О деле: Александру Юрьевну Скочиленко обвиняют в «дискредитации ВС РФ» в соответствии с п. «д», ч. 2 ст. 207.3 УК РФ. Скочиленко грозит до 10 лет лишения свободы за то, что 31 марта она заменила ценники в магазине “Перекресток” на листовки с информацией из новостных лент о действиях российских военных в Мариуполе.
Дело рассматривает Василеостровский районный суд Санкт-Петербурга, судья — Оксана Васильевна Демяшева.
В этот раз задержка заседания составила всего полчаса, и в зал пустили больше людей, чем обычно, хотя некоторым пришлось стоять.
Ходатайство о видео- и фотосъемке отклонили. Удивило, что сотрудница прокуратуры использовала слово “адвокатка” по отношению к Неповинновой.
Защита заявляет возражения на действия председательствующей 15 и 17 февраля. Жалоба касается ч. 1 ст. 243 УПК РФ, которая обязывает принимать меры по обеспечению состязательности суда и равноправию сторон.
Новолодский медленно читает эту статью полностью.
Он отмечает, что у судьи нет права делать предупреждение ни защите, ни обвинению. Судья злоупотребила своей властью, когда вынесла более 10 предупреждений адвокатам. В пример приводит, как сотрудница прокуратуры сказала судье “замечание Новолодскому за клоунское поведение”.
Никандрова ухмыляется.
Новолодский говорит, что “это она зря”, он собирается добиваться рассмотрения на комиссии ее поведения.
Адвокат приводит примеры “ненадлежащего поведения” сотрудницы прокуратуры с прошлых заседаний.
Пока Новолодский вспоминает, что было в прошлых заседаниях, Демяшева просит пристава проверить что делает, сидя на полу, художница. Она рисовала. После того, как пристав передал информацию судье, на ее лице отразились такие эмоции, которые сложно описать вербальными средствами.
Никто не возражает о приобщении возражений, даже Никандрова.
Сотрудница прокуратуры начинает читать психолого-психиатрическую экспертизу, но понять что-то невозможно из-за уровня громкости.
Неповиннова просит, чтобы гособвинительница громче читала… Но она все так же тиха. Настолько, что ее разве что слышит художница, которая сидит “под ее столом”.
Новолодский говорит:
– Мы в следующий раз принесем аппаратуру для определения громкости ее голоса и будем требовать замены на кого-то с более зычным голосом.
Сотрудница прокуратуры хочет прочитать только выводы психологической экспертизы. Новолодский возражает и просит читать полностью, адвоката снова не устраивает, с какого момента она начала, и он просит читать вообще полностью. Судья просит:
– Обвинитель, еще раз…
Никандрова продолжает читать очень тихо.
Подсудимая с подачи адвоката встает и пытается показать судье, что она не слышит. Та говорит:
– Громкоговорителя у нас нет.
Сотрудница прокуратуры не перестает читать.
Новолодский попросил передать Александре текст (какой – неизвестно).
Частично можно услышать что-то про отца подсудимой, сестру, со скольки лет она ведет половую жизнь.
Новолодский просит использовать заключение, когда доказательства будет предъявлять сторона защиты.
Когда чтение экспертизы окончено, объявили, что свидетель Баранова не пришла из-за возраста.
Сотрудница прокуратуры ходатайствует об оглашении показаний свидетельницы Барановой в ее отсутствие. Ходатайство удовлетворено.
Показания заключаются в том, что женщина зашла сначала за хлебом, потом за овощами, потом за мясом. Потом прочитала про художественную школу в Мариуполе. Внук этой женщины ходил в художественную школу, и она “точно знала, что в художественной школе не поместилось бы 100 человек”.
На ее заявление сотрудники магазина отреагировали не сразу, и ей пришлось дойти до директора магазина, а когда и от него понимания она не нашла – пошла в полицию.
Новолодский спрашивает Александру, согласна ли она с фактами.
Скочиленко согласна со всем, кроме оценки информации как “ложной”, т. к. это мнение свидетельницы. А для неё это не было ложным.
Неповиннова отмечает, что охранник, кассир и администрация магазина отреагировали не бурно и можно сказать, что общественной опасности нет.
Никандрова говорит, что больше свидетелей нет, и просит отложить.
Новолодский просит сделать заявление. Судья спрашивает, есть ли у него ходатайство. Новолодский просит различать заявление и ходатайство. Заявляет, что это происходит потому, что все ждут решений по другим аналогичным делам. А “аналогии тут не могут быть”.
Указывает, что всегда заседания начинают с опозданием, и сотрудница прокуратуры не соизволила вызвать больше свидетелей. Просит дать указание гособвинительнице.
Судья прерывает его словами, что ходатайство ещё не заявлено до конца.
Никандрова встает и говорит, передразнивая Новолодского:
– Раз прокурор не соизволил вызвать свидетелей и просит в следующий раз…
Дослушать фразу я не успеваю, потому что она резко подходит к судье и просит удалить “ту, что в розовой кофте”, а “той, в розовой кофте” являлась я. Меня просят удалить, записать в “списки” и посмотреть галерею моего телефона, а когда я не соглашаюсь – начинают угрожать применением силы.
Новолодский говорит, что у судьи есть право меня удалить, не упоминая про два предупреждения, я подчиняюсь и выхожу. На выходе из зала меня окружают несколько приставов и убеждают пойти с ними для составления протокола. Я отказываюсь – мне угрожают силой, я не соглашаюсь все равно и они уходят со словами, что составят протокол без меня.
