О деле: Сергей Прудовский оспаривает ответ УФСБ о доступе к архивным документам ФСБ.
Решением экспертной комиссии по работе с документами было наложено ограничение на ознакомление с протоколами заседаний особой тройки УНКВД по ЛО за период с 29.09 по 15.11.1938 года. В обоснование своего решение об отказе в доступе ФСБ ссылается на п. 6 ст. 10 закона об информации, который запрещает распространение информации, направленной на возбуждение ненависти и вражды по различным признакам. Обоснованность этого решения и оспаривает Прудовский.
Дело рассматривает Дзержинский районный суд, судья — Татьяна Павловна Матусяк.
В зале суда очень мало места. Скамейки завалены стопками документов. Судья никак не реагировала на попытки слушателей уместиться. Желающие присутствовать в заседании продолжали размещаться уже после начала процесса. После перерыва одно из мест занял пристав.
Адвокат ходатайствует об оглашении и приобщении документов об образовании особых троек и циркуляра НКВД с разъяснениями о применении этого приказа.
Истец Прудовский, адвокат и судья. Художница Анна Терешкина
Истец мотивирует своё ходатайство, говорит, что занимается исследованием национальных операций НКВД СССР, проведённых в соответствии с оперативным приказом СССР от 11.07.1937 года.
Судья несколько раз переспрашивает, какое значение для дела имеет заявленное ходатайство.
– Подтверждение того факта, что истец является историческим исследователем, изучает национальные операции… – говорит представитель.
– Скажите пожалуйста, исторический исследователь — это какой-то статус, установленный законом? – судья. – Имеет какие-то особые права?
– Нет, ваша честь, – Федорков.
– А для чего тогда?
– Это подтверждение того обстоятельства, что оспариваемые действия административного ответчика нарушают права и законные интересы истца, поскольку он занимается исследованием национальных операций.
Судья, выслушав возражение представительницы ответчика, приобщает документы к материалам дела.
Ходатайство об истребовании с последующим приобщением и обозрением в суде копии документа, на основании которого экспертная комиссия УФСБ рассмотрела вопрос о наложении ограничения на ознакомление с протоколами заседаний особой тройки УНКВД по ЛО за период с 29.09 по 15.11.1938 года.
Эти документы были рассекречены в 1993, но в письме от февраля 2021 года управление сообщило, что решением экспертной комиссии по работе с документами наложено ограничение. Когда и кем принято решение о рассмотрении вопроса доступности этих документов, представитель истца считает важным обстоятельством при рассмотрении дела.
Судья просит назвать конкретные документы, но адвокат поясняет, что это и требуется выяснить.
– Какое отношение имеют к рассмотрению настоящего дела документы, на основании которых комиссия стала рассматривать вопрос? – снова спрашивает судья.
– Ваша честь, это имеет непосредственное отношение к делу, – берёт слово истец.
– Какое? – нетерпеливо вставляет судья.
– Сейчас я вам поясню.
– Поясните.
– Потому что документы рассекречены полностью без ограничений. Почему-то, по какой-то причине через 28 лет их стали пересматривать. Значит, должен быть какой-то документ. Не может уважаемое ведомство УФСБ, экспертная комиссия, просто взять какой-то документ и рассматривать. Значит, было какое-то распоряжение, приказание, указание – мы не знаем делопроизводственную систему УФСБ РФ, поэтому мы не можем сказать название документа, но такой документ должен обязательно быть… – объясняет мужчина.
– То есть это ваше предположение? – судья.
– Да, ваша честь, – истец.
Федорков ещё раз пересказывает ходатайство.
– Уважаемый представитель, вы повторяете эту информацию уже четвёртый раз, – говорит судья.
– Да…
– В чём смысл повторения?
– Ну, для того, чтобы, может быть, вы поняли нашу позицию, для того, чтобы донести, конкретизировать.
– Вопрос-то не в этом, – судья. – Уважаемые участники процесса. Суд — это организация, которая не удовлетворяет любопытство, а которая рассматривает заявленные споры. Вопрос в том, нужны ли эти документы в рамках заявленного вами спора. Если нужны, то зачем. Вы этот вопрос никак не обосновываете… В рамках заявленных требований суд проверяет только наличие оснований и полномочий ответчика по принятию такого решения, а вы хотите по непонятной причине исследовать весь процесс принятия решения. Входит ли этот вопрос в предмет доказывания?
– Мы как раз хотим проверить основания для принятия оспариваемых решений, – наконец вставляет слово Федорков.
На протяжении речи судьи было несколько попыток перебить, но судья игнорировала их.
– Скажите пожалуйста, вы вправе проверять решение УФСБ? – спрашивает судья.
– Мы-то… Это суд проверит, – Федорков. – Суд проверяет основания.
– Суд проверяет те действия, которые вы оспариваете. Суд уже разъяснил, что предметом судебной проверки являются сами действия по ограничению доступа. То есть наличие оснований для такого ограничения и полномочия ответчика по принятию такого решения.
– Совершенно верно, мы говорим о наличии оснований…
– Тогда суд разъясняет вам бремя доказывания, сторона истца доказывает что? Своевременность обращения в суд и нарушение прав – всё. Больше ничего.
– Я понимаю.
– А вот сторона ответчика вправе доказывать обоснованность принятого решения. Вы сейчас хотите доказать что-то за ответчика? Вы смещаете сферу доказывания административного ответчика, – судья.
Ходатайство истца оставлено без удовлетворения.
Ходатайство истребовать, обозреть и приобщить копию решения или выписку из решения комиссии ОНБ (комиссия по вопросам обеспечения национальной безопасности) от 2 апреля 1993 о рассекречивании протоколов заседания особой тройки.
На вопрос судьи «Зачем?» истец Прудовский отвечает, что это нужно, чтоб сравнить мотивировки принятия исключающих друг друга решений. Законодательство РФ с 1993 по 2021, как считает истец, не претерпело существенных изменений в части государственной тайны, архивов, которые позволили принять повторное решение о наложении ограничений.
Представительница УМВД говорит в ответ, что ведомство не отрицает, что документы были рассекречены, потому оснований не усматриваются.
– Речь идёт о мотивах рассекречивания, – напоминает Прудовский.
– Ну, какие бы они ни были, документы-то были рассекречены! – отвечает женщина, пожимая плечами. – И это мы не оспариваем.
Истец ещё раз повторяет, но судья останавливает его и утверждает, что он заблуждается в отношении предмета доказывания. На этом основании судья и отклоняет ходатайство.
Федорков ходатайствует об истребовании и обозрении протоколов заседания особой тройки ОНКВД ЛО.
– Вы таким образом хотите обойти ограничения, установленные ответчиком? – спрашивает судья.
– Нет, ваша честь…
– То есть целью обращения в суд является получение этих документов в обход установленной процедуры, правильно суд понимает?
Федорков пытается перейти к мотивировочной части.
– Уважаемый представитель, предваряя ваше ходатайство, суд обращает ваше внимание, что суд не вправе решать вопрос о наличии оснований для установления ограничений. Суд всего лишь проверяет соблюдение ответчиком установленной законом процедуры и наличие у него полномочий для принятия такого решения.
Федорков настаивает, что оспаривается законность и обоснованность. Судья Матусяк прерывает адвоката, указывая, что мужчина не слышит ее и передаёт слово стороне ответчика.
– Ваша честь, я ещё не закончил… – представитель истца.
– Достаточно, суд уже всё понял, – останавливает его Матусяк.
– Тогда я прошу в письменном виде, с мотивировкой приобщить ходатайств.
– Приобщаем все ваши ходатайства.
Представительница ответчика утверждает, что разъяснения по поводу ограничений истцу давались, было предложено при запросе информации о конкретных лицах, о которых речь идёт в протоколах, предоставить в виде справок.
– Само содержание протоколов, я так понимаю, ему известно, как следует из адм. искового заявления, – говорит женщина.
– Мне представляется позиция УФСБ очень странной, – Прудовский.
– Не будем давать оценку позициям вашим, – прерывает судья.
Судья отклоняет ходатайство и расценивает как злоупотребление правами.
Представительница ответчика просит приобщить письменные возражения и выписку из решения экспертной комиссии об ограничении доступа к протоколу.
Приобщается без обсуждений.
Судья мотивирует это правом стороны. Во время речи судьи истец разговаривает с Федорковым, выражая своё недовольство, но судья не обращает внимания.
Прудовский ходатайствует о вызове и допросе экспертов, принимающих решение об ограничении доступа.
На вопрос судьи, в каком статусе вызывать этих людей, Федорков просит вызвать их в качестве экспертов, на что судья поясняет, что для этого необходимо провести экспертизу.
– Ваша честь, буквально, мы читаем выписку: «решение экспертной комиссии», – возражает адвокат.
– Прекрасно, это коллегиальный орган, – судья.
– То есть если это экспертная комиссия – это коллегиальный орган, который состоит из экспертов, – настаивает на своём Федорков.
– Вы понимаете, эксперты в широком смысле и – в процессуальном, – судья. – В процессуальном в качестве кого хотите?
– В таком случае в качестве свидетелей.
Федорков поясняет, что в обоснование своего решение об отказе ответчик ссылается на п. 6 ст. 10 закона об информации, который запрещает распространение информации, направленное на возбуждение ненависти и вражды по различным признакам. Обоснованность этого решения и оспаривает истец. Протокол, как архивный документ, не может содержать такую информацию.
Чтоб проверить обоснованность этого решения, истец и просит вызвать людей, которые принимали во внимание эти обстоятельства.
Истец заявляет два ходатайства: истребовать у ответчика выписку из заключения экспертов и пригласить в суд и допросить экспертов, принявших это решение.
Представительница ответчика говорит, что ключевое тут – национальная вражда. Протоколы построены по национальному принципу. Орган безопасности сам оценивает угрозы и решает вопросы безопасности по своему усмотрению. Вопрос, чтоб такое решение отменить или изменить – не ставился.
Суд отклоняет ходатайство. Суд также отклоняет ходатайство об истребовании решения экспертной комиссии УФСБ.
Судья и ответчик. Художница Анна Терешкина
Тем временем представительница ответчика не смогла ответить на поставленный стороной истца вопрос, ссылаясь, что нужная истцу информация – в компетенции экспертов, принимающих решение ограничить доступ к документам/
– Вам что-нибудь известно об утверждённом постановлением Правительства РФ № 1233 «Положении о порядке обращения к служебной информации»? – Прудовский.
– Ничего не известно, – представительница УФСБ.
– Неизвестно… Значит вы не руководствовались этим положением?
– Не могу сказать, – представительница ответчика. – Когда? В какой момент?
– При наложении грифа.
– Такое решение приняла экспертная комиссия, я не представитель экспертной комиссии! Я не могу сказать.
Тем не менее суд отказал в истребовании решения экспертной комиссии УФСБ.
Федорков просит отложить заседание для ознакомления с документами, предоставленными стороне истца только сегодня.
Суд отказывает в отложении, делает перерыв в 15 минут.
После перерыва суд переходит к рассмотрению дела по существу.
Судья Матусяк ещё раз пересказывает фабулу дела. После чего даёт слово адвокату Федоркову. Мужчина пересказывает обстоятельства более подробно.
В качестве нарушенных прав истца адвокат выделяет право на свободный поиск, получение информации любым законным способом, а также право литературного, научного, художественного и иного творчества. В законе об архивном деле гражданину РФ предоставлено право на получение информации в составе архивных фондов.
Отвечая на письменные аргументы ответчика, по мнению которого указанные сведения о национальности репрессированных могут послужить поводом разжигания национальной ненависти, Федорков замечает, что, следуя этой логике, и указание пола так же опасно. Из аргументации ответчика непонятно, какова вероятность интерпретации ограниченных сведений для разжигания ненависти и вражды. В законе чётко говорится о необходимой направленности информации на возбуждение ненависти. Ответчик ссылается на норму закона, при этом высказывает предположение о теоретической возможности.
Представительница ответчика утверждает, что в переписке истцу были даны все ответы на поставленные вопросы и было предложено по конкретным лицам, при указании установочных данных, выдать информацию при письменном обращении. Но вопрос, как считает представительница УФСБ, не в получении сведений о конкретных людях, а в сборе статистики. Это, как полагает ответчик, уже может быть использовано для “разжигания национальной ненависти” и вражды. Это вопрос усмотрения органов безопасности, говорит представительница. “Это не предположительный характер, это наше усмотрение”.
– В п. 1 указа 658 перечисляются нормативные акты, которые рассекречиваются независимо от времени их издания, – говорит женщина. – Тут вопросов нет. В числе этих документов не указаны протоколы заседаний внесудебных органов. Они указаны далее, в следующем абзаце, и про них сказано, что рассекречиванию подлежат также. Что не исключает установление особого режима ознакомления с ними.
Представительница ответчика просит отказать истцу в удовлетворении требований.
Федорков спрашивает, был ли свободен доступ к архивам с 1993 по 2021 годы, были ли ограничения.
– Не могу сказать, насколько свободен был к ним доступ, – отвечает представительница. – А вы с ними знакомились?
– Были наложены ограничения на доступ к этим протоколам?
– Ну, вот эта вот информация, она каким образом нарушает права административного ответчика? Ограничения были наложены соответствующим решением, выписку из которого вам предоставили.
– Вы вопрос мой поняли? – Федорков.
– Участники процесса, суд снимает вопрос, как не имеющий отношения к существу рассматриваемого дела – судья.
Прудовский не сдерживает смешок.
– Уважаемый административный истец, суд объявляет вам замечание за некорректное поведение в процессе.
Также судья сняла вопрос, являются ли статистические данные о репрессиях секретной информацией. При этом Прудовский, прежде чем задать его, объяснил свою мотивацию.
Судья бегло осматривает материалы дела и переходит к прениям.
Федорков в прениях утверждает, что ответчиком не доказана обоснованность принятого им решения. Ситуация, при которой УФСБ принимает решения, не мотивируя их, действуя на основании своих желаний, считая, что никто не вправе вторгаться в сферу полномочий УФСБ, не соответствует ни букве, ни духу закона.
– Ваша честь, я хочу обратить внимание суда на такой факт, – говорит Прудовский. – Когда осуждались люди вот те – 122 протокола особой тройки НКВД по ЛО, их осуждали на основании предоставленных следователю НКВД СССР документов. Как показала история, 99 % этих документов это фальсификация, но в то же время особая тройка приняла это всё за чистую монету и осудила более 8000 человек. Половина из них были приговорены к высшей мере наказания – расстрел. Прошло 80 с лишним лет и нам говорят, что эксперты ФСБ РФ усматривают возможность вреда безопасности РФ, не приводя никакой мотивировки. Страна уже один раз на эти грабли наступала, и мне, как нормальному гражданину РФ, не хочется наступать на эти грабли дважды, и я делаю всё для того, чтобы это предотвратить. Статистика не может являться разжиганием той или иной розни. Архивный документ не может являться разжиганием той или иной розни. Сокрытие правды о репрессиях, в том числе о сокрытии исторической правды, как подтверждено в Конституции РФ, изменения которой недавно приняты, вредит не только безопасности, но развращает. И развращает, к сожалению, не только органы ФСБ, но и многие другие структуры государства. Вы понимаете, о чём я хочу сказать? Я считаю, что действия по сокрытию от общественности, ограничения доступа к протоколам особых троек является таким же преступлением, каким и были сами решения особых троек. Спасибо.
Представительница ответчика говорит, что действия управления – законные, обоснованные, осуществляемые в пределах полномочий. Женщина просит отказать в удовлетворении иска Прудовского.
Судья отказывает истцу в удовлетворении требований.
