы с удовольствием согласились, тем более тупик стоил дороже. Договорились, подали на регистрацию. Пришли к Зоре для подписей, оформлять документы. Он мне сказал: “Какие у вас полномочия? Я должен с собственниками согласовывать”. Потом он заявил: “Я не могу менять тупик на ангар. Есть мой друг Крюков, он ваш конкурент, он против”. Мы с Мистрюковым пошли к юристам. Подали документы на регистрацию. Так как два лица купили один объект, регистрация была приостановлена. Зоря подал в арбитраж для определения собственника.
Адвокат: Кому принадлежал тупик? Оспаривали вы собственность?
Фургал: По документам он принадлежал Крюкову. Его фирма была нашим конкурентом.
Суд: Давайте без анализов и оценок. Только вопрос/ответ.
Адвокат: Хорошо. Сергей Иванович, просьба отвечать кратко. Кто победил в судебном споре?
Фургал: Наша фирма выиграла суд в 2003 году.
Адвокат: Что вы сделали с ангаром?
Фургал: Зарегистрировали и продали потом.
Адвокат: Были у Зори другие споры на этом объекте?
Суд: Вы спрашиваете, что известно об этом подсудимому?
Фургал: Да, были споры. Много.
Адвокат: Что вам известно о знакомстве Зори с Тимофеевым?
Фургал: На какой момент?
Адвокат: На тот, на 2002-2004 годы.
Фургал: На тот момент ничего.
Адвокат: Известно ли вам о просьбе Тимофеева к Зоре заказать ваше убийство?
Суд: Адвокат, я снимаю вопрос. Вам замечание. Зачем вы задаете вопрос, если знаете, что придется снимать.
Адвокат: Заказывали вы убийство Зори Тимофееву?
Фургал: Никакого отношения и никаких заказов Тимофееву даже не мыслил.
Адвокат: Угрожал вам или Мистрюкову Зоря?
Фургал: Никогда не угрожал мне. Никогда Мистрюков мне такого не говорил.
Адвокат: Першин обеспечивал вашу безопасность, как вы сказали. Ставил вас в известность Першин об опасности со стороны Зори?
Фургал: На тот момент – нет, не ставил.
Адвокат: Ставил Першин в известность о найме киллера вас убить?
Фургал: Нет, на тот момент – нет.
Адвокат: Вам известен предприниматель Галкин?
Фургал: Да. Известен. Зоря с ним судился, как и с нами.
Адвокат: Вспомните даты?
У Фургала в руках бумаги, он сверяется с ними.
Суд: Предъявите суду документы, Фургал.
Суд: Присяжные, суд обозревает листы с вопросами и показаниями. Это заготовки?
Адвокат: Это работа с материалами. Не лазить же по всем 70-ти томам дела. Это очень затянет суд.
Фургал хочет что-то сказать.
Суд: Помолчите.
Фургал: Я тут вообще мешаю всем.
Суд. Если документы не исследовались, то обращаться к ним возможно только после исследования.
Фургал: Раз уж я здесь. Я имею право ответить на все вопросы адвоката. Присяжные имеют право слышать все, что я говорю по существу обвинения.
Адвокат: Послушайте меня. Суд забрал ваши заметки. Заметки по материалам дела. Мы ссылаемся на документы. Надо чтобы подсудимый понимал, о чем будут вопросы. В этих записках нет того, чего нет в материалах дела. Мы хотели, чтобы присяжные представляли концептуальную сторону дела. Для ускорения процесса.
Прокурор: Адвокат взял на себя роль судьи. Допрос должен быть устным, без комментариев защитника. Теперь он дает свое видение процесса. Мы не согласны.
Фургал: Дайте мне сказать.
Суд: Подождите!
Фургал: Тут меня судят или между собой?
Суд: Вам замечание! Объясняю присяжным, что защита и обвинение не имеют права пользоваться неисследованными документами. Прошу вас это учитывать.
Суд возвращает записи Фургалу.
Суд: Защитник, имейте ввиду! Вы намерено допускаете отклонения [имеется в виду форма задаваемых защитником вопросов].
Адвокат: Я очень стараюсь, ваша честь. Поясняю свой вопрос. У нас правовой спор. Для нас важны даты.
Суд: Вы не в прениях. Вас заносит.
Адвокат: Вспомните, Сергей Иванович. Что вам известно, когда Зоря прибыл в Хабаровск?
Фургал: В смысле? Начал там жить?
Адвокат: Нет. Встречались ли вы с Зорей накануне его убийства?
Фургал: Незачем. Мы свои суды с ним закончили в 2003. Потом все его суды были с другими.
Адвокат: Когда вы его видели в последний раз?
Фургал: В 2003 на одном из наших процессов.
Адвокат: После того, как вы продали ангар после арбитража, вы судились с Зорей?
Фургал: Нет. Все отношения прекратились.
Фургал: Можно консультацию с адвокатами? Я хочу понять, а что мне вообще можно говорить?
Адвокат: Еще два вопроса. Какова судьба того железнодорожного тупика?
Фургал: Зоря его разобрал. С 2002 его нет.
Адвокат: Какова судьба ангара?
Фургал: В 2004 Мистрюков отдал вместе с новым собственником Першину. Он вел там бизнес.
Адвокат: Вопросы к убийству Булатова. При каких обстоятельствах познакомились?
Фургал: Булатов работал с Крюковым. Потом он ушел от Крюкова и попросил принять его на работу. Мистрюков дал указание принять его.
Адвокат: В каком году?
Фургал: 2003-2005. Не помню.
Адвокат: Вам известны причины, по которым Булатов ушел от Крюкова?
Фургал: Он сказал, что у них острейший конфликт. По зарплате, обязанностям и т. д.
Адвокат: Каково было его материальное положение, когда он у вас работал?
Фургал: У него была хорошая зарплата. По его словам, он купил машины себе и жене. Достроил дом. Сделал сбережения.
Адвокат: Он убит 31.01.2005. При каких обстоятельствах вы узнали об этом? Как это сказалось на работе?
Фургал: Мне позвонили и сказали. Это был очень хороший важный сотрудник. Это было очень тяжело для фирмы. Я был испуган, когда узнал об убийстве. После его смерти его компания – фирма “Вес-маркетинг” – стала хиреть и обанкротилась. У него были свои бухгалтера. Это была дочерняя компания.
Адвокат: Кто пришел на его место?
Фургал: Клюгин. По согласованию с Мистрюковым.
Адвокат: Булатов высказывал опасения за свою жизнь?
Фургал: Примерно за 2-3 месяца до убийства он сообщил, что за ним ездят какие-то машины. Он считал, что ему мстит Крюков. Он даже заявлял об этом в полицию. Я сказал, что считаю необходимым предоставить ему охрану. Я доложил об этом Мистрюкову.
Адвокат: Организация принимала участие в семье погибшего?
Фургал: Мы организовали похороны. Приходила его гражданская жена, у них осталась дочь. Приняли решение назначить его дочери пенсию до достижения 18 лет. редложили помощь в оплате обучения, оплачивали санаторно-курортное лечение.
Адвокат: На остальные вопросы предполагаем ответить в процессе.
Фургал: Хочу обратить внимание, что я говорил исключительно по фактам.
Адвокат Смирнов: Кто решал вопросы финансирования «Миф-Хабаровск»?
Фургал: Все деньги были Мистрюкова. Я был гендиректором. Я обязался отработать 5 лет. Получал зарплату, и мне обещали бонусы, когда пойдет прибыль. 30 % прибыли. В качестве гарантии он предложил ввести мою супругу в соучредители. Вопросы финансов я был решать не вправе.
Адвокат: Кто был владелец?
Суд: Уже задавали и отвечали.
Адвокат: Объясните разницу в ценах приема от населения металла.
Фургал: Разница небольшая.
Адвокат: Она влияла на доход «Миф-Хабаровска»?
Фургал: Нет, не влияла и не могла.
Адвокат: А Зоря занимался металлами?
Фургал: Нет. У него были оптовые базы, склады, он скупал объекты недвижимости, торговлей тоже занимался.
Адвокат: Его устранение приносило выгоду «»Миф-Хабаровск»»?
Фургал: Нет, и не могло.
Адвокат: Вот тупик разобрали. Повлияло это на вашу деятельность?
Фургал: Нет. Металлолом перевозился на КамАЗах. Рядом была площадка.
Адвокат Старцев: Скажите, Сергей Иванович, что послужило причиной привлечения вас к ответственности в 2020 году?
Суд: Вопрос отведен.
Адвокат: Сергей Иванович, сколько длилось покровительство Першина?
Фургал: До его ареста в 2014. Я ушел в 2005. Но Мистрюков говорил, что они сотрудничали.
Адвокат: Вам известен мой подзащитный Палей?
Фургал: Нет.
Суд: У подсудимых есть вопросы?
У остальных подсудимых нет вопросов.
Перерыв 45 минут.
Прокурор: Мы решили задать вопросы позднее.
В настоящее время к подсудимому вопросов нет.
Фургал пытается что-то сказать.
Адвокат упрашивает Фургала помолчать.
Поступили вопросы от присяжных:
Адвокат: А какие были еще участки в поселке Прогресс?
Фургал: Мне известны еще два: Смольского и за железнодорожными путями, не помню, кто собственник был. Это официально, с лицензиями.
Допрос окончен.
Суд: Остается полчаса работы, имейте ввиду.
Адвокат: У нас процессуальное ходатайство.
Суд: Для присяжных день завершается. Спасибо.
Присяжные выходят.
Суд делает замечание слушателю за направление телефона на присяжных – слушательница утверждает, что не пыталась фотографировать, а читала свое сообщение.
После ухода присяжных начинается оживленный спор о замечании, сделанном судом адвокату Кожемякину.
Адвокат: Я спрашивал подзащитного, что ему известно о причастности некоего лица, я же спрашиваю о защите. В материалах дела есть газеты, где ясно и четко написано, кто убил Зорю и его компаньона. Тогда присяжные, когда мы все исследуем, должны будут ответить на вопрос о вине Фургала. Все оправдывающие Фургала документы – в материалах дела. Это первое. Второе: когда вы реализовали ваше право на изъятие записок, нам кажется, что комментировать их было неправильно [имеют в виду слово «заготовки»]. Мы пошли на это, так как Сергей Иванович любит давать очень пространные ответы. Это для того, чтобы его дисциплинировать. В силу волнения и самочувствия даты, например, ему нужно было уточнять. И последнее. Не могу согласиться с замечаниями прокурора, что я принял функции судьи. Мне было приятно это слышать, но боюсь реакции присяжных. Прошу коллег из обвинения воздержаться от таких реплик.
Суд: Не вижу предмета ходатайства. У нас есть порядок обжалования или возражения. Что касается заметок, суд не оценивал их критически и не озвучивал. Не могу согласиться с суждением, что был сделан комментарий. Можно это отметить, как возражение.
Кожемякин: Там прозвучало слово «заготовка». Давайте запишем в протокол в качестве возражения.
Суд: В чем замечание, что вас председательствующий укорил в несоблюдении 252-й статьи?
Адвокат: Речь о том, что подсудимый вправе донести до присяжных свои соображения.
Мы хотели бы, чтобы в процессе допроса других обвиняемых нам не препятствовали.
Суд: Возражения занесены, председательствующий их понимает и будет учитывать.
Фургал: Я считаю недопустимым высказывание прокурора, что допрашивали не меня, а адвоката. Прокурор принижал мои умственные способности.
Суд успокаивает Фургала, что это «оговорка».
Фургал: Это была умышленно оскорбительная фраза.
Суд: Поймите, адвокат спокойно отнесся к тому, что его назвали судьей. Давайте не будем как в школе. Да, он это сказал, но поправился. Стоит ли на этом акцентироваться?
Адвокат Старцев: Возражения по статье… на действия председательствующего.
Допрос проходил с нарушением права на защиту. … статья 252 не запрещает защищаться, указывая на то, что преступление совершило иное лицо. Председатель фактически запретил говорить об этом обвиняемому. Формулировка “заготовки” в присутствии присяжных недопустима. Мы даем рекомендации, а решение принимает доверитель. Такие формулировки унижают сторону защиты. Замечания прокуроров формируют негативное отношение присяжных ко всей защите. Мы молчали в присутствии присяжных. Но недопустимо не реагировать на такие действия. Возникают сомнения в беспристрастности суда.
Суд: Вы готовы выступить?
Адвокат: Мы должны работать сообща, но без нарушений принципов состязательности, с уважением друг к другу. Настаиваю на снятии замечания и донесении этого до присяжных.
Другой адвокат: Неоднократно обвинение заявляет, что мы должны рассматривать факты. Но присяжные решают вопрос не только виновности, но и снисхождения.
Адвокат: Вы не позволяете моему подзащитному говорить о себе. Но без исследования личности как понять присяжным, заслуживает ли он снисхождения.
Я считаю, это грубое нарушение права на защиту.
Спасибо.
Суд: Ваше выступление запишем как возражение. Данные о личности исследуются лишь в той мере, что требуется для установления истины. Данные не должны вызывать предубеждения.
Суд делает замечание адвокату за то, что он перебивает.
Суд: Принимаю возражение, но хочу обратить внимание всех участников, что обращать внимание на нарушение должны все участники процесса. Председательствующий не усматривает предмета ходатайства. Я вижу недовольство председательствующим, но нет действия и требуемого решения.
Адвокат: Настаиваю на едином ходатайстве. Ходатайство рассматривается немедленно. Конкретная просьба: снять замечание к адвокату Кожемякину в присутствии присяжных. И донести до присяжных, что обвиняемый был в своем праве говорить о других подозреваемых.
Все адвокаты присоединяются.
Суд: Тут нет предмета ходатайства. А что ж вы сразу не отреагировали?
Кожемякин: Мы проявили выдержку и просим не повторять некорректных высказываний в дальнейшем. Мы поняли друг друга и ошибки.
Снятые вопросы зададим впоследствии. Для нас главное – донести до сведения присяжных, что замечания, высказанные нам, не основаны на законе.
Прокурор: Не важно, как будет рассмотрено мое выступление. У нас разные мнения о процессе. Вы нас рассудите. Одна сторона предполагает, что было нарушено право на защиту. С нашей точки зрения, защита поняла разъяснения Конституционного Суда неверно. Десятки решений отвергались, когда защита строилась на обвинении других лиц.
Суд завершает заседание, объявляя перерыв до 10 часов 23 мая.
