О деле: Дмитрия Могилевского обвиняют в получении взяток в Психоневрологическом интернате № 9.

Дело рассматривает Красносельский районный суд Санкт-Петербурга, судья – Антон Николаевич Уланов.

Доставлен Могилевский, явились все его защитники и гособвинитель Малыгин.

Могилевский заявляет ходатайство, в котором просит гособвинителя провести проверку по факту снятия с учета и проведения регистрационных действий с его автомобилем несмотря на наличие судебного запрета. Указанный автомобиль исчез из его налогооблагаемой базы в Госуслугах, где указано, что он снят с регистрационного учета, и дальнейшие действия по поводу данного автомобиля ему неизвестны. Автомобиль находится в неизвестном месте. Таким образом, нарушено решение суда о наложении запрета, контроль за исполнением которого в том числе возлагается и на прокуратуру.

Могилевский: Каким образом, какими лицами – я думаю, что Сергею Сергеевичу [гособвинителю] есть возможность поупражняться в данном вопросе.

Судья оставляет ходатайство без рассмотрения, т. к. оно не требует процессуального решения суда.

Могилевский: Ну, прокурор может же учесть мое ходатайство?

Суд: Прокурор услышал ваше ходатайство.

Могилевский: Все, ваша честь, я только обращаюсь к Сергею Сергеевичу.

Могилевский даёт показания. Художница Анна Терешкина

Суд продолжает начатый в позапрошлом заседании допрос Могилевского – тот заявляет, что желает дополнить показания по эпизоду ч. 3 ст. 286 УК РФ, т. к. не “увидел полного понимания в глазах Сергея Сергеевича”. Поскольку нет понимания, то нет и понимания, что он не виноват в данной ситуации.

Могилевский зачитывает имеющееся в материалах дела “Положение по работе 3 отделения ПНИ-9”, в котором проживал больной Смирнов, в части пунктов, что за организацию экстренной и плановой медицинской помощи отвечает заведующий отделением, который должен знать симптоматику состояния, требующего неотложной госпитализации, применения методов интенсивной терапии. Также он рассказывает, что входило в задачи заведующего. 

Выборочно оглашает Закон СПб “О социальном обслуживании населения в СПб” в части приложения “Порядок предоставления социальных услуг поставщиками социальных услуг стационарной формы”, где указывается услуга 2.8 “проведение обработки пролежней”, предусматривающая переворачивание ПСУ (получателя социальных услуг), проведение обработки пролежней, профилактику образования пролежней.

Могилевский заявляет, что случай Смирнова с пролежнями не был уникальным, т. к. пролежни по сути являются “стандартом”. Фрагментарно зачитывает документ из материалов дела об осмотре Смирнова с анализом истории болезни.

Могилевский говорит, что в случае противоречивых показаний требуется осмотр врача-хирурга, и в случае Смирнова оно не требовалось: “…Напоминаю консультацию специалиста Сингаевского…”

Защитник Скурту : Дмитрий Александрович, вы в прениях выступаете?

Могилевский: Нет, ну, я просто хотел бы, чтобы было понимание, я тут накопал, накопал… Я не буду вас ни в коем случае в дебри прений заводить.

Закончив с дополнениями, Могилевский переходит к показаниям по эпизоду ч. 6 ст. 290 УК, связанному с закупками белкового питания в ПНИ-9: Ну, давайте со Ждановой начнем, она объемная, короче говоря, начнем с нее непосредственно. … Трудно искать черную комнату в темной комнате, особенно если ее там нет. Собственно говоря, мы сейчас этим и будем пытаться заниматься.

Где-то в конце апреля 2016 г. Могилевский устроился на работу в ПНИ-9 на должность заведующего 9 отделением. Спустя какое-то время ушла начмед Сапожникова, обязанности которой стала исполнять Савенкова. Еще в бытность Могилевского заведующим отделением Савенкова на опекунском совете поставила вопрос о закупке белкового питания. Проголосовали, определили процедуру, количество. Таким образом, практика закупки белкового питания была еще до Могилевского и продолжалась, пока он был заведующим отделением.

Где-то с конца лета Могилевский стал начмедом, и Савенкова “передала ему по эстафете Жданову”, поставлявшую белковое питание, организовала встречу с ней в кабинете Могилевского. Могилевский обсудил со Ждановой необходимость белкового питания, решили, что она будет поставлять “Нутрицию”. 

Кратко суммируя показания:

В ПНИ было много больных с дефицитом массы тела, поэтому “Нутриция” была необходима. Также было необходимо образовать сотрудников по специальностям “нутрициология”, “диетология” и другим, чтобы назначать питание самостоятельно. Со Ждановой оговорили, что в среднем за год получать образование будут 2-3 человека.

Жданова привезла с собой на встречу мужа, которого тогда представила как Антона Никитина. Тот назвался гендиректором фирмы “Омега-трейд” или “Альянс-трейд”. Жданова сказала, что является исключительно менеджером “Нутриции”, поэтому не имеет права продажи продукта, но через данного человека сможет поставлять питание по цене, обозначенной ПНИ-9 – 190 р.

Приказом директора от 15.07.2016 г. по предложению Могилевского создана комиссия для назначения белкового питания, поскольку врачи не имели для этого соответствующего диплома или сертификата. Могилевский назначен ее председателем, на него возложена процедура организации доставки, рассортировки, контроля и дальнейшего применения белкового питания. По прошествии определенного времени комиссия проверила эффективность белкового питания, в материалах дела есть комиссионные документы, также анализ применения, никакого “огульного” назначения не было.

Были эпизоды ложного назначения диет, приходилось выгонять людей из-за краж и потому что те “обижали пациентов”. Через 2-3 года пошёл прогресс, количество закупаемой “Нутриции” постепенно снизилось, состояние пациентов улучшилось. Заведующие самостоятельно определяли необходимость назначения после одобрения опекунским советом. Когда получали разрешение, заказывали деньги в казначействе, которые потом выдавались старшим отделений. Поскольку в учреждении отсутствовала сигнализация для охраны денег, бухгалтерия попросила, чтобы деньги “получались” максимально быстро. Для этого создали группу в WhatsApp, через которую Могилевский давал распоряжения о получении денег.

Могилевский связывался со Ждановой и сообщал необходимое количество и вид белкового питания. Она приезжала с мужем, Могилевский предоставлял свой кабинет, чтобы не выглядело, “будто в холле ходят люди и передают деньги”. Медсестры передавали деньги и получали товарно-кассовые чеки. Форму чека согласовали с заместителем начальника отдела по социальной работе. Жданова в течение короткого времени привозила данное питание, его сверяли с параметрами заказа, после чего выдавали проживающим.

В конце лета Жданова сама пригласила врачей посетить ресторан, когда Могилевский был ещё в отпуске. Могилевский был только “за”. Всего было 4 похода в рестораны – 2 раза в 2016, 2 в 2017 г. Сама Жданова говорила на первом допросе, что это обычная менеджерская практика, то же самое говорили сотрудникам ПНИ-9.

Когда врачи приходили, обычно все уже было заказано, накрыт стол. Она говорила, что рестораны оплачивают за счет представительских расходов фирмы “Нутриция”, у них это норма. Могилевский при этом всегда расплачивался самостоятельно.

Скурту: Эти рестораны вы требовали от нее?

Могилевский: Нет, это было ее предложение… Я, допустим, знаю, что начмед из одного из учреждений сам посещал данные рестораны, мы с ним иногда обменивались впечатлениями: “Как дела? – Да вот, вчера Маша там приглашала, наши вчера походили, посидели, отдохнули, пообщались”. Это была не какая-то эксклюзивная услуга для нас.

Скурту: Вы говорили Ждановой, что “если не позовешь нас в ресторан и не оплатишь, я не буду с тобой работать”, было такое?

Могилевский: Никогда в жизни, это была сугубо ее инициатива, которую она мотивировала тем, что это является нормой… И действительно, я ведь не первый день в медицине работаю, я неоднократно и от коллег слышал о существовании подобной практики.

Скурту: А кроме этих ресторанов она предлагала по своей инициативе какие-то подарки вам, Чистякову [директору]?

Могилевский: Да, она могла подойти ко мне и сказать: “Слушайте, ваш директор хочет бутылку или ручку?” – когда он занят был … Коробка конфет, бутылка шампанского старшим сестрам.

Примерно в сентябре была поставка, в которой оказался т. н. “микс” – часть “Нутриция”, часть “Инфаприм”. Могилевский созвонился со Ждановой, спросил, что за проблемы, и почему так происходит, отличается ли качество. Она переслала ему на электронную почту ряд документов, включая сертификаты и свидетельства, по которым получалась, что продукция “Инфаприм” абсолютно идентична “Нутриции”. Жданова объяснила, что стоимость “Нутриции” выросла, и она не в состоянии поставлять ее по такой цене, поэтому придется совмещать. Когда начался микс, то решили для удобства писать в документах “специализированное белковое питание” без указания конкретного наименования товара, чтобы не запутаться и окончательно не сойти с ума.

Скурту: То есть вовсе не с целью скрыть цену?

Могилевский: Да вообще никаких смыслов не было даже.

В 2017 г. у них со Ждановой не получилось обучить ни одного врача, хотя ему обещали обучение 3-4 специалистов. В 2018 г. отношения со Ждановой расторгли по инициативе Могилевского. Когда Жданова не выполнила свои обязательства, ее муж начал создавать Могилевскому ряд проблем. В ПНИ-9 стали приходить представители других поставщиков, об этом стала известно Ждановым, они неоднократно звонили и предлагали продолжить сотрудничество. Могилевский игнорировал их. Позже в одной из переписок представитель другой фирмы сообщил ему, что встречался с человеком, который сказал, что “у Могилевского из-за всего этого возникнут серьезные проблемы, его в ближайшее время вызовут на ковер, и начнется война”. Выяснилось, что это был Жданов. Потом вскрылось, что фирмы “Эквип-трейд” и “Альянс-трейд” являются однодневками, испугались по этому поводу, и были вынуждены перейти к другому поставщику, у которого не было проблем по чекам и по всему.

***

Могилевский: Ну, если мне так было комфортно работать со Ждановой за еду в ресторанах и 30 % отката, как она говорит, то я б ее, наверное, не менял, мне бы это было выгодно.

Гособвинитель: Так, итого, из-за чего поменяли поставщика?

Могилевский: Из-за того, что семья Ждановых стала меня за спиной поливать грязью, пытаться на меня воздействовать.

***

Скурту: Уточните, ее муж имел какие-либо татуировки?

Могилевский: Да, у него на одном из пальцев нарисован скрипичный ключ, а мне неоднократно приходилось лечить людей из мест лишения свободы, которые говорили, что это означает “веселая жизнь”.

Скурту: В переписках в мессенджерах вы каким-либо образом связывали эту татуировку со Ждановым?

Могилевский: Так я его называл, “Скрипичный ключ” – это Жданов, да.

***

Могилевский: В отношении того, что говорили врачи, что я запретил им общаться со Ждановой – я пришел, многим врачам сказал: “Слушайте, это ваше дело, с кем общаться, не общаться, но у меня возникла такая ситуация, что мне угрожают, мне это не нравится”, “Я бы не рекомендовал вам ввиду непорядочности этого человека с ней общаться”.

Скурту: Какого рода угрозы вам поступали?

Могилевский: Что со мной будут разбираться в Комитете на уровне зампредседателя, с которым она в дружеских отношениях, а потом, что она мне создаст проблемы через органы следствия и другие структуры МВД.

***

Скурту: Вот вы слышали показания Ждановой здесь, что вы получили от нее порядка 30 % с каждой поставки, что можете подтвердить или опровергнуть?

Могилевский: Мы с ней вообще ничего этого не обсуждали, обсуждали две вещи – обучение врачей и что для тимбилдинга будут вот такие вот эпизодические посиделки. … Вот вы знаете, чего еще меня эта история настолько сильно взбесила, я почти 35 лет врачом работаю, могу сказать честно: я никогда в жизни ни у кого ничего не вымогал.

Скурту: Вы подтверждаете предъявленное вам обвинение в факте получения взяток от Ждановой?

Могилевский: Этого не было.

***

Скурту: Жданова говорит, что вы брали взятки, вы говорите, что не брали. Чем обусловлены ее показания, как вы считаете?

Могилевский: А смотрите, тут даже объяснений не требуется. По гражданке Ждановой и ее мужу прошла проверка ОБЭП. Во время судебного следствия налоговая нам присылает документы, что у них не представлено на балансе никакого кассового оборудования. Т. е. чеки, которые она представила мне, являются поддельными. И я очень удивлен, как органы следствия, ОБЭП и кто ее проверял, даже не смогли возбудить дело по ст. 159-ой, которая здесь присутствует. Из той информации, которая известна мне от ее бывшей одноклассницы, Ждановой предложили сделку – разменять ее свободу на показания против меня, вот и все.

Скурту: Какие у нее есть основания вас оговаривать?

Могилевский: Дабы избежать уголовной ответственности за совершенное ею преступление в сфере предпринимательской деятельности.

***

Скурту: Как вы можете прокомментировать показания некоторых свидетелей, что вы говорили назначать как можно больше белкового питания?

Могилевский: Я имел в виду тех пациентов, которые у нас действительно не могли принимать твердую пищу. Я рекомендовал врачам: “Больше людям закажите, чтобы у нас это было, чтобы не получались перерывы”.

***

Гособвинитель: Вы сказали вот, причина оговора – в том числе в непривлечении Ждановой к ответственности, а в чем тогда интерес правоохранительного органа в уголовном преследовании?

Могилевский: Слушайте, я думаю, я был тем звеном, которое зачем-то нужно следствию в дальнейшей цепочке. Я-то сразу говорил, что я не виноват. Мне неоднократно предлагали: “Оговори того”, “Дай показания на того”. Я говорил, я ничего не знаю. Мне следователь вот такой список людей принес. Я сразу ответил, что не знаю про этих людей ничего плохого. Говорит: “У нас другая информация, они нам нужны”.

Гособвинитель: Вы считаете, с чем это сопряжено?

Могилевский: Хотите, правду скажу? Я до сих пор не понимаю, зачем со мной это сотворили. Из всех моих нарушений в жизни было только превышение скорости и переход на красный свет. Меня, доктора, который и послужил, и с террористами переговоры вел, взяли в тюрьму – за что, я чем-то опасен? Я с вами пытаюсь на протяжении скольких лет уже поговорить, да, у нас с вами уже отношения не в месяц, прямо знаете, как у хороших супругов – в годах измеряются.

Все смеются.

***

Могилевский: Когда следствие поняло, что в черной комнате нету черной кошки, мне начали последовательно лепить такие дела. Он [следователь] пришел и сказал: “Я это доказать не могу, но ты это будешь доказывать в суде”. Я когда разговаривал с адвокатами, мне сказали это как по принципу: какашек набросать на стенку — они отвалятся, а запах останется.

***

Скурту: А вот Савенкова, у вас какие с ней отношения были?

Могилевский ответил, что Савенкова плохо управляла своим отделением, у неё умирали люди, а ещё позже она угрожала сотрудникам расправой. Так, она упомянула некоего Малышева: “Мне передавались известные фамилии из 90-ых а-ля Малышев”. “Я дружу с Малышевым, вот у меня принтер – подарок Малышева, щас вам тут голову оторвут” – вот до такого дошло у нас с ней в конце.”

***

Могилевский: У нас в конце с Араслановым немножко сложились отношения, потому что он за моей спиной пытался заниматься коррупционной деятельностью, прикрываясь моей фамилией, и был в этом уличен. Он там пытался с одним из сотрудников интерната под мою фамилию, типа “мы собираем деньги для Могилевского”, брать взятки с родственников. После чего один был уволен, а второй тоже был тихо уволен.

***

Могилевский: На момент 2016 г. у меня среднегодовой доход превысил 15 млн, и в этот же год я там активно занимался благотворительной деятельностью, около 3 млн, и знаете, может быть, разные люди есть, но я не та акула, которая плавает и все ест. Я считаю, что я зарабатывал более чем достаточно денег, чтобы покуситься на какую-то Жданову.

После перерыва допрос Могилевского продолжают по эпизоду ч. 5 ст. 290 УК РФ об оказании парикмахерских услуг в ПНИ-9 [контракт с Урихом].

Руководство ПНИ с подачи Комитета приняло решение о переводе парикмахерских услуг на аутсорс. Контракт составила начальник социального отдела Руденкова.

Чистяков представил Уриха Могилевскому, у Уриха был статус ИП, и Чистяков сказал, что отныне Урих будет оказывать услуги по стрижке. Урих попросил Могилевского помочь найти парикмахера, и тогда Могилевский представил Мельникову [в то время работавшую на этой должности в ПНИ]. Урих согласился принять ее к себе в ИП. Что Урих не устроил ее официально, Могилевскому стало известно только во время судебного следствия. 

Мельникова отказалась брить людей, и потому Могилевскому пришлось вновь искать людей в ПНИ. Могилевский обратил внимание Чистякова на беспорядок, но последний ответил ему, чтобы Могливский всё организовал, чтобы всё было нормально.

На Могилевского возложили обязанность подписания экспертиз о выполнении условий контракта, хотя он знал, что его подпись в них является нелегитимной. Экспертизы требовались по условиям контракта, чтобы услуга считалась оказанной. Нелегитимность заключалась в том, что по контракту экспертизу должна подписывать экспертная комиссия. Могилевский Чистякову об этом говорил, тот ответил, что они сами разберутся. Во время отсутствия Могилевского экспертизы подписывала Петрова. В экспертизах на основании актов выполненных работ указывали, что услуга оказана в полном объеме, пострижено определенное количество людей, претензий нет.

В итоге Мельникова занималась стрижкой, а бритье осуществляли санитары отделений. Спустя два месяца встал вопрос, что Урих зарабатывает деньги, хотя ничего не делает. Могилевский вызвал его и сказал, что там люди работают, и предложил ему платить по 5 тысяч на отделение, всего 30 тысяч. Урих переводил эти деньги на карту Могилевского. Переводы осуществлялись раз в месяц после того, как Уриху поступали деньги со счета ПНИ-9 за оказанные услуги. Далее Могилевский переводом или наличными передавал эти деньги Бабаянц, которая уже после этого рассчитывалась с санитарами.

Уриху ежемесячно платили 136 тысяч, Урих в свою очередь платил 35 тысяч Мельниковой и 30 санитарам. Прибыль самого Уриха составляла 71 тысячу рублей.

Скурту: За что он получал эти деньги?

Могилевский: Я не знаю, за что он получал эти деньги. Только за то, что привозил акты выполненных работ, которые мне приходилось переделывать и все прочее.***

Скурту: Скажите, а работа-то выполнялась?

Могилевский: Да, выполнялась полностью, но нашими сотрудниками, которые были вынуждены организовать всю эту работу.

Скурту: В итоге контракт с 1 января по 31 декабря был выполнен?

Могилевский: Да, но фактически нашими силами.

В то же время за исполнение контракта отвечает непосредственно директор учреждения, и никаких приказов, наделяющих Могилевского этими функциями, издано не было. После того, как все закончилось, Могилевский подошел к директору и сказал, что ему такие контракты не нужны, и контракт расторгли. В дальнейшем эту работу продолжали осуществлять санитары, но уже без доплаты, и Мельникова, которая была устроена обратно в ПНИ-9.

***

Гособвинитель: Я правильно понимаю, что те денежные переводы, которые поступали вам от Уриха – это заработная плата тех сотрудников, которые подстригали проживающих?

Могилевский: Да.

***

Гособвинитель: Как вы можете объяснить причины оговора с его [Уриха] стороны?

Могилевский: Он давал показания, что в 6 часов утра ему позвонили в дверь, положили лицом в пол сотрудники СОБРа, после чего у него произвели обыск, потом допрос. Я не знаю, он до сих пор не смог нам пояснить, по какому поводу к нему пришел СОБР. После чего он дал показания, приехала его адвокат, которая сказала: “Если хочешь остаться на свободе, скажи, что ты давал Могилевскому взятку”, после чего в 13 с чем-то он сделал явку с повинной. Т. е. я бы ни слова не сказал, если б Урих пришел на явку с повинной, когда увидел меня по телевизору, а не тогда, когда ему сломали дверь сотрудники СОБР. Я так догадываюсь, что к свидетелям с СОБРом не приходят.

***

Зал судебного заседания. Художница Анна Терешкина

Суд: Дмитрий Александрович, ваше отношение – вы не признаете факт передачи вам денежных средств в виде взятки?

Могилевский: От Ждановой я вообще ни копейки не получил, от Уриха переводилось 30 тысяч, но это не была никакая взятка, это было в фонд оплаты работы тех людей, которые участвовали в исполнении его контракта… На меня взвалили всю эту историю, которая не входила в сферу моей компетенции и не было определено, и тем самым даже не может являться взяткой.

По завершении допроса Могилевского сторона защиты заявляет ряд ходатайств:

1. Адвокат просит истребовать из ПНИ-9 акты проверок государственными и иными организациями 7 отделения за период работы там Савенковой в 2016-2018 гг.
2. Могилевский просит исследовать вещдоки в части своего телефона, имеющихся в нем переписок, потому что следователь вырвал переписку из контекста.

Гособвинитель не возражает против исследования телефона, в истребовании актов проверок просит отказать, поскольку они не относятся к предмету судебного разбирательства.

Скурту дополняет, что истребование документов необходимо, поскольку в связи с этими проверками у Савенковой и Могилевского сложились конфликтные отношения, он предлагал Чистякову ее уволить и обратиться в Следственный Комитет в связи с ненадлежащим исполнением ею своих должностных обязанностей, чем и объясняются ее показания.

Могилевский: У нас с Савенковой всегда были хорошие отношения, но по большому счету то, что здесь нахожусь я – это последствия корпоративного конфликта в нашем учреждении. Я оказался в этот конфликт просто-напросто втянут, но я не согласен ни с ролью стрелочника, ни тем более козла отпущения.

Судья удовлетворяет оба ходатайства, определяя исследовать в следующем заседании телефон Могилевского, а также истребовать акты проверок для полноты исследования и оценки доказательств.

Могилевский заявляет ходатайство об истребовании из ПНИ-9 должностной инструкции дежурного врача-хирурга за 2019 г., которое также удовлетворяется. 

Судебное заседание откладывается на 11 октября.