О деле: Всеволода Анатольевича Королёва обвиняют в публичном распространении ложной информации об использовании ВС РФ (дискредитации) по мотивам политической и (или) иной ненависти или вражды, путём размещения двух текстовых сообщений в социальной сети ВКонтакте.

Дело рассматривает Выборгский районный суд Санкт-Петербурга, председательствующая судья – Марина Викторовна Горячёва.

Секретарь суда в очередной раз собирает паспорта всех слушателей и представителей СМИ перед началом процесса. Как всегда, документы возвращают после заседания, при этом она не досчитывается одного из паспортов и предпринимает попытки разыскать его владельца, который ушел раньше, заранее предупредив, что не пробудет до конца. Неясно, отдали ли ему паспорт перед уходом или он был где-то потерян секретарем.

Доставлен Королев, явились остальные участники процесса: адвокат Зырянова М. С. и гособвинитель – помощник прокурора Выборгского района СПб Акимов (в штатском).

Судья Горячева ставит на обсуждения поступившие ходатайства представителей СМИ — сетевых изданий “МойРайон” и “SotaVision” относительно разрешения проведения фото- и видеосъемки заседания.

Зырянова полагает их подлежащими удовлетворению, поскольку это право слушателей, реализация которого никоим образом не может негативно сказаться на ходе судебного следствия, соответствует принципам открытости и гласности судопроизводства. Отмечает, что суд вправе удовлетворить ходатайство частично, запретив снимать себя и иных лиц в случае наличия возражений, связанных с нежеланием попасть в кадр, с их стороны.

Королев поддерживает, поскольку журналистская деятельность предполагает такие действия, как фото-, видеофиксация для того, чтобы быть эффективной. Защита персональных данных, бесспорно, благое дело, но положение гособвинителя предполагает само по себе какой-то уровень публичности. “Я в этой связи не очень понимаю, почему я, например, писал свои посты под своим именем и ничего не скрывал, а обвинение раз за разом под предлогами того, что “это не надо”, что это “может повредить каким-то данным” и т.д., настаивает на том, чтобы это запретить. Таковы принципы открытого суда и вообще принципы открытого общества, что максимум публичности, наверное, все-таки способствует минимуму возможных нарушений”.

Зырянова дополняет, что если суд придет к выводу о нарушении фото-, видеосъемкой прав участников процесса, то она просит разрешить сделать хотя бы кадры с участием ее подзащитного, поскольку дело имеет широкий общественный резонанс. Возможность легально сделать фотографию обвиняемого лица удовлетворит интерес общественности видеть и знать, кто конкретно обвиняется в данном преступлении и в каком он состоянии.

Гособвинитель возражает, полагая, что фото-, видеофиксация нарушит право на частную жизнь и иные законные интересы участников процесса.

Судья отказывает, запрещая фото-, видеосъемку, “при принятии решения суд по-прежнему придерживается мнения, что видеозапись и фотосъемка может нарушить права, законные интересы участников процесса и неприкосновенность частной жизни”.

Допрашивают свидетеля обвинения Владимира Владимировича Шатохина 1976 г. р. В настоящее время трудоустроен, работает водителем. Никогда не видел Королева, однако читал его посты ВКонтакте и знает, кто он такой. В ходе допроса сообщает, что служил в армии и работал помощником дежурного прокурора в военной прокуратуре.

Свидетель неоднократно оскорбляет подсудимого (“мудак, “ссыкун”), также хамит защитнице, дает советы и указания, огрызается и повышает голос, в том числе на судью, отвечает вопросом на вопрос и несколько раз явно отказывается давать показания (“не буду”, “не хочу”). Судья неохотно и лишь после соответствующей просьбы защиты делает замечания свидетелю за некорректное поведение в суде, оставляя без внимания отказ от дачи показаний.

Зырянова обращает внимание на то, что в материалах дела к протоколу допроса Шатохина, в отличие от протокола допроса Баранова, не приложена копия паспорта или иного документа, удостоверяющего личность. При этом в графе протокола о его персональных данных указана иная дата рождения, в связи с чем есть основания полагать, что это другой человек.

Суд оставляет без внимания доводы защиты и в дальнейшем не возвращается к данному вопросу, более того, при разрешении одного из ходатайств высказывает позицию, что не усматривает противоречий между нынешними и первичными показаниями Шатохина из протокола его допроса.

Суд: Личность свидетеля установлена паспортом, как я вам уже пояснила, поэтому мы переходим к допросу.

Зырянова: Может быть, однофамильцы абсолютные, но дата рождения указана в протоколе 1974.

Суд: Если у вас будут какие-то сомнения, вы имеете возможность походатайствовать и предъявить потом подпись в протоколе, чтобы свидетель подтвердил, он ли являлся данным свидетелем. И вообще задать вопрос, являлся ли он свидетелем по данному делу и давал ли показания следователю.

Шатохин поясняет (почти шепотом и крайне нечленораздельно), что в марте-апреле 2022 г. он “распространял и продавал”, по состоянию на тот момент не был трудоустроен, зарабатывал цветами и растениями, покупал дешевле, продавал дороже, сын помог ему создать страничку “ВКонтакте”, искал клиентов в данной соцсети. Случайно наткнулся на пост, “заинтересовался просто, написано было непонятно, кто кого и чего”. Когда прочитал, зашел на страницу пользователя “Всеволод Королев”, дальше прочитал еще пост. Первый был “вроде про Бучу, потом про Донецк”, негативно о военнослужащих “как наши ВС, типа, расстреливают мирных граждан, бомбят из БУКа и Точки-У”, хотя на тот момент они уже не один год помогали всячески и поддерживали. То бишь какая-то чушь, не подкрепленная ничем, никаких ни фактов, ничего, просто высосана из пальца. Глазом глянул количество просмотров постов, число было приличное, не один десяток. “Как у всех нормальных людей”, у свидетеля возникло негативное отношение к прочитанному. “Дальше как-то так, обратился”.

Зырянова: Скажите, пожалуйста, вы женаты?

Шатохин: Да.

Зырянова: Назовите, пожалуйста, имя супруги.

Суд: Какое это имеет отношение?

Зырянова: А в материалах дела указано имя супруги, поэтому я хотела бы уточнить, в том числе эти данные, поскольку я точно знаю, что это жена другого человека.

Суд: Я снимаю данный вопрос, он не имеет отношения к предъявленному обвинению.

Зырянова: Давайте я перефразирую – Баранова Дарья Владимировна является вашей супругой? Нет?

Шатохин: Даже по фамилии, можно было без вопроса обойтись.

Зырянова: Вы знаете Баранова Михаила Михайловича?

Шатохин: Нет.

***

Зырянова: Всего, вы сказали, 2 поста привлекло ваше внимание?

Шатохин: Да нет, там еще были посты, как бы, я просто не стал дальше читать, потому что противно стало.

Зырянова: Можете сказать, какие чувства вы испытали после того, как прочитали эти посты?

Шатохин: При дамах не буду выражаться.

Зырянова: Ну, выразитесь культурно.

Шатохин: Да нет, не буду.

Зырянова: Есть же литературные, необязательно ругаться матом, чтобы выразить свои чувства.

Шатохин: Ну, человек просто не патриот своей Родины, вот и все. Могу так сказать.

Зырянова: Каких-то конкретных чувств назвать не можете?

Шатохин: Не хочу.

***

Зырянова: Вам известно достоверно, являются ли обстоятельства, изложенные в данных постах, ложью или истиной?

Шатохин: Это уже военная тайна.

Зырянова: ВАМ известно достоверно, являются ли обстоятельства…

Шатохин: Ну, там никаких, как бы, действий или еще что, подтвержденных ни документально, ни фотографиями, ничего, как бы, не было. То бишь человек просто фантазер или просто клевету, как бы, поливал.

Зырянова: Я еще раз уточню, послушайте, пожалуйста, внимательно: достоверно вам лично известно, является ли содержание постов ложью или истиной?

Шатохин: Конечно, это ложь.

Зырянова: Вам это достоверно известно? Откуда, если не секрет?

Шатохин: Военная тайна.

Зырянова: Вы при исполнении, вы военный?

Шатохин: У меня друзей много, ну и все.

Зырянова: И они вам раскрыли военную тайну?

Шатохин: Нет, не раскрывали.

Зырянова: А как тогда вы можете утверждать, что это ложь?

Шатохин: Ну, просто что-то показывают, что-то не показывают, как бы, по телевизору…

Зырянова: Т. е. вы смотрели телевизор, и на основании того, что там увидели, вы пришли к выводу, что содержание постов ложно?

Шатохин: Ну, там клевета просто откровенная *нрзб* наговор, оговор.

Зырянова: На основании чего вы сделали такие выводы?

Шатохин: Ну, 45 лет прожил, вам ответ доступен?

Зырянова: Мне доступно вообще все, но я бы хотела конкретно…

Шатохин: Посмотрите кино “Иди и смотри” хотя бы или еще что-то. Вы знаете такие фильмы, нет? А вы посмотрите.

Суд: Давайте мы не будем удаляться от темы нашего допроса. Уважаемый защитник, а вам я скажу, что если вы уже получили ответ конкретный, не надо переспрашивать одно и то же.

Зырянова: Я вот не получила, поэтому пытаюсь задать вопрос по-разному для того, чтобы получить ответ.

Суд: Ну, если свидетель не может ответить на ваш вопрос…

Зырянова: Но он такого не сказал, что он не может ответить на мой вопрос, поэтому я пытаюсь понять, на каком основании свидетель сделал вывод о ложности содержания постов, это я считаю важным для дела.

Суд: Ну, задайте еще раз, перефразируя, и на этом закончим.

Зырянова: Не могли бы вы конкретно назвать, почему вы считаете, что обстоятельства, изложенные в посте, являются ложными?

Шатохин: Это просто маразм там написан был, вот и все.

***

Зырянова: Вот вы прочитали эти посты, испытали к ним негативное отношение, что дальше произошло?

Шатохин: Как у нормального человека, ну, появилось желание, как бы, чтобы человек перестал это писать, как бы, и обратился с заявлением.

Зырянова: Куда вы обратились?

Шатохин: В органы.

Зырянова: В какие конкретно?

Шатохин: Во внутренние.

Зырянова: Конкретно: отдел полиции, прокуратуры, Следственный Комитет?

Шатохин: Ну, меня потом перенаправили, как бы, просто…

Зырянова: Откуда перенаправили, вы куда пришли?

Шатохин: Ну, во-первых, встретил просто, я не помню, кто он у нас там, участковый, не участковый, как бы, во дворе, как бы, просто переговорил так и так, он меня направил.

Зырянова: Вы встретили во дворе участкового и что вы ему сказали?

Шатохин: Вам дословно, с матом?

Зырянова: Ну, вы можете без мата.

Шатохин: Без мата, как бы, в трех словах, как бы, вот так и так, есть такой мудак.

Зырянова: Вы сказали ему: “Привет, так и так, есть мудак”, правильно я понимаю? Он сказал: “Так и так, это преступление”?

Шатохин: Ну, вообще да, как бы, да я знал уже, что это преступление.

Зырянова: Вы встретили сотрудника правоохранительных органов, сказали ему: “Так и так, есть такой-то человек”, который что сделал?

Шатохин: То, что клевещет и поносит, как бы, российскую армию.

Зырянова: Что вам ответил участковый?

Шатохин: Посоветовал, куда обратиться.

Зырянова: И куда он вам посоветовал обратиться?

Шатохин: Куда и обратился.

Зырянова: А куда вы обратились?

Шатохин: Туда.

Зырянова: Куда “туда”?

Шатохин, после паузы: Ну, есть спецподразделение, которое как раз и занимается этим вопросом.

Зырянова: Ну, какие-то детали можете вспомнить, там, территориально куда вы поехали?

Шатохин: В районе Витебского вокзала, подразделение “Э” называется. Встретили просто, ну, как бы, это ж не цирк, встретил человек, как бы, и…

Зырянова: И что вы ему сказали?

Шатохин: Ну, сказал, так и так, как бы, в двух словах, как бы, он сказал, кому, чего, куда обратиться.

Зырянова: Вы сказали, допустим, “Я пришел хочу подать заявление”, а он вам что сказал?

Шатохин: Ну, щас найдет, кто, чего и как, примет.

Зырянова: Хорошо, что дальше произошло?

Шатохин: Пояснение-объяснение.

Зырянова: Давайте пошагово, вы сказали: “Я хочу подать заявление”, а человек на входном контроле вас попросил подождать, что произошло после этого? Вот вы стоите ждете, что дальше произошло?

Шатохин: Да я не помню уже.

Зырянова: Хорошо, а что помните первое после этого?

Шатохин: Ну, что помню, написал и поехал домой.

Зырянова: К вам спустился какой-то работник, который встретил вас и проводил в свой кабинет?

Шатохин: Угу.

Зырянова: Помните, как зовут работника, должность?

Шатохин: Нет.

Зырянова: Хорошо, там вы написали заявление?

Шатохин: Угу.

Зырянова: О чем?

Шатохин: Ну, что так и так, там-то, там-то, в том-то месте, как бы, то-то и тот.

Зырянова: Так, это вы перечислили обстоятельства, которые излагали, а о чем просили в заявлении?

Шатохин: Почему просил? Я ничего не просил.

Зырянова: Ничего не просили, просто сообщили?

Шатохин: Да.

Зырянова: Проверку провести не просили?

Шатохин: Нет, ну как, ну, разобраться, как бы.

Зырянова: Так что просили?

Шатохин, хмыкнув: Не проверку того, что я прочитал, а проверку того индивидуума, который это писал.

Зырянова: Т. е. вы просили проверить индивидуума, вот так, дословно?

Шатохин: Нет, не дословно, я щас не помню дословно. Вы помните, что месяц назад было?

Зырянова: Я помню.

Шатохин: Ну, хорошо. У вас проблем, наверное, нет.

Зырянова: Нет, у меня вообще нет проблем.

Шатохин: Красота.

Зырянова: После того, как вы написали заявление, вам выдали на руки какую-нибудь бумагу о принятии такого заявления, например, талон КУСП?

Шатохин: Я оставил свой номер телефона, и все.

Зырянова: Т. е. никаких подтверждений о том, что у вас это заявление приняли…

Шатохин: Мне это не надо было … там номер входящего поставили – поставили, как бы, я тоже так чуть-чуть, ну, знаю. Как бы, номер входящего поставили и поставили, как бы, приняли – приняли, я номер своего телефона оставил, данные оставил, как бы, и все, я пошел.

Зырянова: Все заявления о преступлениях регистрируются в книге учета сообщений о преступлениях…

Шатохин: Я не спорю. Да, я в армии служил, я знаю. Помощником дежурного по прокуратуре ходил, да, сам принимал.

***

Зырянова: После этого еще как-то взаимодействовали с правоохранительными органами?

Шатохин: Звонки были, ну да, звонили, уточняли, как бы.

Зырянова: Что дальше было?

Шатохин: Дальше я работал, спал и ел, праздники, дни рождения.

Зырянова: Больше в правоохранительные органы не приходили после этого?

Шатохин: Не понимаю.

Зырянова: После того, как вы подали заявление в подразделение “Э”, вы еще приходили в правоохранительные органы по данному вопросу?

Шатохин: В какие органы?

Зырянова: В какие-нибудь.

Шатохин: В какие-нибудь, наверное, да, приходил.

Зырянова: Вспомните, пожалуйста, поподробнее.

Шатохин: Я не буду, не хочу, ну, просто не помню.

Зырянова: Вы отказываетесь давать показания?

Шатохин: Нет, почему, я не отказываюсь.

Зырянова: Тогда ответьте, пожалуйста, на вопрос.

Суд: Уважаемый защитник, свидетель ответил: “Я не помню”.

Зырянова: Нет, он сказал: “Я не буду”.

Суд: Он ответил: “Я не помню”.

Шатохин: Я не помню, я не буду напрягать просто, не хочу.

***

Зырянова: После того, как вы подавали заявление, вы на допрос приходили?

Шатохин: Ну, встреча была.

Зырянова: Так, и что на этой встрече произошло?

Шатохин: Выпили по стакану и разошлись.

Суд: Уважаемый свидетель, давайте, пожалуйста, более конкретно.

Зырянова: Ответ дан: “Выпили по стакану и разошлись”, хорошо. А показания давали?

Шатохин: Воды.

Зырянова: Воды, хорошо, спасибо, что уточнили.

Шатохин: Ну да, а-то тоже напишете, как там что-нибудь… в свою пользу.

Суд: Владимир Владимирович, давайте по делу.

Шатохин: Это уже не по делу, может, сказать размер еще ноги моей, там, или еще че-нибудь. Вам не надо ниче? Высоты, там, роста, нет?

Суд: Владимир Владимирович, давайте поспокойнее.

Зырянова: Так, выпили по стакану воды и что дальше произошло? Подписывали вы какие-нибудь документы?

Шатохин: Писал, да, подписывал.

Зырянова: Что подписывали?

Шатохин: Бумагу.

Зырянова: Какую?

Шатохин: Белую, с надписями.

Зырянова: Какими?

Шатохин, повысив голос: Да не помню я, зачем мне это надо было. Я почитал, почитал, как бы, да.

Зырянова: А что вы почитали?

Шатохин: То, что писали.

Зырянова: А что там написано было?

Шатохин: Да не помню я.

Зырянова: Т. е. вы не помните, что вы подписывали?

Шатохин: Бумагу.

Зырянова: Вы помните содержание бумаги, которую подписывали?

Шатохин: Ну, то, что изложено было все, то я и подписал.

Зырянова: А что было изложено?

Шатохин: То, что было изложено, как раз.

Зырянова: Что было изложено?

Шатохин: Да я не помню дословно уже ничего.

***

Зырянова: Сколько раз вы давали показания?

Шатохин: Ну, заявление когда писал, как бы, и один раз еще, и все.

Зырянова: Куда вы на допрос ходили?

Шатохин: Туда же.

Зырянова: А, туда же?

Шатохин: Ну…, эээ. На допрос…

Суд: Ну, опять-таки, если вы не помните, так и отвечайте: “Не помню”.

Шатохин: Да не помню я уже, щас чё-то как-то вылетело из головы.

Суд: Затягивать процесс мы не будем воспоминаниями.

Шатохин: Ну, наверное, придется мемуары написать.

***

Зырянова: А вам знаком Марчук Василий Викторович?

Шатохин: Знакомое что-то, фамилия.

Зырянова: На допросе следователь вам задавал какие-нибудь вопросы?

Шатохин: Ну, не молча сидели, наверное, задавал.

Зырянова: Ваши ответы следователь записывал дословно?

Шатохин: Да нет, вроде читал, как-то все, ничего придумано не было.

Зырянова: Когда вы давали ответы или показания, следователь помогал вам их формулировать?

Шатохин: Нет.

Зырянова: Т. е. в протоколе допроса все обстоятельства изложены вашими обычными словами, которые вы обычно используете…

Шатохин: А, ну нет, ну… Может быть, если только на “казенный язык” перевести, чтобы вы понимали лучше. Как бы, может быть, вот так подсказывал, как бы, и все.

Вопросы задаёт Королев.

Королев: А как вы нашли, собственно, сам пост?

Шатохин: Выдал просто, смотрел, где открыто и чего, как и предлагал, писал, и все.

Королев: Т. е. после того, как вы прочитали один пост, вы открыли страницу мою и что-то стали читать дальше?

Шатохин: Угу, дальше стал ахинею читать… Просто стало интересно: либо это ты репостнул, либо еще что-то, а оказывается, нет. Пишешь такую же хрень и дальше, и дальше.

Королев: Соответственно, вы просматривали всю ленту, да, я так понимаю?… Просто между этими двумя постами месяц, да, примерно, временной промежуток. И соответственно, между ними располагаются какие-то другие посты или не так?

Шатохин: Да нет, я сразу, как бы, читал.

Королев: Ну, хорошо, я могу понять, как вы один пост могли прочитать вот таким образом, что вам его соцсеть выдала просто в рекомендации. А как вы прочитал второй пост тогда, если вы не листали ленту?

Шатохин: Я же говорю, зашел на страницу. Да там не один такой пост, ты же сам должен знать, че ты пишешь!

Королев: Да, так я, собственно, к этому потихоньку и веду, что вы говорите, что вот в этих двух конкретных постах не было никаких, там, ссылок ни на что и т. д. Но может быть, вы видели, там, другие посты, посвященные [военным действиям] и тому, что происходит в Украине?

Шатохин: Мне хватает новостей общероссийских.

Королев: Не возникло ли у вас мысли, если вот в этих постах что-то вам показалось непонятным или возмутительным, связаться со мной, как с автором этих сообщений, и уточнить…

Шатохин: Я 90-ые пережил, поэтому, как бы, я с такими не разговариваю, как бы. Если бы тет-а-тет можно было бы встретиться, я бы встретился. А по интернету, как бы, вот этими переписками, это чушь.

Королев: Ну, в принципе, если б вы мне написали…

Шатохин: А смысл? Ну ты бы отписался, и все.

Королев: Т. е., ну, это вы предполагаете, вы же не знаете?

Шатохин: Нет, я уверен просто, как бы это было. Просто в основном такие щас ссыкуны.

Суд: Королев, зачем спрашивать о том…

Зырянова: Прошу сделать замечание свидетелю…

Шатохин: А что, я не прав, что ли?

Зырянова: …За использование нецензурной лексики и…

Шатохин: “Ссыкун” – это цензурная лексика.

Суд: Так, подождите, давайте по частям. Я поняла, уважаемый защитник, вашу речь … Королев, зачем задавать вопросы о том, чего не произошло?

Королев: Мне просто интересно понять логику человека, который обращается вот так на пустом месте в правоохранительные органы. С моей точки зрения, на пустом месте.

Суд: Свидетель дал показания о том, почему он так сделал, дальнейшие вопросы поэтому снимаю. А вам, Владимир Владимирович, делаю замечание, пожалуйста, вы находитесь в общественном месте

Шатохин: Да, ваша честь, да, извините.

Суд: …И постарайтесь придерживаться официальной лексики, как вы сказали, “казенные слова” вам советовал следователь.

Шатохин: Тяжелый язык, казенный.

Суд: Лучше тогда промолчать.

***

Королев: Следующий вопрос: каким-то образом вы проверяли указанные в постах сведения?

Шатохин: Вопрос: а ты психиатра проходил вообще, нет? А как можно это проверить и вообще это зачем проверять?

Королев: Я волонтером вообще-то работал в интернате, так что давайте вы будете как-то все-таки поспокойнее себя вести.

Суд: Владимир Владимирович, повторное вам замечание делаю о поведении в зале судебного заседания. Королев, ваш вопрос я снимаю, аналогичный вопрос уже задавал ваш защитник.

Зырянова: Вы сегодня пояснили, что вам сын помог создать страницу ВКонтакте, которую вы использовали, как она называется?

Шатохин: Я уже туда не лазил фиг знает сколько.

Зырянова: Как сына вашего зовут?

Суд: Какое это имеет отношение?

Зырянова: Страница ВКонтакте, с которой свидетель якобы обнаружил посты, принадлежит другому человеку и называется именем другого человека…

Суд: Уважаемый защитник, еще раз, как ваш вопрос звучит?

Зырянова: Как называется страница ВКонтакте, которую вы…

Шатохин: Прочитайте.

Суд: Уважаемый свидетель, вы помните такие данные?

Шатохин: Не помню.

Зырянова: В связи с тем, что свидетель пояснил, что данную страницу создавал его сын, я прошу назвать имя сына, которое, возможно, было использовано при создании страницы.

Суд: Я снимаю данный вопрос, он не имеет отношения.

***

Зырянова: У вас сейчас есть доступ к странице ВКонтакте?

Шатохин: Нет, я не пользуюсь. Ну, может и есть, но я не пользуюсь. Не мое это.

Зырянова: У вас есть страница ВКонтакте? Да или нет?

Шатохин: Ну, она, может быть, и есть, я не знаю, я говорю, туда уже давно, я не помню, я не знаю.

Зырянова: В апреле 2022 г. у вас была страница ВКонтакте?

Шатохин: Которую мне помог сын создать – да.

Зырянова заявляет ходатайство об оглашении протокола допроса Шатохина в связи с наличием множественных противоречий. В протоколе отсутствуют какие-либо вопросы следователя, не совпадает дата рождения, свидетель не может пояснить, с какой страницы обнаружены спорные посты, отличаются данные относительно времени и места дачи показаний, содержания заявления, с которым якобы обращался Шатохин.

Гособвинитель просит отказать, поскольку не усматривает существенных противоречий, кроме того, защитник не указала норму права, на основании которой просит огласить показания.

Зырянова дополняет, что просит огласить протокол на основании ст. 285 УПК, позволяющей оглашать доказательства в связи с необходимостью уточнения имеющихся несоответствий для возможности задать вопросы по факту их наличия.

Суд отказывает в ходатайстве, не усматривая противоречий и оснований для оглашения показаний в порядке ч. 3 ст. 281 УПК. Согласно ст. 285 УПК, суд исследует письменные доказательства, а не оглашает показания.

Зырянова: Ваша честь, разве протокол допроса свидетеля не является письменным доказательством?

Суд: Ознакомьтесь, пожалуйста, со ст. 281, которая регулирует порядок оглашения показаний.

Допрос завершают, свидетеля освобождают от участия в судебном заседании.

Зырянова ходатайствует об оглашении объяснений свидетелей Баранова и Шатохина, а также протокола допроса Шатохина на основании ст. 285 УПК. Объяснения не включены в перечень доказательств, однако приложены к материалам дела, также они положены в основу допроса свидетеля Баранова, протокол которого оглашался в заседании. В объяснениях имеются несоответствия между показаниями Баранова и Шатохина и протоколами их допросов, а также показаниями в суде. Это свидетельствует о том, что протоколы допросов получены с нарушением действующего законодательства и являются недопустимыми доказательствами. В соответствии со ст. 287 УПК суд должен осуществлять проверку доказательств в том числе путем сопоставления их с другими документами, имеющимися в деле…

Гособвинитель возражает против оглашения, поскольку объяснения не приведены как доказательства в обвинительном заключении и не представляются стороной обвинения в качестве таковых.

Зырянова выступает с репликой, замечая, что она не указывает на то, что данные объяснения представлены в качестве доказательств, а мотивирует тем, что они подтверждают несоответствие протоколов допросов, представленных как доказательства обвинения. Есть прямая норма, устанавливающая обязанность суда по проверке доказательств, в том числе их относимости с остальными материалами дела.

Суд отказывает в ходатайстве, сказав лишь, что не усматривает оснований, предусмотренных статьями 281, 285 УПК РФ.

Гособвинитель устно просит продлить срок содержания Королева под стражей на 3 месяца в связи с тем, что основания для продления меры пресечения не изменились и не отпали.

Королев возражает, заявляя, что суду совершенно необязательно избирать такую меру пресечения, как содержание в СИЗО, которая является самой жесткой по УПК, и он не видит к ней никаких оснований, исходя из того, что не собирается скрываться от суда и т. д. “В общем, я уже 9 месяцев провел в СИЗО и не то, чтобы это был самый приятный опыт в моей жизни”. Просить избрать иную меру пресечения в виде подписки о невыезде, домашнего ареста, поручительства или чего-либо еще.

Зырянова выступает против ходатайства: досудебное следствие закончено, выявлены и изучены все улики, допрошены все свидетели, проведены все следственные действия. У Королева отсутствует возможность скрыть или уничтожить улики, не представляется возможным оказывать давление на свидетелей. Доводы обвинения не соответствуют позиции ВС РФ. Также Зырянова упоминает характеристику Королева, в которой он описывается с положительной стороны, и отсутствии возможности покинуть РФ.

Отдельно обращает внимание на тяжелое состояние здоровья подзащитного ввиду перенесенных операций, из-за чего он нуждается в постоянном лечении и регулярном обследовании, что невозможно обеспечить при нахождении в СИЗО. 

Защитой представлены доказательства, подтверждающие возможность избрать более мягкую меру пресечения… Нет никаких оснований и целесообразных причин содержать под стражей человека, который не совершал насильственных преступлений и нуждается в медикаментозном лечении, такой продолжительный период времени.

Суд удаляется в совещательную комнату на 44 минуты, после чего возвращается в зал и оглашает: продлить срок содержания Королева под стражей на 3 месяца и отказать в ходатайстве защиты.