Заседание 5 декабря началось с задержкой в 50 минут. До начала слушания к Калавурову с адвокатом подошла переводчица, однако неясно, понадобилась ли ее помощь. В ходе заседания она сказала подсудимому лишь пару слов. Состоялись прения сторон.
Прокурор: «Фируз Калавуров обвиняется в совершении двух преступлений: незаконное хранение боеприпасов (ст.222 ч.1 УК) и несообщение о готовящемся теракте (ст. 205.6 УК). Подсудимый отрицает вину несмотря на показания свидетелей и вещественные доказательства. Доступа к квартире Калавурова посторонних лиц нет, однако обвиняемый так и не пояснил, откуда у него дома самодельное взрывное устройство. Вина доказана: допрошены специалисты, принимавшие участие в обыске, свидетели – сотрудники следственно-оперативной группы. Обыск проведен в соответствии с требованиями процессуального закона, присутствовали представители общественности и сам Калавуров. Помимо пакета с взрывным устройством на стуле, в квартире обнаружены книги, тетради, записи на иностранном языке, различные документы подсудимого, в том числе загранпаспорт. Никто из участников обыска не вкладывал посторонние предметы, на подсудимого не оказывалось какое-либо давление.
Согласно показаниям Ефимова, Калавуров знал о готовящемся теракте – у Ефимова нет заинтересованности в оговоре, так как он уже осужден. Обвинение учитывает, что подсудимый ранее не судим, имеет малолетних детей, женат, безработный, не военнообязанный, на учете в наркологическом кабинете не состоит, психологическими расстройствами и слабоумием не страдает и не страдал на момент совершения преступления. Обвинение просит 4 года лишения свободы за хранение взрывчатых веществ и 100 000 рублей за недоносительство».
Адвокат: «Сложно представить, что взрывное устройство можно хранить на самом видном месте и утверждать перед обыском, что запрещенных предметов в доме нет. Жена Калавурова пояснила, что тот в последнее время изменился, стал чаще посещать молельные комнаты, соблюдать посты, стал менее разговорчив, пытался изучать арабский язык. Калавуров не проявлял жестокости и агрессии, не приносил в дом какие-либо запрещенные предметы. 14 декабря она пришла домой, когда сотрудники полиции уже находились в доме. Когда уходила на работу, никаких предметов на стуле не видела. Считает, что взрывное устройство могло появиться непосредственно в этот день. Утверждает, что убирает каждый день и наверняка заметила бы подозрительный предмет, тем более на таком заметном месте. Зная своего мужа, она уверена, что тот не мог принести взрывчатку в дом с маленькой дочерью. Свидетель Зигоров пояснил, что не видел похожих на взрывное устройство предметов в доме Калавурова. Органами предварительного следствия не установлен период хранения взрывчатых веществ в доме подсудимого, следствие высказывает лишь предположение.
Не установлены мотивы совершения преступления – все сводится лишь к формальному изъятию взрывчатых веществ. Ряд экспертиз, проведенных при расследовании дела, не только не подтверждают вину подсудимого, но ставят вопрос о виновности Калавурова. Если указанные предметы принадлежат подсудимому, то он должен был оставить на них хоть какие-то следы. Однако согласно заключению эксперта, совпадение генетического материала, взятого от Калавурова, с находящимся на изъятом пакете, исключено. Был обнаружен волос, не принадлежащий подсудимому, чьи это генетические материалы – неизвестно. Из показаний свидетелей, проживающих по тому же адресу, следует, что данные взрывчатые вещества и устройства могли появиться в квартире в день обыска – не кажется ли странным, что спустя несколько часов они будут обнаружены и изъяты сотрудниками ФСБ? При этом подозрения сразу же пали на Калавурова, а не на жену или соседей по коммунальной квартире. Свидетель Ефимов признавался, что был очень удивлен, когда после задержания узнал, что у Калавурова изъята взрывчатка. Зная его несколько месяцев, он считал, что подсудимый не склонен к насилию. Следствие проведено не в полном объеме – не были допрошены все проживающие в указанной квартире. Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, а все сомнения должны трактоваться в пользу обвиняемого.
Второй состав обвинения строится на показаниях свидетеля Ефимова. У него была задача узнать, как Калавуров относится к «Исламскому государству»: он установил мессенджер Telegram на телефон подсудимого и показывал ему ролики с боевыми действиями. Калавуров смотрел, но не разделял содержащиеся в роликах и комментариях взгляды. Статья 205 УК предполагает наличие прямого умысла, однако Калавуров никогда не принимал активного участия в разговоре. Единственное, что связывало Калавурова и Ефимова — что подсудимый считал Ефимова своим братом по вере. Адвокат просит оправдать подзащитного, учесть, что Калавуров, хоть и работал неофициально, содержал свою семью. В последний месяц до задержания встал на учет в центр занятости».
Судья спросила, понятно ли подсудимому, что говорил адвокат, и пригласила его выступить с последним словом. Переводчик не произнесла ни слова.
– Вы, конечно, простите, – еле слышно говорит подсудимый. – Большие сожаления… Больше не повторится.
Приговор: «Калавуров не признает вину. С Ефимовым знаком на религиозной почве, слышал о его планах, но воспринимал как бахвальство. Подсудимый отговаривал Ефимова от совершения теракта. Жена показала, что Калавуров заботился о семье, но его поведение изменилось на религиозной почве. Во время обыска жены не было дома, к ее показаниям следует отнестись критически. Ефимов категорично заявил, что сообщал Калавурову свои планы, даже проходя мимо Казанского собора, показал рукой Калавурову в его сторону, но планируемой даты теракта не называл. Отсутствие биологических следов Калавурова – не причина сомневаться, что предметы принадлежат Калавурову. Также не имеет принципиального значения, как долго взрывное устройство хранилось в квартире.
Необходимое и достаточное доказательство – осведомленность Калавурова, поскольку он точно знал о намерениях Ефимова. Подсудимый избавился от подаренного ему Ефимовым ножа, то есть осознавал опасность происходящего. Подсудимый пользуется с современными технологиями, что говорит об отсутствии у него наивности. Суд не учитывает показания Омаргаджиева и других, так как они не относятся к делу. Суд считает доказанной вину Калавурова и критически относится к непризнанию им вины, доводы Калавурова несостоятельны. Наказание – лишение свободы сроком 3,5 года в колонии общего режима с зачетом проведенного в СИЗО срока».
