О деле: Александру Юрьевну Скочиленко обвиняют в «дискредитации ВС РФ» в соответствии с п. «д», ч. 2 ст. 207.3 УК РФ. Скочиленко грозит до 10 лет лишения свободы за то, что 31 марта она заменила ценники в магазине “Перекресток” на листовки с информацией из новостных лент о действиях российских военных в Мариуполе.
Дело рассматривает Василеостровский районный суд Санкт-Петербурга, судья — Оксана Васильевна Демяшева.
В 16.56, с задержкой более, чем на 2 часа, начинают заседание. По традиции, начинают с ходатайства о фото- и видеосъемке. По традиции, ходатайство судья отклоняет без внятного объяснения причин после слов сотрудницы прокуратуры Никандровой, что её права нарушаются, а “псевдо-СМИ” искажают информацию в telegram-каналах.
Комментируя ходатайство, адвокат Новолодский произносит: “моя позиция не может отличаться от конституции”. Затем он просит протокольную съемку, о которой просит и сама Скочиленко, предложив ее устроить в момент, когда сотрудница прокуратуры выйдет в очередной раз поговорить по телефону.
Новолодский хочет заявить возражение на действия судьи, но та начинает перечисления ФИО присутствующих.
В возражении защита говорит о “великодушии” гособвинительницы, которая разрешила СМИ вести аудиозапись, хотя это право есть у любого гражданина в суде. Упоминает задержку и плохую организацию.
Вспоминает прошлое заседание и 7 предупреждений в сторону защиты при нуле обоснований, хотя предупреждение адвокату можно делать в двух случаях: при нарушении порядка и неподчинении судье.
Пеняет суду за выполнение несвойственной, полицейской, функции суда – оглашать фамилии всех присутствующих.
Просит учитывать это, когда сама судья или обвинение захотят сделать предупреждение.
Когда Новолодский начинает новое предложение, судья его прерывает и предупреждает о невыполнении распоряжений суда.
Новолодский удивляется и просит сформулировать распоряжение.
В этот момент гособвинительница шепчет, что это еще одно предупреждение, и судья его делает.
Остальные защитники также высказываются по поводу возражения.
Адвокатка Неповиннова делает заявление, в котором просит Никандрову пояснить, что именно ее доказательства доказывают.
Судья предлагает обсудить ходатайство Неповинновой, но та заявляет, что это было не ходатайство, и она ничего не просила.
Председательствующая Демяшева снова повторяет, что сейчас стадия ходатайств, и защита снова повторяет о существовании заявлений.
Председательствующая уточняет – есть ли возражения против продолжения заседания.
Сотрудница прокуратуры сообщает, что у нее закончился рабочий день из-за того, что защита потратила время на свои речи. Это вызывает возмущение защиты, которая, ссылаясь на время работы диктофона, заявляет, что заседание длится 25 минут, из которых 10 потратили на сбор паспортов и оглашение их данных и 10 минут потратила защита.
Скочиленко тоже хочет продолжать.
В ходатайстве обвинения отказано.
Новолодский возвращается к своему заявлению:
– Оглашение инструкций пекаря – не соответствует следственному процессу.
Далее он сообщает о “процессуальной профанации” и просит суд не дать позволить “профанировать смыслы уголовного процесса”.
Далее идет оглашение номеров томов, которые обвинительница будет читать, возражение Новолодского об оглашении того, что доказательством не является в силу закона.
Называет фототаблицу, протокол выемки, протокол осмотра места преступления – “информационной белибердой”, не доказывающей субъективной стороны преступления. Судья его прерывает и говорит, что нельзя возражать по каждому документу, которые не исследовали, и делает предупреждение за недостойное, недопустимое поведение. Добавляет, что адвокат может быть удален за ещё одно предупреждение, в ответ Новолодский предлагает судье заглянуть в закон и увидеть, что удален он быть не может.
– Чем смешнее, – говорит Новолодский, – тем лучше.
Зачитывают протокол выемки.
Адвокат спрашивает Скочиленко , отрицает ли она то, что в нем записано.
Скочиленко не отрицает.
По словам адвоката, сотрудница прокуратуры потратила время на то, что не доказывает субъективную сторону обвинения, т. е. заведомость (т. к. объективную подсудимая не отрицает).
Далее все идет примерно по такому же сценарию: Никандрова зачитывает доказательство – Скочиленко не отрицает – Новолодский комментирует.
Новолодский уверен, что сотрудница прокуратуры может быть огорчена тем, что если она не сможет доказать заведомость, то будет вынесен оправдательный приговор. Если не в этом суде, то в вышестоящем.
После рапорта, в котором говорится, как выглядело здание, где находится «Перекресток», Новолодский обращается к суду.
Судья возмущается, что он делает это сидя и грозно говорит, что к суду обращаются стоя. Надо отметить, что Новолодский хромает на одну ногу и всегда использует трость.
Он встает и просит разрешения задавать вопросы сидя и, не получив разрешения, садится со словами “ну, теперь я сажусь”.
Госбвинительницу это развеселило, и она засмеялась.
Новолодский уточняет у судьи – вынесут ли прокурорке Никандровой предупреждение.
Демяшева строго отвечает, что “суду вопросы не задают!”
Неповиннова отмечает, что Никандровой, в отличие от остальных, можно смеяться. За это ей выносят предупреждение за неподобающее поведение.
После зачитанного рапорта задержания Новолодский обращает внимание, что на нем нет ни даты, ни времени задержания, что является распространенной практикой в политических делха, еще со времен бытности КГБ.
Новолодский, спросив подсудимую, когда ее задержали, говорит суду:
– Вот видите, помогаем судебной власти.
Несколько раз в течение заседания Новолодский и судья спорят, можно ли обращаться к суду сидя. Сотрудница прокуратуры во время чтения протокола досмотра компьютера говорит:
– О, защита, сейчас будет ваше любимое.
Адвокат Герасимов говорит, что в протоколе не указано, что пароли от компьютера и телефона подсудимая сказала добровольно и уточняет это у Скочиленко. Она подтверждает, что добровольно называла пароли.
После этого Никандрова подходит к судье, шепчет ей, что на сегодня у неё всё и еще что-то неразборчиво.
Новолодский возмущается, что ничего не слышно, как и одна из слушательниц, которую удаляют из зала.
Новолодский начинает что-то говорить, но судья его прерывает фразой “обсуждается ходатайство”. Все возражают и хотят продолжить, но ходатайство [об отложении заседания] удовлетворено.
