О деле: Викторию Руслановну Петрову обвиняют в дискредитации ВС РФ (ст. 207.3 ч. 2 п. «д» УК РФ), так как она разместила несколько постов во «ВКонтакте», критикующих ВС РФ и её действия на территории Украины.
Дело рассматривает Калининский районный суд Санкт-Петербурга, судья — Геннадий Ювиналиевич Пилехин.
А.В., произошла замена гособвинителя на старшего помощника прокурора Калининского района СПб Новикову. Присутствуют слушатели и представители СМИ в количестве 18 человек, еще около десятка человек осталось в коридоре, т.к. их не допустили под предлогом нехватки сидячих мест.
Пилехин доводит до сведения сторон, что в суд поступило заявление Идрисова с просьбой о разрешении видеозаписи судебного заседания.
Защита не возражает, гособвинитель оставляет на усмотрение суда.
Суд отказывает в ходатайстве, “оставив без изменения” вынесенное ранее аналогичное решение.
Пилипенко заявляет ходатайство об исключении ряда доказательств в связи с их недопустимостью.
Поскольку на прошлом заседании гособвинитель говорила, что закончено исследование доказательств обвинения, а также обещала уточнить предъявленное ее подзащитной обвинение, считает, что уже, наконец, наступила та стадия, когда защита может заявить данное ходатайство.
Во-первых, при производстве предварительного расследования решался вопрос о законности обыска в жилище Петровой 06.05.2022 г. В материалах дела имеется постановление от 20.06.2022, где указано, что в ходе этого обыска у Петровой изъят мобильный телефон с сим-картой, при этом не усмотрено нарушений УПК, в связи с чем суд разрешает получение в ПАО “Вымпел-Коммуникации” информации о соединениях данного мобильного устройства. Также в материалах дела имеется постановление от 30.06.2022, которым разрешено производство обыска в жилище Петровой. Т.е. сначала разрешено получение данных о соединениях абонентского устройства, изъятого при обыске, который на тот момент еще не признан законным, но судьей уже установлено не нарушение при его изъятии требований УПК. Далее, только 30.06.2022 г. судом признается законность обыска. Одна из основных проблем в том, что все постановления вынесены одним и тем же судьей и этот же судья является председательствующим в настоящем процессе. Таким образом, для того чтобы вынести законное и обоснованное решение по настоящему делу, суду придется оценить не только данные процессуальные нарушения и нестыковки, но еще и свои собственные правоприменительные решения.
Кроме того, если обратиться к постановлению суда от 30.06.2022 г., которым разрешено производство обыска, указано, что судом рассмотрено постановление о производстве обыска в жилища Петровой, вынесенное следователем Демидовым. Вместе с тем, как следует из материалов дела, данное постановление выносил следователь Мельников и он же обращался в суд для решения вопроса о законности обыска, а следователь Демидов мало того, что никакие постановления о производстве обыска не выносил, так еще и на тот момент вообще не принимал к своему производству уголовное дело. Следственная группа с участием Демидова была сформирована позже, когда ее подзащитная уже была привлечена в качестве обвиняемой, соответственно, на момент обыска Демидов вообще не имел никакого отношения к делу.
Остается два варианта: либо есть какое-то тайное постановление Демидова, по которому тоже произведен обыск в жилище Петровой, либо суд рассматривал не те документы, которые в итоге оказались в материалах дела.
Второе: защита уже не раз говорила об экспертизе, “мы в позапрошлый раз прервались посередине допроса экспертов, успели допросить только руководителя экспертного центра”. Допрос экспертов был прерван для того, чтобы рассмотреть вопрос о назначении новой экспертизы. В следующем заседании данный вопрос не то, что не был решен, не был никак даже поднят никем из участников процесса. Исходя из того, что сторона обвинения не отказывается от данной экспертизы, судом не поставлен вопрос о назначении новой, видимо, обвинение считает ее доказательством вины Петровой.
Отмечает, что бывший руководитель экспертного центра Попов, во-первых, неоднократно высказывался в выражениях, позволяющих предположить, что он участвовал в производстве экспертизы (“мы рассматривали эти материалы”, “мы эти материалы не рассматривали”), при этом, не предупреждался об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Далее, Попов не смог до конца определить, в каком порядке проводилась экспертиза: комиссионном или комплексном, потому что упирал на комиссионный характер и ссылался на наличие у эксперта Сафоновой соответствующего филологического образования, вместе с тем подтверждающие документы суду представлены не были. При этом, Сафонова в ходе допроса показала, что опиралась в основном на свои политологические знания при производстве экспертизы. Т.е. экспертиза фактически все равно является комплексной, следовательно, у каждого эксперта должна быть своя исследовательская часть, свой исследовательский вопрос и свои выводы, тогда как представленная экспертиза выглядит совершенно иначе: общая исследовательская часть и общие выводы, из которых даже невозможно вычленить, кто из экспертов сделал какие из них и какое провел исследование.
Неоднократно указывалось на то, что нельзя было проводить экспертизу в СПбГУ, потому что ее подзащитная высказывалась в своих записях в адрес “поддержавших [военные действия]” профессоров и преподавателей СПбГУ, а бывший руководитель экспертного центра Попов признал, что подписывал письмо профессорско-преподавательского состава СПбГУ в поддержку Путина и СВО. “И это, по его мнению, никак не повлияло на производство экспертизы, но мы понимаем, что это было, во-первых, основанием для отвода всех экспертов данного экспертного учреждения, во-вторых, сторона защиты об этом заявляла, просила назначить экспертизу в другое экспертное учреждение”, однако следователь сделал вид, что такого ходатайства вообще не поступало, никак его не рассмотрел, за что на одном из предварительных слушателей получил в свой адрес частное постановление
При таких обстоятельствах полагает, что заключение эксперта также необходимо исключить из числа доказательств по настоящему делу.
“Ну и последнее, о чем я раньше не говорила, но, наверное, пора”. Изначальное уголовное дело было возбуждено 01.04.2022 г., а 19.07.2022 г., уже в процессе производства по этому уголовному делу в отношении Петровой было возбуждено новое уголовное дело по факту публикаций от 2, 18 марта и 3 апреля 2022 г. Данные уголовные дела были соединены, есть соответствующее постановление, но после соединения следователь должен был принять к своему производству соединенное дело. Вместе с тем, т.к. последнее дело возбуждено 19.07.2022 г., а постановления о принятии дел к своему производству имеются только от 30 мая и 14 июля 2022 г., защита полагает, что следователь Демидов соединенное дело к своему производству не принимал, поэтому все доказательства, собранные после 19.07.2022 г. по соединенному уголовному делу, так же являются недопустимыми, как и незаконными являются все предпринятые после этой даты процессуальные действия.
На основании изложенного и “надеясь, что, наконец, сторона защиты с этим ходатайством выступает в правильной стадии”, просит исключить из материалов дела протокол обыска от 06.05.2022 г., производные от него протоколы осмотра изъятых предметов от 5 и 23 июня 2022 г., производные осмотренные вещдоки, экспертное заключение от 28.06.2022 г., а также все доказательства, собранные после соединения уголовных дел в отношении Петровой.
Петрова согласна с ходатайством.
Гособвинитель возражает, обращая внимание, что ранее защитой заявлялось аналогичное ходатайство по исключению из числа доказательств ряда процессуальных документов, в настоящее ходатайство добавлено требование об исключении экспертизы. Что касается протоколов обыска и осмотра предметов, то данные доводы уже рассматривались Калининским районным судом СПб в постановлении от 20.10.2022 г., вынесено мотивированное решение об отказе в удовлетворении ходатайства об исключении данных доказательств. Что касается экспертного заключения, то эксперты допрашивались в судебном заседании, все интересующие вопросы сторонами были заданы и обвинение по результатам этого допроса не находит каких-либо оснований для ее исключения либо назначения дополнительной или повторной экспертизы. Довод о предвзятом отношении экспертной комиссии полагает надуманным и несоответствующим уголовно-процессуальному законодательству, также не являющимся основанием для признания недопустимым доказательством.
Пилипенко заявляет, что гособвинитель проигнорировала часть доводов защиты. Во-первых, никак не высказалась о том, что в постановлении суда указано “о признании законным” обыска по постановлению следователя Демидова, тогда как в материалах дела имеется лишь постановление Мельникова, “вот об этом мы ничего не услышали сейчас”. Также гособвинитель не высказалась по доводам относительно соединения уголовных дел, и не привела свою позицию касаемо того, что после 19.07.2022 г. дело не принималось к производству ни следователем Демидовым, ни кем-либо еще, следовательно, собранные после этого доказательства являются недопустимыми. “Хотелось бы эту позицию, может быть, как-то услышать”.
Гособвинитель заявляет, что считает целесообразным высказаться по этим доводам после допроса следователя Демидова для выяснения указанных обстоятельств.
Суд постановляет приобщить ходатайство к материалам дела, однако оставляет его без рассмотрения. В настоящее время в соответствии с гл. 37 УПК РФ проводится судебное следствие, в ходе которого стороны представляют доказательства. На данной стадии заседания, регламентированного указанной главой, решение вопроса об исключении тех или иных доказательств не предусмотрено действующим законодательством. Защита имеет право высказаться о допустимости и относимости доказательств на соответствующей стадии судебного заседания, а именно при выполнении требований, указанных в гл. 38 УПК РФ.
Гособвинитель сообщает что сторона обвинения “получила некоторые сведения медицинского характера в отношении Петровой”, передавая копии данного документа на обозрение суду и защитнику. Пилипенко изучает его содержание, затем отходит посовещаться и продемонстрировать его подзащитной, после чего возвращается на свое место спустя пару минут.
“В связи с тем, что содержание данного документа сторона обвинения не может в открытом судебном заседании огласить в связи с тем, что содержит данный документ охраняемую законом тайну” гособвинитель просит о закрытии разбирательства.
Пилипенко считает странным обсуждать в судебном заседании его закрытие на основании документа, который не имеет никаких исходящих, никак входящих реквизитов, непонятно, по чьему запросу он получен, “тут, даже я не знаю, может быть, у суда какая-то более приятная копия, чем у меня, но здесь нет ни живых подписей, ни живых печатей”.
Гособвинитель поясняет, что действительно это фотокопия, оригинал находится не в распоряжении прокуратуры, однако может быть доставлен позднее. Тем не менее по содержанию фотокопии понятно, о чем идет речь, и сторона обвинения так или иначе ходатайствует о ее приобщении и разрешении ходатайства о закрытии судебного заседания.
Пилипенко возражает против приобщения до тех пор, пока документ не будет представлен в надлежащем виде, поскольку перед приобщением его нужно сначала оценить, что в настоящее время невозможно, т.к. это не оригинал и даже не заверенная копия. Мнение Петровой аналогично.
Судья выясняет у защиты, сколько им потребуется времени на согласование позиции перед возможным будущим ходатайством обвинения на основании данного документа. “Мы можем предположить с вами, видя перед глазами лист бумаги формата А4, содержащий определенные сведения, о чем будет речь в судебном заседании. В связи с этим вопрос: в целях соблюдения права Петровой, в том числе на доступ к правосудию в разумные сроки, у меня вопрос: какое количество времени защите будет нужно для того, чтобы подготовиться к обсуждению возможного заявленного гособвинением ходатайства?».
Пилипенко отвечает, что к началу апреля согласуют позицию по данным документам, что возможно сделать только в условиях конфиденциальности общения – на свидании в СИЗО и просит отложить заседание.
Судья постановляет: считать доведенными до защиты сведения, указанные в «этом листе формата А4», вместе с тем отказать в ходатайстве обвинения о его приобщении в связи с оформлением недолжным образом: отсутствует запрос, “можно сказать, что некоторые печати нечитаемые”.
Гособвинитель заверяет, что будет готова представить оригинал и иные документы к следующему заседанию.
Судья интересуется у гособвинителя, готова ли она предоставить уточнение обвинения, о подготовке которого было заявлено в предыдущем заседании.
Гособвинитель отвечает, что уточнение обвинения находится в работе и будет представлено к следующему заседанию.
Суд отмечает, что для этого уже было предоставлено достаточное количество времени и обвинение должно быть точно готово к следующему заседанию, “потому что если бы не сегодняшние обстоятельства, связанные с некоторыми сведениями, которые мы все видели, у нас не было бы оснований для дальнейшего отложения для подготовки неизвестно чего”.
Суд завершает заседание.
