О деле: Следствие установило, что Михаил Колмогорцев и Руслан Шишигин напали на девушку, при этом один из них затащил потерпевшую Викторию в фонтан, угрожая ей. Оба обвиняются по ч. 2 ст. 213 (хулиганство, совершенное группой лиц). Шишигин – также по ч. 1 ст. 119 УК (угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью), а Колмогорцев – по ч. 2 ст. 119 (угроза убийством на почве национальной ненависти).
Дело рассматривает Красногорский районный суд Каменска-Уральского, председательствующая – Вероника Михайловна Сорокина.
Заседание начали позже на час. К 10:00 – указанному в расписании времени – в зале были только журналистка, Маркович – мама потерпевшей, мама обвиняемого и я.
Пострадавшей дали подписать жалобу, которая содержала в себе просьбу на изменение меры пресечения
Журналистке «Нового Компаса» Наталье конвоиры, заводящие в клетку обвиняемых, запретили снимать процесс. У них случилась словесная перепалка с одним из сотрудников, после чего конвоиры и журналистка вышли из зала, чтобы уточнить в кабинете судьи, разрешено ли снимать. В итоге журналистка не снимала, пока судья не пришла в зал и подняла вопрос ведения съемки в начале заседания.
Ход судебного заседания
Судья зачитала из документов дела фразу подсудимого, на которой основан квалифицирующий признак: «Евреи не должны жить и работать в России».
Спросили у подсудимых, признают ли они вину:
Адвокат Колмогорцева Файзуллин подал ходатайство о допросе свидетелей стороны защиты по характеристике подзащитного. Ходатайство удовлетворили.
Подробно пересказывает события вечера 1 августа. Она направлялась в магазин через двор с лавочками и фонтаном и остановилась поговорить со знакомой девушкой. Обвиняемые в этот момент остановили ее и спросили про внешний вид. Прокурор попросила описать детально свою внешность, в том числе окрашенные волосы.
По пути в магазин обвиняемые остановили ее еще раз и начали спрашивать насчет ее татуировок и показывать свои. Колмогорцев показал свою татуировку на руке и спросил, знает ли потерпевшая ее значение. Она предположила, что татуировка может быть нацистской, на что обвиняемые никак не ответили и не отреагировали. Разговор закончился.
По пути домой из магазина Шишигин остановил ее, схватив и потащив за шею. Не обращая внимание на просьбы прекратить, Шишигин потащил ее к фонтану и, держа за голову, погрузил в воду, пытаясь топить около 10 секунд. Она задыхалась, после чего было чувство удушья. Шишигин кинул в пострадавшую килограмм муки, упаковку которой она несла из магазина с булкой и помидорами. Удар пришелся в голову, в щеку. В этот момент она находилась в чаше фонтана, куда он ее силой перекинул. Шишигин оскорблял ее, используя нецензурную брань. Говорил, что он ее «сейчас хлопнет». Потерпевшая расценила это как угрозу убийством, исходя из уже совершенного насилия.
Подошел Колмогорцев и ударил ее по лицу, находясь выше, на бортике фонтана. Колмогорцев обвинил ее в том, что она – «нацист». Она ответила, что быть нацистом не может, потому что она еврейка – Колмогорцев ответил, что ей надо валить на родину, что она, как еврейка, недостойна жизни в России, и ей лучше сдохнуть. После чего он сказал, чтобы ее тут больше не видели, угрожая физической расправой.
Они дали ей выбраться из фонтана и вслед сказали, что они участники СВО, и им ничего за это не будет.
Угрозы убийством прозвучали и от того, и от другого. Физически более жестоким был Шишигин, словесно более жестоким – Колмогорцев.
Исследование материалов уголовного дела и имеющихся доказательств:
Зачитывание материалов допроса пострадавшей и очной ставки с подсудимыми
Уточняет, была ли в компании подсудимых в тот день женщина, на чьей она была стороне?
Потерпевшая подала гражданский иск о возмещении морального вреда – 100 000 с каждого обвиняемого. Перечислила, что боялась выйти из дома, был тремор, тревожность, проблемы со сном. Также Шимиева упоминала потерю веса. Иск приняли, никто не возразил, только Шишигин задал пострадавшей вопрос «за что 100 000?» и сказал, что она «все равно же ходила на работу».
Свидетельские показания
Показания Ирины Александровны Маркович – мамы пострадавшей
Сообщает, что вечером 1 августа ей написала дочь, что на нее напали мужчины и топили в фонтане. Ирина ей перезвонила – дочь сбивалась и заикалась, не могла собраться, была сильно напугана, плакала. Потерпевшая сообщила, что на нее напали пьяные мужчины, угрожали, говорили, чтобы ее больше никогда там не видели, что она нерусская и «пусть едет на родину». Сказала, что конфликт начался с цвета волос.
Ирину спросили про отношения с дочерью, почему дочь живет отдельно, про национальность и еврейство. Спросили: «Как-то афишировала дочь, что она еврейка?» Свидетельница ответила, что нет, дочь не хвастается, но и не скрывает. Прокурор спросила: «Чем было вызвано, что дочь красилась в такой необычный цвет? Какое-то противопоставление обществу?» Ирина сказала, что дочери просто так нравится.
Ирина подтвердила, что на видео с камер события запечатлены верно. Она предполагает, что на видео запечатлены именно подсудимые. Ирина сказала, что было страшно смотреть, и перечислила происходящее на видео в том же порядке, что и потерпевшая.
Ирина еще раз перечислила и подтвердила угрозы: «Чтобы мы тебя здесь больше не видели, тебе не жить здесь, уезжай на родину, нерусская». Предположила, что под родиной имелся ввиду Израиль. Ирина подтвердила угрозы со стороны обоих нападавших. Также Ирина перечислила последствия нападения – у дочери тряслись руки, она боялась выходить на улицу. Подтвердила наличие у дочери телесных повреждений и синяков, след от удара на лице.
Прокурор очень интересовалась окружением пострадавшей, такое же – имея в виду внешний вид – ли оно.
Адвокат Колмогорцева Файзуллин также задавал подобные вопросы: «Вот расскажите подробнее еще раз про ее окружение».
В целом Файзуллин хоть и был более активным и чаще задавал вопросы, чем адвокат Шишигина, они почти всегда были неуместными или относились к тому, что уже множество раз установили в документах дела. Так, он до перерыва спросил у потерпевшей, является ли она еврейкой, хотя до этого потерпевшая и судья перечислили этот факт раз пять.
Колмогорцев принес извинения маме за содеянное, но не адресовал их потерпевшей.
Показания Надежды Владимировны Волковой – сожительницы Колмогорцева
Не в браке, знакомы четыре месяца. Начали жить вместе за неделю до 1 августа, когда все и случилось. С Шишигиным знакома несколько лет.
Давала очень расплывчатые показания, говорила спутанно и медленно. Она находилась на скамейке, пока Шишигин силой тащил и окунал в фонтан потерпевшую. Подтвердила, что он ее удерживал силой, окунул в фонтан и кидал в нее продукты.
Пыталась успокоить Колмогорцева – якобы его обидело, что потерпевшая назвала его татуировку нацистской. Говорит, он тогда сказал: «Почему я – нацист? Я – патриот». Видела, как Колмогорцев ударил потерпевшую, применение насилия подтвердила. На вопросы о наличии нецензурной брани и оскорблений, угрозу убийством на национальной почве сказала, что не слышала.
На вопрос «предшествовало ли этому распитие алкоголя?» ответила «возможно».
Полтора литра алкоголя обвиняемые выпили на двоих в общественном месте на лавочке у фонтана. Спросили «Было ли наличие алкогольного опьянения?» – «Было, но не были пьяными».
Упомянула, что она была в стрессе от произошедшего и ушла развеяться, потому что бывший ее бил, и происходящее ей это напомнило.
Адвокат Файзуллин резко оборвал ее, когда она неверно поняла его вопрос.
В ходе вопросов судьи установлено, что они пили до лавочек у фонтана еще дома полтора литра и пили после происшествия.
Показания Элуары Юрьевны Шаталовой – свидетельницы защиты
Соседка мамы Колмогорцева с 1998 года, Колмогорцев вырос на ее глазах.
Давала расплывчатую, положительную характеристику Колмогорцева, в основном опираясь на факты из его детства и юности: «Хорошо знал английский, работал в саду с семьей». Описывает его как «джентльмена», «из полноценной нормальной семьи». «Полноценность» и «нормальность» подчеркнула несколько раз. Перечислила разные положительные качества – ничего плохого про него сказать не может.
Прокурор спросила «По своей ли инициативе она решила давать показания» – сказала, что явилась по своей инициативе. При этом до заседания мама Колмогорцева утверждала несколько раз, что «к ней» придет соседка, и подчеркивала этот факт как договоренность.
Свидетельница на вопросы прокурора сказала, что видео выглядит так, что пострадавшая «подбежала, помахала руками, убежала». Утверждает, что оправдано применять насилие к людям, которые словесно провоцируют.
Если бы ее дочь или ее саму так «искупали в фонтане» за словесную провокацию, она сказала бы – «сама виновата». Отрицает угрозу убийством на национальной почве от Колмогорцева.
На вопрос судьи «Почему вы думаете, это дело такое резонансное?» ответила, что «СМИ во всем виноваты, сразу все запостили, а молодежь только и делает, что сидит в интернете».
Вторая свидетельница защиты не явилась в суд, привод результата не дал. Оба адвоката, прокурор и подсудимые выразили мнение и необходимости ее допроса. В связи с этим заседание и допрос подсудимых перенесли.
Фото:
