О деле: Дарью Трепову обвиняют в убийстве Владлена Татарского (Максима Юрьевича Фомина) по статьям о теракте, незаконном обороте взрывчатки и подделке документов. Вместе с Треповой судят ее знакомого Дмитрия Касинцева. По версии следствия, Дмитрий Касинцев, зная о причастности Треповой к смерти Владлена Татарского, разрешил ей спрятаться у себя в квартире.
Дело рассматривает 2-й Западный окружной военный суд в выездном заседании в 1-ом Западном окружном военном суде. Судебная коллегия в составе Тимура Георгиевича Жидкова, Романа Викторовича Владимирова, Олега Александровича Шишова.
Участвуют Трепова, Касинцев, защитники (адвокаты) Берман, Конева, потерпевшие Любина и Сапьян, гособвинитель — старший прокурор отдела управления Генпрокуратуры РФ Тихонова Н.В.
Продолжается допрос Треповой, гособвинителем по ранее удовлетворенному ходатайству на протяжении полутора часов зачитываются показания (5 протоколов допросов) подсудимой на стадии предварительного следствия в связи с противоречиями, затем задается ряд вопросов по оглашенным документам. На деле явных противоречий между показаниями не имеется, тем более, что в ходатайстве прокурора в качестве такового была названа только меньшая детальность относительно нескольких обстоятельств дела, не влияющая на смысл изложенных сведений.
В ходе допроса гособвинитель периодически спорила с показаниями Треповой и навязывала нужный ей ответ, что в большинстве случаев пресекалось судьей Жидковым с указанием на то, что оценка проводится в прениях, при этом сам судья без явной необходимости повышал голос на адвоката Бермана за то, что один раз не встал при обращении к суду и задавал вопросы о якобы уже известных обстоятельствах дела, а также отказал защитнику в предоставлении перерыва для оказания консультации Треповой. Также судом оказывалось давление на Касинцева, что выразилось в четырехкратном повторении одного и того же вопроса насчет причин несообщения сотрудникам о нахождении Треповой в его квартире, на который подсудимым ранее уже был дан ответ прокурору, и направляющем переспрашивании позиции относительно того, что в исследованных протоколах его допросов возможны мелкие неточности, в сторону более односложного ответа о полном согласии или несогласии с содержанием оглашенных документов.
Прокурор: Трепова, скажите, пожалуйста, вот вы когда давали показания, что «Гештальт» вам сказал, что он хочет Фомина «слить», и вы тут прокомментировали, что имелось в виду его дискредитировать? Это вы так интерпретировали или он сам разъяснил вам, что значит «слить»?
Трепова: он просто показывал вот этот канал, про который я говорила, «Ты удивишься, но это ДНР», и использовал одно устойчивое выражение нецензурное, которое означает, что Фомин найдет там неприятную информацию о себе.
Прокурор: но «слить», он вам не говорил, что это? Дискредитировать или убить?
Трепова: да, в значении «дискредитировать», ну это было понятно из контекста, там просто другого варианта не могло быть.
Прокурор: это вы так интерпретировали с учетом того, что какой-то канал посмотрели?
Трепова: ну он использовал выражение, которое значит буквально, что он найдет там неприятную информацию о себе. Я просто не могу процитировать, потому что оно нецензурное.
Прокурор: нет, «слить» он сказал, а дальше что он сказал?
Трепова: он даже слово «слить» не говорил, он имел в виду: найдет неприятную информацию о себе в телеграм-канале, а я уже могла потом, когда рассказывала Хавановой, употреблять в отношении дискредитации слово «слив».
Прокурор: Хавановой вы сказали «убрать».
Трепова: ну, я точно не помню, как это происходило, я помню, что «Гештальт» говорил о том, что, как бы, будет…
Прокурор; т.е. слова «слить» и «убрать» — это вы сами интерпретировали или так он сказал?
Трепова: я уже не помню за давностью событий, простите. Слово «убрать» он точно не говорил, про сливы мы это, ну, периодически обсуждали.
***
Прокурор: а вот в последних своих показаниях вы сказали, что «я так странно себя вела после совершения взрыва, потому что я была в шоке», а вот согласно исследованных материалов дела: видеозаписи, скриншотов и показаний свидетелей вы не выглядели как человек, который был в шоке. Все говорили, что вы были совершенно спокойной, улыбались даже, смеялись.
Трепова: ну вот я сейчас… мне очень страшно и мне очень тяжело тоже здесь присутствовать, но я все равно остаюсь спокойной и улыбаюсь. Мне кажется, что есть объективные данные, которые свидетельствуют о том, что я неадекватно себя вела, я телефон выкинула в мусорку под раковиной, я не знаю, чемодан как-то затащила на второй этаж. Ну т.е. зачем это было все делать? Непонятно. Я просто не отдавала отчет своим действиям.
Прокурор: а эксперт говорит, отдавали. Ладно, пока нет вопросов.
Трепова: прошу прощения, государственный обвинитель, какой эксперт говорит, что я отдавала?
Прокурор: экспертиза проведена была комплексная амбулаторная. Там написано, что вы отдавали себе отчет, никаких заблуждений относительно своих действий не испытывали.
Суд: вопросы в связи с оглашенными…
Прокурор: все, нет вопросов.
Адвокат Берман обращает внимание, что прокурор оставила без оглашения протокол допроса Треповой от 23.08.2023 г., та отвечает, что не заявляла его в ходатайстве, Берман просит исследовать, возражений нет, ходатайство удовлетворяют, защитник оглашает указанные показания:
Протокол допроса Треповой в качестве обвиняемой от 23.08.2023 г.
Направила в адрес следствия ходатайство о допросе об обстоятельствах беседы со специалистом Заковряшиной, в настоящее время хочет пояснить следующее: в начале мая 2023 г. обратилась к администрации СИЗО-2 с заявлением о предоставлении консультации с психологом, поскольку до задержания регулярно обращалась за психологической помощью. В конце мая или начале июня 2023 г. ее вывели в следственный кабинет СИЗО, где она встретилась с женщиной, представившейся психологом Заковряшиной Светланой Евгеньевной. О том, что действует по поручению следователя, Заковряшина не сообщила. Также Заковряшина сказала, что не планируется ведение аудио- и видеозаписи беседы, помечала что-то в своих бумагах, сказав, что не записывает сообщаемое Треповой, а лишь делает пометки для себя. В ходе беседы Заковряшина оказывала на нее давление, выражающееся в настойчивых требованиях рассказать даже о тех обстоятельствах, которые не относятся к уголовному делу, также повышала голос, когда она не желала отвечать на некоторые вопросы. В результате возникшего между ними недопонимания Заковряшина неверно интерпретировала некоторые ее ответы, о чем ей стало известно после ознакомления с допросом Заковряшиной в качестве специалиста. Так, Заковряшина указывает на ее стремление добиться известности любой ценой, что не соответствует действительности, поскольку она говорила, что воспринимает все случившееся как позор. Далее указала об ее отказе обсуждать день взрыва, что также не соответствует действительности, поскольку она лишь сказала, что ей тяжело об этом говорить, на что Заковряшина ответила: «Проехали». Кроме того, Заковряшина указывает, что она писала своему супругу, называя «днем пиротехники» день планируемой передачи статуэтку Фомину, что также не соответствует действительности, слова «день, когда была пиротехника» возникли при разговоре с Заковряшиной, поскольку для Треповой тяжело называть 02.04.2023 г. днем взрыва. Не исключает, что в переписке с Рыловым упоминала «день Х», подразумевая важный для нее день, после которого сможет покинуть Россию. Заковряшина не разъяснила ей ее права, в том числе отказаться отвечать на вопросы, пользоваться помощью адвоката и т.д. Заковряшина фактически переврала и недостоверно отразила ее ответы в изготовленной справке. Ходатайствует перед следствием об изъятии аудиозаписи, осуществлявшейся в следственном кабинете СИЗО в день беседы с Заковряшиной, просит приобщить ее к материалам дела.
Вопрос следователя: почему об оказании на вас давления со стороны Заковряшиной вы решили сообщить только после ознакомления с ее допросом?
Ответ: я не знала, что разговариваю с психологом, который действует по поручению Следственного комитета РФ, а была убеждена, что Заковряшина обычный психолог, оказывающий мне психологическую помощь. Отдельно хочу отметить, что претензии заключаются не в том, что она оказывала на меня давление, а в том, что недостоверно отобразила мои слова в своей справке. Претензии о том, что меня посещал психолог и оказывал на меня давления, я сообщала устно руководителю следственной группы.
Трепова подтверждает оглашенные показания, за исключением «нескольких нюансов» в первом допросе, когда отвечала на вопрос следователя о том, почему продолжала выполнять задания «Гештальта» и Попкова, сказала тогда про финансовую зависимость, а на последующих допросах о своей заинтересованности по причине предполагаемого участия в журналистском расследования. Дело в том, что сначала у нее были собственные финансовые средства, все было хорошо, выполняла эти задания, просто потому что хотела помочь Роману, вопрос финансирования стал актуален только с конца марта.
Берман: вы признали себя виновной по ч. 4 cт. 327 УК РФ, вы не могли бы уточнить, вы все-таки признаёте свою вину полностью или частично по данной статье? Т.е. что имеется в виду под этим признанием?
Трепова: я признаю вину в том, что на мое имя были изготовлены фальшивые документы и предполагалось, что я буду их использовать для сокрытия преступления в смысле вручения прослушки Владлену Татарскому.
***
Прокурор: в этой справке Заковряшиной, кроме фразы «день пиротехники», вы что-то еще оспариваете?
Трепова: вообще на самом деле почти всё. Я ей подробно рассказывала о том, что, по моему мнению, находилось в статуэтке, про микрофон, я даже показывала, где…
Прокурор: и по вашему мнению, она должна была это записать?
Суд (раздраженно): дайте ответить.
Прокурор: я поняла уже ответ.
Суд: ну другие есть участники, которые тоже должны понять содержание показаний.
Трепова: на допросе она говорила, что я не сообщала о том, что в статуэтке находится микрофон, я ей об этом сообщала абсолютно точно.
Прокурор: вы почему со справкой не согласны, потому что вы считаете, что она должна была это записать в справку, ваши показания?
Берман: ваша честь, прошу перерыв объявить на…
Суд: нет.
Трепова: в справке почти все мои ответы были интерпретированы неверно.
Прокурор: ну это она интерпретировала как специалист, то, что вы не согласны с выводами, я поняла. Вы почему не согласны: потому что она не записала то, что вы говорили?
Трепова: она неверно интерпретировала то, что я говорила, не ознакомила меня с ответами, и эту неверную интерпретацию я вижу в справке.
Прокурор: ну эта формулировка не входит в противоречие, я не про день пиротехники, а про другие формулировки, которые сделал специалист, она не входит в противоречие с экспертизой психолого-психиатрической, которая вам проведена…
Суд: гособвинитель, вопросы. Оценка доказательств, что с чем не входит в противоречие, дается на иной стадии судебного разбирательства.
Прокурор: с выводами комплексной психолого-психиатрической экспертизы вы согласны?
Трепова: нет, не согласна.
Прокурор: тоже не согласны. Нет вопросов.
Суд завершает продолжительный допрос Треповой, большей частью проведенный еще в предыдущем заседании и занявший в общей сложности около 6 с половиной часов.
Берман заявляет ходатайство об исследовании изъятого у свидетеля Чеканова флэш-накопителя с видеозаписями камер видеонаблюдения, «там находятся видеозаписи всего, что там происходило, включая видеозаписи корреспондентов на месте происшествия».
Суд: они осматривались в ходе следствия? Исследовался протокол осмотра?
Берман: он, естественно, исследовался, но дело в том, что исследовать можно по-разному, мне кажется, что это крайне важно…
Суд: подождите, давайте без «кажется». В протоколе осмотра содержится неверная информация?
Берман: я этого не могу знать.
Суд: а кто это может знать? Вот вы заявляете ходатайство, основанное на предположениях.
Берман: я вполне допускаю, что могут содержаться неточности в протоколе осмотра.
Суд: вы с ним знакомились, когда выполняли требования статьи 217-ой?
Берман: нет.
Суд: почему?
Берман: на тот момент не посчитали нужным это сделать, считали, что лучше это сделать в ходе судебного следствия.
Суд: интересный у вас подход к исполнению обязанностей по защите.
Трепова поддерживает, Касинцев с защитником, а также потерпевшие оставляют на усмотрение суда, гособвинитель заявляет, что протокол осмотра был исследован в полном объеме, но в целом не возражает против дополнительного исследования в части, на которую адвокат хочет обратить внимание, если есть какие-то принципиальные вещи.
Суд определяет ходатайство удовлетворить, предоставить защитнику возможность осмотреть вещественное доказательство. «С этой целью в перерыв вам секретарем будет предоставлено это доказательство — вы укажете, какие временные промежутки имеют значения для уголовного дела, которые необходимо осмотреть».
Допрашивается Касинцев.
02.04.2023 г. большую часть дня провел дома, около 6-7 вечера пошел на улицу прогуляться, в ходе чего на его телефон в мессенджере «Телеграм» поступил звонок от старого одногруппника Рылова, который в беседе попросил предоставить на несколько часов приют его жене — Треповой. Причин не пояснял, Касинцев тоже не спрашивал, поскольку знал его довольно давно, подозрений и предосудительных мыслей не возникло. В ходе прогулки через какое-то время ему также поступило сообщение с неизвестного ранее аккаунта, который принадлежал Треповой, написавшей, что она политическая активистка и ей нужно убежище. Отреагировал, насколько помнит, словом «ух», поскольку даже подробно не вслушивался, т.к. Рылов ни о чем подобном не говорил, ему это показалось скорее бахвальством и эпатажностью, никакого значения этому не придал. Вернулся домой, около 11 вечера на пороге его квартиры появилась девушка (Трепова). Предложил ей чай, пригласил на кухню, далее фактически все время она сидела там в телефоне, сам в это время прошел в комнату и занимался там своими делами. Так прошло несколько часов, в ходе которых они иногда общались на какие-то отвлеченные темы, подозрительного поведения за ней не заметил, внешне вела себя спокойно. Ранее, около 17:30 прочитал новость о теракте в СПб, но про возможную причастность Треповой там сказано не было. Далее, около 3 ночи, ему поступил звонок от друга и бывшего одногруппника Баранова, который также был знаком с Рыловым и прислал ряд сообщений с новостями, где неким образом упоминалась Трепова, после чего предложил созвониться в «Дискорде». Созвонились одновременно с ним, его девушкой и еще одним общим другом, обсуждали новости, касающиеся того, что в центре города произошел взрыв, к которому имеет какое-то отношение Трепова. Были в совершеннейшем шоке, поскольку там также упоминалось имя Рылова. Информация была не очень ясной и последовательной, каких-то четких выводов сделать не могли. Насколько помнит, там даже были какие-то фотографии, не являющиеся фотографиями ни Рылова, ни Треповой. После звонка обратился к лежавшей на матрасе Треповой с вопросом, что все это значит. Ответила, что невиновна, ее подставили, около года назад познакомилась с неким журналистом по имени Роман, подружились, сблизились на журналистской почве, в какой-то момент он попросил ее выполнить просьбу: принести статуэтку на мероприятие. Подробности, детали и предысторию не сообщала. После того, как сделала это, произошел взрыв. «Я от всех этих новостей, слабо сказать, что я был в шоке, это вообще настолько было несусветно, это настолько какая-то была информация, выводящая из себя. У меня буквально просто земля ушла из под ног, я не мог поверить до конца в реальность происходящего. В голове вообще никак не складывалось, как человек, которого я так давно знал, Дмитрий Рылов, мог обращаться ко мне с подобной просьбой». Вообще не знал, что и думать, когда он просит о подобном при таких условиях, «такого рода обстоятельства вообще не укладывались в моей картине мира, что все это значит». Был очень сильно напуган, находился в состоянии шока, стресса, паники. Не знал, что делать в этой ситуации, поскольку после всего происходящего вообще не знал, кому и чему верить. В течение последующих часов задавал какие-то отдельные вопросы Треповой, но не погружался в детали, боясь узнать что-то, из-за чего может пострадать он и его семья. Был очень сильный страх, что она и Рылов какие-то совершенные преступники и причастны непонятно к чему. «Все это событие такого масштаба, намного больше моей жизни, и если я хоть каким-то словом, хоть еще чем-то сделаю что-то против, то я могу пострадать, моя семья может пострадать, мои близкие могут пострадать». Также было очень страшно, что Рылов довольно близко его знал, в том числе адрес жительства, родителей и близких, вкупе с чем это все воспринималось как что-то совершенно ужасное. Не мог взять себя в руки, привести мысли в порядок, сосредоточиться, провел несколько часов, ходя туда-сюда, пытаясь собраться, сидя на полу в прострации, «я не знал, что вообще в принципе можно делать». Все, что хотел — это как-то обрести контроль над мыслями, успокоиться, понять, «что же правда, что — нет».
Спустя несколько часов, около 07:30, в коридоре стал слышен шум, в квартиру постучали, на пороге стоял сотрудник правоохранительных органов, спросивший про количество съемных квартир в доме и о том, знает ли он, кто живет напротив. Рассказал, что там, кажется живет пожилая пара, Трепова в это время пряталась со своими вещами в шкафу в комнате. Далее спросили, проживает ли он здесь один, ответил, что да, поскольку в квартире действительно все время проживал один, после чего сотрудник ушел. Через какое-то время в дверь постучали снова и были заданы практически те же самые вопросы, единственное, что был еще задан вопрос, находится ли он в данное время один. Ответил утвердительно, не преследуя цели как-то укрыть или спрятать Трепову, просто находился в таком состоянии, что в принципе боялся что-либо сказать, «в тот момент я мог ответить и да, и нет с той же вероятностью». Затем ему уже стало фактически нестерпимо находиться в этом месте, потому что сидел, сидел, сидел все это время и лучше никак не становилось, только хуже. Вышел на улицу, надеясь, что удастся прояснить голову и заставить себя думать, обошел вокруг здания, вернулся обратно, все это время пытаясь собрать все в голове и понять, что можно сделать. Когда вернулся обратно, поговорил с Треповой, высказал мысль, что в этом положении ей лучше всего сдаться. Насколько помнит, она ответила, что не будет сдаваться, пока есть возможность. После этого снова хотел выйти на улицу, чтобы успокоиться, но на этот раз у него уже был собран рюкзак с вещами, поскольку незадолго до этого Трепова сказала, что ему нужно собрать рюкзак и попробовать уйти, испугался и собрал. Вышел из квартиры, не преследуя цели бежать, скрываться, потому что в этой ситуации ему было совершенно некуда бежать, а вовлекать кого-то из друзей и родственников — никогда бы на это не пошел. Никогда бы не стал кого-то впутывать, наваливать на них все это подобное — «нет, это никогда не могло быть вообще в принципе каким-то вариантом». Когда выходил из парадной, его остановил сотрудник, попросил еще раз показать квартиру, он [Касинцев] поднялся на этаж, сотрудник какое-то время отсутствовал, ждал его около 5-10 минут, после чего тот вернулся и попросил открыть квартиру. Открыл, вошли внутрь, сотрудник обнаружил лежащую на матрасе Трепову, дальше произошло задержание его и Треповой.
Конева (адвокат): что вы ощущали, когда ощутили, что в вашей квартире находится вот эта девушка, почему в дальнейшем не сообщили?
Касинцев: то, что я ощутил, — это были страх, паника невероятной силы, потому что подобного рода истории, ситуации, я никогда в принципе не мог вообразить, что что-то подобное произойдет в моей жизни, у меня буквально земля ушла из-под ног. Я пытался собрать мысли в голове, и у меня там был какой-то синий экран смерти, никак не могло сложиться, потому что это какое-то полное противоречие: с одной стороны, Рылова я знаю как человека, с другой стороны, подобное событие благодаря ему осуществилось здесь, в моей жизни. Что это значит, он знал, не знал? Я не мог этого сказать, не мог вообще понять, что все это значит. Я находился в невероятном шоке и страхе от всего происходящего, меня била дрожь, я не мог сосредоточиться, руки дрожали.
Конева: в тот момент ваш мир обрушился?
Касинцев: да, полагаю, можно сказать так.
***
Конева: когда вам все-таки предложили открыть квартиру, вы ее открыли сами? Вам разъяснил сотрудник: вы можете не открывать, можете открывать.
Касинцев: да, конечно.
***
Конева: ваше отношение к тому, что произошло с вами?
Касинцев: мне очень больно от того, что в течение всего этого времени я не смог найти в себе сил достаточно, не смог преодолеть этот страх, чтобы поступить правильным образом, поскольку так было бы лучше для всех… Я имею в виду, что в момент, когда мне стучались второй раз в квартиру, я из-за страха сказал неверно, мне надо было преодолеть к тому моменту этот страх и ответить верно. И по-хорошему надо было на самом деле намного раньше обратиться к правоохранительным органам, преодолев весь этот страх, ужас.
Конева: вы раскаиваетесь в том, что сразу не сообщили, что Трепова находится у вас в квартире?
Касинцев: да.
***
Берман: почему вы считаете, что ваши действия следует квалифицировать не по ч. 2 ст. 316, а по ст. 205.6?
Касинцев: потому что, насколько я понимаю, ст. 316 ч. 2 вменяется мне, потому что, по мнению следствия, я совершил активное действие, направленное на укрывательство особо опасного преступления, и этим действием классифицируют то, что в момент второго стука в дверь я сказал, что нахожусь в квартире один, в то время как у меня не было абсолютно никакого умысла совершать какие-либо активные действия, препятствовать следствию, и мой ответ был произнесен из страха и растерянности. Я считаю, что тут больше подходит ст. 205.6, потому что в течение большего промежутка времени мной было совершенно бездействие, а не какие-то активные действия.
***
Прокурор: относительно своей вовлеченности в это она что-нибудь говорила? Знала ли она о том, что там взрывное устройство?
Касинцев: насколько я помню, она говорила, что не знала, что там взрывное устройство.
Прокурор: а какие-то подозрения испытывала, предполагала?
Касинцев: про подозрения, насколько я помню, тоже не говорила.
Прокурор: а про прослушивающее устройство?
Касинцев: нет, этого тоже не было произнесено.
***
Прокурор: а на первом этаже, когда вас остановили, вам вопросы задавали какие-то?
Касинцев: насколько я помню, вопрос был в плане того, проверяли меня, осматривали ли квартиру уже. Я сказал: «Да», потому что до этого два раза сотрудники стучались ко мне.
Прокурор: а он спросил, осматривали ли квартиру?
Касинцев: я не помню точную формулировку, но смысл был в том, проверяли ли уже, в таком ключе.
Прокурор: вы дали согласие на осмотр вашей квартиры?
Касинцев: да.
Прокурор: дверь открыли вы?
Касинцев: да.
Прокурор: у вас в этот раз спрашивали, есть ли кто-то у вас в квартире?
Касинцев: насколько я помню, нет.
***
Сапьян (потерпевший): позавчера вот приходили ваши друзья, которые характеризовали вас как человека грамотного, умеющего быстро, правильно принимать решения, ну, видимо, из того, что в играх они всё это видели. И ваш товарищ мне ответил и сказал, что вы неспособны к необдуманным поступкам. Вот поэтому я хочу задать вопрос: вы уже знали, что ваша гостья имеет вот такой жесткий хвост с жестким преступлением, что сработало с вашей эрудицией тогда не так?
Касинцев: они характеризовали меня с точки зрения интеллектуальных игр, которые всегда происходят в спокойной, абсолютно нормальной, комфортной обстановке, где вообще нет никакого беспокойства за безопасность жизни. Когда здесь происходят такого рода события, когда уже вообще непонятно, будешь ли ты жить, там, следующие несколько минут или нет, пострадают твои близкие или нет, уровень стресса и страха настолько другой, что говорить о моем состоянии на интеллектуальных играх и в этой ситуации — это как небо и земля. В этих условиях, в этом стрессе те качества, которые меня характеризовали, я не проявлял из-за стресса и страха.
Сапьян: ну я поэтому и спрашивал вашего товарища не про игру, а в жизни можете ли вы делать необдуманные поступки. Потому что он мне ответил: «Нет». Т.е. я спрашивал не у ваших, соответственно, игроков, а у товарища, который с вами более близок, который находился с вами где-то помимо того, вы там встречались, виделись…
Cуд: потерпевший, вы получили ответ на свой вопрос, он объяснил это страхом за свою жизнь и за жизнь своих близких. Анализировать показания, как я уже неоднократно вам всем объяснял, будете в прениях сторон.
***
Любина (потерпевшая): как я поняла, у вас много друзей?
Касинцев: зависит от того, что считать много или мало.
Любина: а вообще, что вы считаете дружбой?
Суд: вопрос снимается. Вопросы задавать необходимо по обвинению.
Гособвинитель ходатайствует об оглашении показаний Касинцева для устранения противоречий, связанных с информацией, ставшей ему известной со слов Треповой. Ходатайство удовлетворяется в отсутствие возражений кого-либо из участников процесса, прокурором оглашаются протоколы допросов Касинцева в качестве обвиняемого в полном объеме, в том числе его рассказ о ночном диалоге с Треповой.
«Во-первых, она сказала, что ее подставили, не помню, говорила ли она о своей невиновности, потом рассказала, что около года назад она познакомилась с журналистом Романом Попковым, они сблизились на журналистской почве, он был близок ей по духу, время от времени выполняла какие-то его поручения, в числе которых было принести в кафе статуэтку, которая оказалась полной взрывчатого вещества, 02.04.2023 г. взорвалась в кафе. Трепова хранила статуэтку около месяца, говорила, что не знала, что в этой статуэтке, но имела какие-то подозрения. Какие именно у нее были подозрения, Трепова мне не говорила, может быть, она имела в виду взрывчатку, может быть, что-то другое. О прослушивающем устройстве Трепова мне ничего не говорила, я прочитал о нем только позднее в соцсетях. Помню, что она сказала, что планирует работать медсестрой на фронте со стороны Украины, т.е. оказывать медицинскую помощь раненым украинским военнослужащим».
Также в протоколе указано, что Касинцев признает вину по ст. 205.6 УК РФ, раскаивается в содеянном, ему не хватило смелости и сил обратиться в полицию, позвонить, подойти к сотруднику и сдать Трепову.
Протокол допроса Касинцева от 21.06.2023 г. Трепова обращалась к нему с просьбой использовать его мобильный телефон, уточнил, нужен ли он для общения с Рыловым, на что ответила отрицательно, пояснив, что он ей нужен для общения с теми, кто будет ее вывозить. Поскольку был напуган, передал ей телефон, с кем конкретно общалась — неизвестно, после возврата телефона не видел в нем каких-либо чатов или звонков, вероятно, Трепова удалила указанные данные. Не знает, кто именно должен был принимать участие в вывозе Треповой из РФ, какими маршрутами и видами транспорта, Трепова об этом не сообщала.
На вопрос, подтверждает ли он оглашенные показания, Касинцев отвечает, что сейчас не до конца помнит, как там именно все было, но в целом согласен с ними. Cудья Жидков спрашивает, имел ли он какие-то замечания к составленным протоколам, Касинцев отвечает, что на тот момент не имел, суд переспрашивает, что значит «на тот момент», Касинцев объясняет, что мог допустить мелкие неточности, в остальном никаких возражений, однако судью это не устраивает и он продолжает добиваться однозначного ответа: «Вы подтверждаете те показания, которые были оглашены гособвинителем?», Касинцев в конце концов отвечает утвердительно.
Далее заседание перемещается в зал, оборудованный системой ВКС, посредством которой допрашивается явившийся во 2 Западный окружной военный суд по ходатайству адвоката Бермана следователь Кваша, на экране отображается зал судебного заседания, где находятся только Кваша и секретарь, судебная коллегия разъясняет права и ответственность за дачу заведомо ложных показаний, подписка о чем дается секретарю, судья в том зале отсутствует. Зал с ВКС гораздо гораздо меньше постоянного, так что у слушателей и журналистов появляется возможность с близкого расстояния увидеть состав суда и участников процесса, а также сделать полноценные фотографии Треповой. Видимость изображения и слышимость звука по ВКС в помещении 1 Западного окружного военного суда удовлетворительная, тогда как Кваша со своей стороны несколько раз переспрашивает сказанное председательствующим и отмечает плохую слышимость.
Свидетель по «обстоятельствам, связанным с привлечением к участию в деле специалиста Заковряшиной» Кваша Виктор Александрович, 1988 г.р., подполковник юстиции, следователь по особо важным делам ГСУ СК РФ. После выяснения этих сведений судья Жидков задает вопрос: «Данные о личности остальные в следственном органе находятся, в кадровом отделе?», Кваша подтверждает: «Так точно, в отделе кадров». Непонятно, каким образом нахождение документов в другом месте может что-либо подтверждать. Далее секретарь из зала противоположного суда поясняет, что личность свидетеля установлена по служебному удостоверению, хотя в кадре трансляции никаких действий, похожих на эту процедуру, не происходило. На вопрос суда: «В связи с осуществлением вами служебной деятельности, оснований нет давать какие-то показания, не соответствующие действительности?», Кваша отвечает, что не имеется, «готов говорить только правду исключительно».
На вопросы защитника поясняет, что действительно в рамках расследования уголовного дела привлек к участию в деле психолога Заковряшину для составления психологического портрета Треповой. Она была привлечена на основании направленного им в адрес Главного управления криминалистики письма о выделении специалиста, в связи с которым Заковряшина посещала обвиняемую в СИЗО на основании его разрешения и предоставила свои суждения по результатам беседы с Треповой. Впоследствии на основании выводов Заковряшиной провел ее допрос в качестве специалиста. Не помнит, какие материалы дела предоставлялись ей для беседы и составления последующей справки. Письмо о выделении эксперта было подписано руководителем его отдела Исмаилом-Заде, свидетель лишь подготовил его текст и распечатал.
Предупреждал Трепову о посещении Заковряшиной, письменно не зафиксировал, т.к. подобной формы не предусмотрено, защитника не уведомлял, поскольку это не следственное действие, требующее его обязательного участия, Треповой показаний не давалось. Защитника впоследствии ознакомил только с протоколом допроса Заковряшиной в качестве специалиста, с составленной ею справкой ознакомить не посчитал нужным, т.к. «это не заключение эксперта и обязательного порядка ознакомления с таковым заключением не имеется, не предусмотрено уголовно-процессуальным законодательством». Несмотря на то, что Заковряшина не эксперт, ознакомил защитника с протоколом ее допроса в порядке ст. 206 УПК РФ («Предъявление заключения эксперт») в целях соблюдения его прав.
Не проверял компетентность Заковряшиной, поскольку она является должностным лицом Главного управления криминалистики, была привлечена на основании официально направленного документа, оснований сомневаться в ее компетентности у следствия не имеется. Результаты ее суждений были направлены в их адрес руководителем Главного управления криминалистики, в связи с чем оснований сомневаться в том, что она обладает специальными познаниями, также не имелось. Заковряшину до ее беседы с Треповой не видел, встретился с ней лишь один раз при допросе в качестве специалиста. «Это штатный психолог, поэтому еще раз повторюсь: оснований сомневаться в ее компетенции не имелось, это очевидные вещи, не требующие дополнительных проверок«. Не выяснял отношение Заковряшиной к Треповой и потерпевшим, поскольку «тоже оснований сомневаться не имелось, она была предупреждена об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний».
Хоть в отношении Треповой и планировалась психолого-психиатрическая экспертиза, поставленный перед Заковряшиной вопрос не являлся обязательным для разрешения экспертным путем, поэтому следствие прибегло к альтернативным способам получения компетентного мнения (от Заковряшиной). Допросил Заковряшину, не допросив ни одного из психологов, проводивших экспертизу, потому что ему требовалось пояснение об обстоятельствах ее посещения и бесед на основании сделанных ею суждений, «поэтому и было принято решение допросить, я так решил».
Права и обязанности специалиста были разъяснены Заковряшиной перед ее допросом, при этом ею не проводилось ни исследований, ни заключений, не формировалось никаких выводов, Заковряшина посетила Трепову как психолог, обладающий познаниями в области медицины, никаких заключений ею не формировалось. Экспертизы она не проводит в принципе, т.к. для этого есть отдельное экспертное учреждение «Судебно-экспертный центр», а оказывает практическую, методическую помощь следствию в ходе расследования уголовного дела.
***
Судья Жидков говорит свидетелю, что судом также вызывался его руководитель Исмаил-Заде, поступило сообщение, что он находится в командировке, спрашивает, может ли что-то пояснить. Кваша подтверждает нахождение руководителя в командировке за пределами Москвы, также поясняя, что никаких следственных действий им не проводилось и «он не владеет тонкостями, обстоятельствами расследования уголовного дела», поэтому на все имеющиеся вопросы может ответить он сам как руководитель следственной группы.
Cуд: Исмаил-Заде только подписывал запрос о выделении специалиста и всё?
Кваша: совершенно верно, это внутриведомственный деловой этикет, он как руководитель отдела подписал на другого руководителя запрос, который был составлен мной и согласован с ним как с руководителем отдела. Я как нижестоящее должностное лицо не имею права направлять бумаги на вышестоящих.
Берман: если ваш руководитель непосредственно направлял документы для осуществления вот этой деятельности специалиста, а вы какой-то документ подписывали все-таки, связанный с проведением работы специалистом Заковряшиной?
Кваша: в материалах дела имеется только один документ, направленный в адрес Главного управления криминалистики, подписанный Исмаил-Заде, его более чем достаточно оказалось для выделения специалиста. Хотя подождите, там еще какие-то дополнительные материалы направлялись, был еще один документ и я так же его подписывал от имени Исмаил-Заде.
Берман: а что значит «подписывали от имени Исмаил-Заде»? Если написано печатными буквами Исмаил-Заде, там чья стоит подпись?
Кваша: Исмаил-Заде, конечно.
Берман: а что вы подписывали за Исмаил-Заде?
Кваша: я ничего не подписывал от Исмаил-Заде, я готовил документы, которые подписывались Исмаил-Заде. Я готовил, текст печатал. Я ничего не подписываю от имени Исмаил-Заде, я свои документы подписываю.
Берман: ну я правильно понимаю, что Исмаил-Заде не входил в число следователей, осуществляющих производство по уголовному делу?
Кваша: ну конечно, его же нет в постановлении о создании следственной группы.
Cуд (Жидков): почему вы задаете вопросы, на которые ответ вам заранее известен и которые вообще не требуют выяснения какого-то дополнительного? С постановлением о создании следственной группы, о назначении руководителя следственной группы вы не знакомились?
Берман: знакомился.
Суд: там содержится фамилия Исмаил-Заде?
Берман: нет, в число следователей он, конечно, не входил.
Суд: ну а для чего этот вопрос?
Берман: в связи с противоречиями, которые я здесь вижу.
Суд: какими противоречиями?
Берман: в том, что следователь сообщил, что он что-то подписывал за Исмаил-Заде.
Прокурор: нет, он не сказал.
Кваша: нет, вы неправильно меня поняли, я готовил документы…
Суд: следователь, остановитесь.
Берман: можем переслушать запись, что сказал, я это услышал именно так.
Прокурор: я тоже услышала, но не так.
Берман: ладно.
***
Суд: она связана с производством экспертиз и заключений в качестве специалиста, должность ее предполагает исполнение таких обязанностей?
Кваша: нет, экспертизы она не проводит, для этого у нас и отдельное экспертное учреждение «Судебно-экспертный центр», она оказывает практическую, методическую помощь следствию в ходе расследования уголовного дела. В пределах своей компетенции, естественно.
Суд: вы их привлекаете в качестве специалистов при возникновении вопросов каких-то, которые требуют специальных познаний?
Кваша: ну, я ее впервые привлекал, т.е. нету такого, что я на регулярной основе обращаюсь за ее помощью. По мере необходимости.
Допрос завершается, свидетеля отпускают, Берман «с учетом обстоятельств» не настаивает на дальнейшем вызове Исмаил-Заде, снимая ходатайство в данной части, участники не возражают, суд утверждает отказ от допроса.
После допроса заседание продолжается в прежнем зале, суд и участники процесса возвращаются обратно, секретарем воспроизводится диск из материалов дела, содержащий видеозапись посещения Треповой мероприятия Татарского. Изображение транслируется на широкоэкранный монитор, размещенный так, что его без проблем видно из правой части рядов для слушателей, где сижу я, однако явно более затруднительно или вообще недоступно видеть видеозапись тем, кто сидит слева. Судя по ракурсу, просматриваемый файл является видеозаписью с камеры видеонаблюдения в помещении кафе, момент прихода Треповой и ее первого вопроса Татарскому не зафиксирован. Через непродолжительное время после начала записи Трепова обращается к Татарскому, слышимость оставляет желать лучшего из-за некачественного звука, но можно разобрать, что говорит про встречу в Омске, Татарский ее узнаёт и называет Настей, далее она говорит, что у нее для него подарок, скульптура, 10 раз спросили у входе, не взорвется ли, Татарский в итоге разрешает ее принести, коробку приносит мужчина и ставит на стол рядом с ним, Трепова в этот момент находится вне обзора камеры, затем Татарский просит ее подойти, отвечает, что стесняется, Татарский предлагает ей на выбор два места: сначала кресло подальше, затем стул рядом с собой, Трепова выбирает первый вариант, сказав: «Вот тут вообще королевское место», далее находится вне обзора камеры до конца видеозаписи. Татарский отвечает на еще один вопрос из зала, затем распаковывает коробку и достает бюст, какое-то время в положительном ключе комментируя увиденное: «Всё, золотой Владлен, отлично. Ну ты знаешь, слава богу, я тут гораздо красивее», Трепова, смеясь, отвечает: «Как раз без живота, как вы просили», Татарскому начинают задавать еще один вопрос, он убирает бюст обратно. Когда все еще стоит, наклонившись и держа руки на верхней части уже находящегося в коробке бюста, происходит взрыв, камеру сбивает на пол, далее видно только ноги лежащей женщины, а также пробегающих мимо людей.
По окончании просмотра судья Жидков спрашивает Трепову, присутствует ли она на видеозаписи, ее ли звучит голос и она ли вручает статуэтку. На все вопросы подсудимая дает утвердительный ответ.
В отсутствие чьих-либо возражений по ходатайству адвоката Бермана к материалам дела приобщаются характеризующие документы о личности Треповой: около 40 грамот и наград в период со 2 класса до окончания школы за достижения в сфере учебы, участие в конкурсах и олимпиадах, среди которых выделяется научно-исследовательская работа на тему «Карательная психиатрия» в рамках регионального конкурса по истории (11 класс), а также разного рода внеучебные школьные активности типа участия в школьном хоре и сбора макулатуры.
На этом защита заканчивает представлять доказательства, гособвинитель просит в качестве дополнений к судебному следствию исследовать протокол проверки показаний Касинцева на месте от 15.04.2023 г., возражений не имеется, суд удовлетворяет ходатайство, прокурор оглашает указанный документ из материалов дела. Содержание сводится к тому, что Касинцев показывает свое жилище и путь к парадной на первом этаже, в процессе рассказывая, где что происходило, существенных отличий от всех предыдущих озвученных и оглашенных показаний подсудимого не наблюдается, Касинцев подтверждает правильность исследованного протокола, обвинение также заканчивает представление доказательств.
Объявляется перерыв для подготовки к прениям, заседание откладывается.
