О деле: Виталия Кольцова обвиняют в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа, а также в умышленном повреждении имущества из хулиганских побуждений путём поджога. Подсудимый признаёт поджог, но не признаёт часть о покушении на двенадцать сотрудников ОМОНа, т. к. не было умысла.
Дело рассматривают присяжные в Московском городском суде. Судья – Виталий Александрович Белицкий.
11:45 – начало. Перед половиной скамеек слушателей стоит огромный экран телевизора. Минимум половине слушателей вообще не видно судью, адвокатов и прокуроров. Когда слушатели зашли, на скамейке для публики уже сидела девушка.
Явились адвокаты Гамазов и Алексеев.
Обвинители – Зодчик и Залезлов.
Судья уточняет, можно ли закончить судебное следствие. Возражений нет. У Кольцова уточняют, будет ли он участвовать в прениях. Подсудимый говорит, что будет участвовать. Судья говорит, что объяснит, что нельзя говорить в прениях, позже. Приглашают присяжных. Судья разъясняет права и обязанности всем участникам.
Первым в прениях выступает обвинитель Залезлов. Он говорит, что потерпевшие выполняли свои обязанности, было два автобуса. К 12 дня прибыли на место несения службы, это было постоянным местом несения службы, о чем Кольцову было известно. Кольцов не отрицал, что его мотивом была протестная акция – громко привлечь внимание властей. Кольцов более 10 лет придерживается оппозиционных взглядов, уже участвовал в несанкционированных акциях, то есть знал, что именно ОМОН препятствует беспорядкам, так что они и были целью, а вовсе не автозак. Он планировал и готовился долго. Прокурор зачитывает информацию, найденную на электронных носителях у Кольцова: он искал информацию, как сделать коктейль Молотова. Перед выполнением своего деяни, он взял с собой дипломат, надел белую рубашку и пиджак, чтобы выглядеть интеллигентно. Затем он прошел к автозакам с той стороны, откуда его не могли заметить. Он видел сотрудников ОМОНа перед деянием. Каждый свидетель объяснял, что он делал, чтобы не утратить имущество и сохранить жизни. Сидоров пояснил, что во время броска был между автобусами, поэтому он решил предупредить словом “нападение” своих коллег. Кольцов бросил коктейль в автобус, когда Сидоров был на водительском сидении. Фомин отогнал автобус, чтобы он не был испорчен. Федяев находился в автобусе, зашел туда, чтобы отдохнуть, потом выбежал и принял участие в задержании Кольцова. Фролов и ещё один потерпевший находились в автобусе и не могли выйти, о чем сообщили Федяеву по телефону [судья отмечает, что прокурор перепутал фамилию]. Кадынцев окликнул Кольцова – “что ты делаешь”, Кольцов бросил бутылку всё равно. Рагустов и Дубанский были у автобуса и задерживали Кольцова. Свидетель Козин сообщил, что видел обгоревший бок автобуса, во время события он говорил по телефону. Были люди, которые видели деяние Кольцова, указали, куда он побежал, и помогли его остановить. Прокурор утверждает, что нападение началось, когда Кольцов уже знал, что сотрудники находятся рядом с автобусом. Прокурор отмечает, что гореть может и краска, и масло, то есть поджог может привести к полной утрате имущества. Это представляло опасность для потерпевших, “могла произойти и гибель людей”. То, что этого не произошло, не заслуга Кольцова, а результат оперативного действия потерпевших.
Выступает Зодчик. Кольцов просит подойти ее к микрофону, так как ему не слышно – она отказывается. Он просит говорить громче. Зодчик начинает говорить ещё тише, чем прежде. Кольцов просит говорить погромче. Зодчик обращается к суду и говорит, что Кольцов специально прерывает ее. Судья просит говорить громче, “ведь Кольцов имеет право ее слышать”. Она продолжает говорить не очень громко, ее не очень хорошо слышно даже без аквариума – нужно напрягаться, чтобы понять, правда, я сижу у открытого окна, откуда идёт шум дороги.
Зодчик продолжает: присяжным выдадут вопросный лист, стороны не знают, как будет выглядеть этот лист, но прописано, как его будут составлять. В листе надлежит ответить на 4 вопроса:
Преступлений у нас два, хотя действие едино… Сотрудница прокуратуры вновь описывает событие, произошедшее 2 мая 2022 года. Судья останавливает прокурорку, но не слышно, что именно он говорит – в это время сотрудница прокуратуры говорила, что, обращаясь к жизненному опыту, понятно, что в автобусах кто-то есть. Сотрудница прокуратуры говорит, что бутылка была брошена, “куда попала, туда попала”, имея в виду, что он мог попасть и в сотрудника ОМОНа, так как он стоял в стороне по направлению к ним.
Если вы приходите к выводу, что коктейли летали, то нужно будет ответить на вопрос, сделал это подсудимый или нет. Сотрудница прокуратуры говорит про отмену приговора и апелляцию, судья ее останавливает. Судья вновь останавливает прокурорку, когда она говорит, что новых доказательств не будет.
Сотрудница прокуратуры рассказывает о причастности и виновности:
– Вопрос виновности – более философский, нужно ли его наказать за то, что он сделал, или можно простить. Коктейли Молотова, говорит сотрудница прокуратуры – это оружие революционеров, – она рассказывает о названии, что его дали финны. – У бензина есть идеологическая подоплека, – сотрудница прокуратуры говорит о деле “Артподготовки”, Мальцеве, что именно он рассказывал о бензине, чтобы это потом не было признано коктейлем Молотова, если дело дойдет до суда. Кольцов хотел сжечь сотрудников ОМОНа и случайно сжёг автомобиль, то есть целью Кольцова был не автомобиль.
Сотрудница прокуратуры рассказывает о тяжёлой работе ОМОНовцев, просит на третий вопрос тоже ответить положительно.
– Можно кидаться в сотрудников гранатами или нельзя… – заканчивает она третий вопрос.
– Здесь вы говорите, что он будет наказан, но строго ли, достоин ли он более мягкого наказания? Снисхождение нужно заслужить. Хотя бы раскаяться в том, что сделано.
Раскаяния сотрудница прокуратуры не видела. Она просит присяжных признать событие, признать виновным Кольцова, в том числе умысел – убийство ОМОНовцев и повреждение автобусов, и что он заслуживает наказания, а по вопросу снисхождения, по ее мнению, должен высказываться сам Кольцов. Сотрудница прокуратуры благодарит за то, что ее слушали.
Алексеев выступает в прениях:
– Прокуроры обвиняют Кольцова в том, что он, желая смерти 12 сотрудникам Росгвардии, будучи не согласным с политикой государства, метнул две бутылки. Только благодаря действиям сотрудников никто не умер. Очевидно, исходя из показаний Кольцова, он не планировал этого и не замышлял. Он произвел и запланировал свои действия так, чтобы никому не причинить вреда. В ходе рассмотрения дела обвинитель должен был вас убедить, что всё происходило и доказано. Особенно замысел. Анализируя доказательства, хочу начать с показаний Козина – он описал события и заснял их на видео. Он подчеркнул важные моменты: 1. Вокруг автобусов не было гражданских лиц. 2. В радиусе 20 метров не было других автомобилей. 3. Быстро потушено, меньше минуты. Показания подтверждают видео, всё видео длилось 26 секунд. Кольцов согласен с этими показаниями. Они существенны, так как их можно сопоставить с тем, что говорили потерпевшие.
Судья останавливает адвоката и говорит, что Козин говорил, что он не знает точного времени. Алексеев продолжает, что время потерпевшие называли иное – от 2 до 5 минут, а Козин говорил – “меньше минуты”.
Алексеев продолжает:
– События Кольцов не оспаривал. Он рассказал и о действиях, и о причинах. В бутылках был бензин без примесей. Кольцов пояснил, что это было сделано специально, чтобы никому не навредить. Кольцов говорил, что он бросал обе бутылки в один автобус, именно в правую сторону, а не в левую – свидетели говорили, что с левой стороны заливают топлив. Это было направлено на минимизацию ущерба. Прокуроры обвиняют Кольцова, что он бросал бутылки так, чтобы сжечь сотрудников, но большинство сотрудников были на улице. О местоположении трёх других свидетелей нам неизвестно.Судья его останавливает и говорит, что в некоторых оглашенных показаниях была информация о локализации этих трех человек. Адвокат продолжает:
– Как доказано, что он хотел убить других? Реальной опасности действительно подвергался Федяев. Его Кольцов не видел, Кольцов не знал, что внутри автобуса есть человек. Эксперты также показали, что нельзя было видеть Федяева внутри. Целью Кольцова не было убийство. Целью было привлечь внимание к отсутствию в России свободы собраний. Конечно, это не лучший способ, и делать так было нельзя… Но цели убийства у него не было. Если б цель была такая, то был бы выбран другой способ. Мотив важен, ведь это умышленное преступление. Обратите внимание на то, что говорил Кольцов. Он не говорил, что хотел их убить. Кольцов не похож на маньяка, который хочет убить.Гамазов выступает в прениях. Речь схожа с речью Алексеева, однако судья множество раз делает замечания по ходу выступления Гамазова, т. к. тот затрагивает моменты, которые не исследовали в заседании, в том числе силу гравитации. Судья принудительно заканчивает речь адвоката, ссылаясь на ст. 236 и 292 УПК.
Выступает Кольцов. Он говорит, что видны противоречия по поводу горящих автозаков и отскакивающих бутылок. Отмечает, что бутылка срикошетила и отлетела в промежуток между автозаками. Один из сотрудников видел, что бутылка отскочила от первого автобуса. Судья уточняет и говорит о показаниях. Кольцов отмечает, что рикошет был неудачей, что он далее пытался учитывать ошибку и бросать так, чтобы рикошета не было. В материалах осмотра никаких вмятин на автозаке номер один нет, лишь о подтеках идёт речь…
Было очень сложно следить за речью Кольцова, он много говорил о гипотезах, о том, что что-то не точно, не факт и пр.
Кольцов хотел сделать замечания относительно того, что говорили прокуроры, судья говорил, что нужно продолжить прения, а замечания лучше сделать в репликах. Кольцов говорит, что попытка доказать, что он покушался на жизнь 12 человек, не удалась. Никто не пострадал. Чтобы доказать, что покушение было, надо было доказать, что пожар бы не погас сам собой, это не было исследовано. Сотрудники были уверены, что справятся с возгоранием – они сами об этом говорили в своих показаниях, когда у них спрашивали, вызывали ли они пожарных. Важно было доказать, что если бы не было потушено возгорание, то что-то должно было мешать Федяеву выйти из автобуса. То же самое касаемо других сотрудников. Важно было доказать, что автозак мог взорваться. Мы слышали лишь, что что-то может взрываться, но без конкретной модели…
Сотрудница прокуратуры что-то говорит, судья просит присяжных выйти. Зодчик продолжает – прения должны соответствовать составу. Речь идёт о последствиях, Кольцов говорит о покушении на убийство, а в усеченном составе это находится за рамками – это воздействие на присяжных. Судья объявляет перерыв. После перерыва судья поясняет для Кольцова, что Кольцов считает, что для состава преступления должны были наступить последствия, а значит, состава нет, но это не так. Состав подразумевает альтернативные действия, не обязательно наступление смерти. Это попытка лишения жизни.
Приглашают присяжных, судья объясняет им то же самое, что и только что Кольцову.
Кольцов продолжает прения. Он пытается сказать, как можно было бы доказать его умысел: можно было бы допросить свидетеля, которому он рассказал об этом, или если бы он признался в этом, чего не было. Судья останавливает его и просит соблюдать закон. Оставшееся время судья постоянно прерывает Кольцова, встаёт Алексеев и выражает возражение на действие председательствующего, судья делает ему замечание и не принимает возражение во внимание, так как нет оснований.
Реплики.
Зодчик опять говорит тихо, ее плохо слышно даже слушателям. Зодчик говорит, что защита утверждает о личной заинтересованности в привлечении к ответственности Кольцова. При этом, по мнению защиты, убийство Федяева ничего бы не стоило. Адвокат просит говорить погромче. Зодчик продолжает, что любая жизнь в приоритете, она ценнее автомобиля или сгоревшего асфальта. “Очень хорошо, что нет погибших”. Зодчик говорит, что прокуроры не имеют в виду, что Кольцов хотел убить поименно 12 человек. Ему вменяют посягательство на жизнь. Он совершил действия, которые были направлены на возможное причинение смерти. Адвокаты говорили о победе добра и справедливости. Сотрудница прокуратуры говорит, что если добро и справедливость – это бутылки с зажигательной смесью, то ей добавить нечего. “Сторона защиты, отстаивая позицию, за которую они получат деньги…” Судья останавливает прокурорку и просит соблюдать закон. Сотрудница прокуратуры продолжает, что они ничего не скрывали, двое потерпевших говорили, что они находятся в автобусе. По факту какая разница, где они были – ведь самое важное, что он видел сотрудников, которые стояли около автобусов. Залезлов говорит, что прения это оценка доказательств, а не оценка речи стороны обвинения. Судья останавливает, так как это не относится к компетенции прокурора. Прокурор продолжает, что последняя фраза Кольцова “мой поступок, совершенный 2 мая в части планирования убийства, был лишён смысла, ведь можно было набрать других”. На этом прокурор закончил.
Адвокат Алексеев говорит, что противоречия это вовсе не мелкие вещи, ведь эти доказательства должны оценивать присяжные. Нет доказательства того, что второй автобус поврежден, если бы там была вмятина, то… Судья его останавливает и просит исполнять закон. Адвокат объясняет, что он имеет в виду. Зодчик говорит, что нельзя пререкаться. Судья предлагает адвокату продолжить. Последнее, что спрашивает Алексеев – о Мальцеве, о котором было сказано в прениях прокурорки – кто это и как он относится к делу Кольцова, хотя, на самом деле, вопрос риторический.
Гамазов говорит, что не доказано, что Кольцов – “оголтелый оппозиционер”: защитник отсылает к словам Зодчик, что “коктейли Молотова” – оружие “оголтелых оппозиционеров”. Гамазов говорит, что единственное, что пытались донести, что не было посягательства на жизнь сотрудника милиции…. Судья делает замечание за слово “милиция” и говорит, что формулировка неверная. Гамазов говорит, что Кольцов уже и так наказан, но судья его останавливает и говорит, что эти сведения нельзя сообщать присяжным. Зодчик говорит, что адвокат вел себя неправильно, также сотрудница просит разъяснить, что пререкание с председательствующим недопустимо. Адвокат пытается объяснить свои действия, Зодчик говорит, что будет вынуждена заявить отвод за нарушение регламента. Гамазов продолжает, что целью прокурора было недопущение такого преступления, а не вынесение справедливого решения (Зодчик говорила, что важно, чтобы такое больше не повторилось, в своих прениях).
Кольцов выступает с репликами:
– Сказали, что я бутылки купил, а я не покупал – они у меня были. Место действия – Манежная площадь, а это не так, там 200-300 метров до нее. Прозвучала фраза о прекрасной погоде – это не так, было пасмурно. Этот факт не исследовали. Несмотря на то, что я уже говорил, сегодня прозвучало слово “граната” – это не так. Это не взрывчатое вещество было, а горящее.
Судья останавливает и говорит, что зажигающая граната – это из экспертизы, так называют “коктейли Молотова”. Кольцов продолжает, что сохранённая страница из браузера о “коктейле Молотова” сохранена 10 лет назад – это не история браузера, как сказали здесь. Файл ошибочно назван папкой – это был файл, а папку создали для представления доказательств суду. Прозвучал неисследованный факт, что “коктейль Молотова” является оружием оппозиционеров – это не так. Судья останавливает подсудимого. Это не доказательство, а аргументация.
Кольцов продолжает говорить о трактовке вопросов и ответов, о которых говорила сотрудница прокуратуры. Главный вопрос – доказана или не доказана вина подсудимого по каждому из эпизодов…
Судья говорит, что он может выступить с последним словом. Адвокат уточняет, нужно ли Кольцову время. Тот говорит, что нет.
Кольцов говорит, что если он и хотел кого-то убивать, то стоило сделать другие коктейли и бросать прямо в сотрудников. Говорит, что убить во время акции – это опорочить идею, которую он защищает. Право на жизнь – более важная часть гражданских свобод. Сам Кольцов отмечает, что не хотел никого убивать. В повреждении имущества и поджоге виноват. Кольцов просит не руководствоваться принципом “пусть подольше посидит на всякий случай”. Подсудимый говорит, что даже если получит 3-4 года лишения свободы… Судья останавливает, так как это нельзя обсуждать при присяжных. Кольцов продолжает:
– Даже если я буду наказан только за поджог, я после этого не планирую делать никакую гражданскую активность.
Судья его останавливает и говорит, что это не имеет отношения к обвинению.
Присяжные уходят в совещательную комнату.
Судья зачитывает вопросы:
Судья зачитывал так тихо, что полностью формулировку вопроса было не услышать.
Перерыв 30 минут.
Замечания по формулировке вопросов от Алексеева. Просит выделить цель преступления: “С целью лишения жизни и воспрепятствования работе полиции” – убрать и добавить это во второй вопрос. В первый вопрос добавить формулировку о существенном вреде, причиненном автозаку. Сотрудница прокуратуры говорит, что задавать вопрос про цель нельзя… [далее не слышно]. Зодчик продолжает, что такое изменение формулировки вопроса сильно повлияет и на другие вопросы, получится, что вопросы не согласованы. Новый, факультативный вопрос можно поставить лишь пятым. Такой вопрос задаваться не может, а существенность имущественного вреда, как и обсуждалось, присяжные не могут оценить.
Судья уточняет у Кольцова, слышит ли он. Кольцов говорит, что не расслышал последнее. Судья уточняет вопрос. Кольцов говорит, что если нужно, можно изменить формулировку других вопросов, чтобы всё было согласовано.
Суд уходит в совещательную комнату, перерыв длился около часа. По возвращению судья сразу просит присяжных вернуться в зал.
Судья снова зачитывает вопросы.
Да или нет. Если не единогласно, то голосовать и сказать количество «да» и «нет».
Да или нет. Если не единогласно, то голосовать и сказать количество «да» и «нет».
Да или нет. Если не единогласно, то голосовать и сказать количество «да» и «нет».
Да или нет. Если не единогласно, то голосовать и сказать количество «да» и «нет».
Напутственное слово говорит очень тихо, его почти не слышно, судья говорит быстро, тон очень монотонный. Помимо вопросов объясняет, что нужно вынести вердикт согласно их опыту. Разъясняет, что такое посягательство на жизнь и поясняет разницу между попыткой убийства и убийством. Необходимо, чтобы выносили вердикт без мысли о том, какое будет наказание, и о его суровости. Судья напоминает о доказательствах, зачитывая показания и иные доказательства.
Когда судья зачитывал показания Кольцова, он выделял интонационно, что Кольцов не хотел никого убивать. Показания потерпевших зачитывают очень быстро, сложно даже разобрать слова, никак интонационно ничего не выделяет.
Далее говорит о позициях сторон. Прокуроры считают вину доказанной, адвокаты оспаривают, что действия совершались с целью посягательства на жизнь сотрудников полиции. Присяжным нужно решить, доказали ли обвинители и как – полностью или частично. Далее говорит о различных особенностях принятия решений. На какие вопросы было решение принято единогласно, а если не единогласно, то нужно обязательно написать количество «да» и «нет». Вопросный лист подписывает старшина, если будет ошибка – она должна быть зачеркнута, далее должно быть написано «не читать» и подпись старшины. Разглашать то, что происходит в совещательной комнате – нельзя. Записи надо будет уничтожить. В 17:36 основные присяжные заседатели удаляются в совещательную комнату. Это время зафиксировано судьей, он просит обязательно это отметить.
20:09 – присяжных приглашают в зал.
Судья говорит, что можно аккуратно задать вопросы так, чтобы не разгласить тайну совещания.
Присяжный: – У нас очень много конкретно исключений.
Судья говорит, что он не может об этом говорить – если нужно, расскажет о том, как заполнять вопросный лист. Судья уточняет, если будут зачитаны правила оформления вопросного листа, снимет ли это вопрос. Присяжный говорит, что можно попробовать. Судья повторяет: на вопросы нужно отвечать последовательно, ответ на каждый вопрос должен представлять собой «да» или «нет», плюс пояснения, «единодушно» или нет… Если в ходе обсуждения вы признаете недоказанными какие-то обстоятельства, то нужно это указать: «да, доказано, кроме…» и далее, кроме чего вы считаете недоказанным, словами из вопросного листа. Любое количество слов. Если вы что-то исключите, у вас должна остаться логика и не должно быть противоречий. Присяжный уточняет, может ли это быть цитата. Судья отвечает, что да. В 20:24 присяжные уходят, адвокат Гамазов говорит с подзащитным, но судья просит прекратить и выйти.
21:11 – снова приглашают присяжных. Старшина передает вердикт, судья удаляется для изучения вердикта. Просят спустить подсудимого вниз.
21:27 – присяжные вернулись, как и судья. Судья говорит, что каждая графа должна быть заполнена.
В 21:39 – приглашают всех. Присяжные уже на месте. Судья говорит, что не просит нас садиться, так как будет оглашение. Старшина зачитывает вопросный лист.
Адвокат просит ознакомиться с вердиктом. Судья просит отложить ознакомление, документы адвокату не предоставляют.
Адвокат просит об изменении меры пресечения, так как Кольцова признали невиновным. Судья поясняет, что подсудимый невиновен лишь в посягательстве на жизнь, по мнению присяжных. 21:44 – присяжные уходят. Сотрудница прокуратуры говорит, что время закончилось, судья говорит, что они смогут обсудить это лишь после того, как отпустят присяжных. Присяжные уходят из зала, слушатели хлопают, замечаний никому не делают. Слышны выкрики “спасибо”. В это время судьи в зале нет.
В 21:55 возвращается судья и говорит, что недостаточно времени для обсуждения ходатайства, заседание откладывают.
