О деле: Виталия Кольцова обвиняют в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа, а также в умышленном повреждении имущества из хулиганских побуждений путём поджога. Подсудимый признаёт совершение преступления, не признаёт статью о покушении на двенадцать сотрудников ОМОНа, т. к. не было умысла.
Дело рассматривают с участием присяжных, в Московском городском суде. Судья – Виталий Александрович Белицкий.
Заседание перенесли в большой зал апелляционного корпуса. Начинают спустя час, видимых причин задержки нет. Обвинительницы Зодчик сегодня нет – судья уточняет, можно ли продолжить рассмотрение при данной явке. Никто не возражает. Явились адвокаты Грамазов и Алексеев, гособвинитель Залезлов.
Потерпевший Александр Петрович Федяев: ему зачитывают права, всё это происходит в отсутствие присяжных.
Когда говорят не в микрофон – не слышно ничего из-за размера зала. Судья говорит в микрофон, но очень тихо и очень быстро, поэтому практически ничего не слышно. Прокурор говорит, что сегодня должны были явиться два потерпевших – Федяев и Фомин, но явился только Федяев. Далее что-то обсуждают, но непонятно ничего, приглашают присяжных.
Начинают допрос Федяева. Выясняют, знаком ли потерпевшему подсудимый, имеет ли поводы для оговора, судья напоминает об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.
Гособвинитель задает вопросы:
– Александр Петрович, кем работали на период 2 мая 2022?
– Работал в ОМОН “Авангард”.
– Где были 2 мая 2022 года, что делали, с кем осуществляли трудовую деятельность?
– Патрулирование сектора. Я не помню, с кем именно мы патрулировали, так как не всегда запоминается. Помню, после патрулирования каждый час-два нас меняла патрульная пара. Я зашёл попить чай в автобус.
– В какое время прибыли на службу?
– С 12 утра до 12 ночи работаем. Патрулировали у памятника Кутузову.
– Где находилось транспортное средство?
– У ТЦ “4 сезона” или “Модный сезон”. На парковке.
– Что представляет из себя парковка?
– Это гражданская парковка, но для служебного транспорта там выделяется место. Там были места возле сквера, мы подогнали автобусы, огородили их барьерами, чтобы посторонние туда не зашли. Кто-то остаётся на охране транспорта, а остальные патрулируют и меняют друг друга, и так до 12 ночи.
– В какой период времени случилось происшествие с участием подсудимого Кольцова? Где были вы и коллеги?
– Точно не могу сказать, но примерно во второй половине дня, около 18 часов. Я сменился с патруля, зашел в транспорт, начал снимать куртку, это был тот второй автобус, который горел. Если стоять спиной к “Модному сезону”, то он стоял слева. Я начал раздеваться и услышал крик коллеги, он крикнул: “что ты делаешь?” – что-то такое, был сумбур. Я понял, что что-то происходит, думал, избивают кого-то, я надел куртку, нажал на кнопку, дверь открылась, и я увидел осколки горящей бутылки, видел, что асфальт был черный, он горел… Выбегая, я почувствовал жар сильный, потому что рядом с дверью горело, почувствовал запах краски, автобус обугливался. Я увидел, куда Кольцов и коллеги побежали, и осуществил задержание.
– А что за кнопку вы нажимали?
-0 Это кнопка автоматического открывания дверей. Без нее не получится дверь открыть.
– А где кнопки расположены?
– Снаружи и внутри, около дверей.
– В прошлом заседании допрашивали Фролова, он сказал, что дверь заклинило. Можете сказать, о чем речь?
– Где был Фролов, я не знаю, но когда я задерживал Кольцова, мне позвонил Малофеев и попросил, чтобы я пришел и открыл дверь – там дверь закрывается на щеколду снаружи, не знаю, почему была дверь закрыта, но смысл в том, что они выйти не могли, мне звонили, чтобы я их открыл.
– С вами в автобусе кто-то был?
– Нет, я был один.
– Другой автобус имел признаки горения?
– Я видел только транспорт, в котором я находился, и я видел, что он горел, и видел осколки.
– Видели ли вы, какими средствами тушили пожар? Или вы сразу направились к подсудимому?
– Видел, как проводили тушение. После задержания у меня была возможность оценить ситуацию и я видел, как водитель тушил огнетушителем. У нас много огнетушителей в транспорте, он одним из них воспользовался.
– Пожарный расчёт вызывал кто-то?
– Не знаю.
– Вы вызывали?
– Нет.
– Кто был за рулём автобуса, в котором находились вы?
– Имени я не знаю, у нас в отряде 2500 человек, и иногда бывает, что не знаком даже с теми, кто в одном взводе.
– Перечислю фамилии, вы их знаете? Сидоров, Дубанский, Рагустов, Колясов, Фролов, Курилко, Малофеев, Редькин, Фомин, Кузнецов, Корясов, Кадынцев?
– Рагустова, Дубанского, Малофеева, Кадынцева, Корясова, Фомина знаю.
– Они с вами несли службу?
– Да.
– Где они находились? Или до событий, или утром?
– Распорядок стандартный: приезжаем, кто-то охраняет транспорт, кто-то в патруль. Так и несём службу.
– У кого был огнетушитель?
– Он должен присутствовать всегда.
– Переносной у кого находился?
– У Корясова, потому что он пытался его использовать, правда, не помню, почему. Это уже было когда мы оцепили чемодан, сквер, там просто детонация путем кнопки, возможно, он его нажал, и он сработал. Но были они у всех.
– На правом борту автобуса или у другого автобуса были повреждения?
– Я не видел. Автобус был позади меня, когда я выбежал, я побежал в правую сторону, я чувствовал жар, когда выходил из автобуса, его нельзя было не заметить.
– Вы говорили про чемодан, опишите его, и где он был?
– Черный классический чемодан, находился он от горевшего транспорта метрах в двух-трёх. Подсудимый бросил его.
– Чемодан был открыт или закрыт?
– Он был закрыт, после того, как мы оцепили сквер, мы вызвали кинологов.
Суд останавливает потерпевшего и просит присяжных не учитывать [последнюю фразу].
Прокурор продолжает допрашивать свидетеля:
– Видели ли вы содержимое?
– Я видел там какие-то тетради, карандаши, бумагу, что-то вроде справочника.
– Зажигательные какие-то были приспособления?
– Я не видел.
– В чем был одет Кольцов?
– Классический черный костюм, рубашка, галстук был.
Допрос ведёт адвокат Алексеев:
– Можете ли вы перечислить фамилии всех сотрудников, которые входили в наряд?
– Могу только тех, кого знаю.
– С кем вы осуществляли патрулирование?
– Предположить могу, что это был Корясов, но точно не помню.
– Вы часто внутрь автобусов заходите?
– Да, если холодно или перерыв.
– Внутри есть видеонаблюдение?
– Да.
– Куда видеозаписи идут?
Суд снимает вопрос.
– По камере можно определить, что внутри происходит?
Суд снимает вопрос.
– Как закрывается отдел для задержанных?
– Щеколдой.
– Изнутри можно открыться?
– Нет.
– Сколько времени прошло с тех пор, как вы вошли в автобус до момента нападения?
– Наверное, минуты 3-4.
– После того, как открыли дверь и побежали, вы сразу побежали или помогали что-то делать? Тушить пожар?
– Я выбежал из автобуса, увидел коллег, побежал за Кольцовым.
– А когда поступил звонок про коллег?
– Когда мы уже его догнали.
– О чем был разговор?
– Я спросил, что случилось, они попросили открыть, я пошел, чтобы им помочь, но водитель уже помог.
– Они освободились уже после того, как это все закончилось?
– Да.
– Кто просил открыться?
– Звонил мне Малофеев, я знаю, что он звонил, но кто там был ещё, не знаю, возможно, Фомин или Фролов…
– Куда в ваш автобус прилетела бутылка?
– В переднюю часть, там, где зеркало.
– Что делали коллеги, когда вы заходили в автобус?
– Есть охранник, он ходит вокруг автобусов.
– Кто именно?
– Не знаю. Кто-то с передней части стоял курил, я могу сказать, где был Кадынцев – я его услышал. Он был между двух автобусов, где большое окно. Я его услышал и увидел реакцию.
Очередь адвоката Грамазова:
– Вы когда выходили из автобуса, вам огонь не мешал выходить?
– Я чувствовал жар, не было такого, чтобы я перепрыгивал, но горел рядом с моим лицом, я почувствовал запах материала и видел, что что-то стекало по автобусу.
– Вы сказали слово “смесь”, что это?
– Я не знаю, я могу сказать только зачем он использовал – для поджигания автобуса, а для чего ещё – я не знаю.
– Задвижка механическая или автоматическая?
– Механическая.
– Сама по себе она может закрыться?
– Может быть, в момент удара она может закрыться.
– Видели ли вы Кольцова, когда заходили в автобус?
– Нет.
– Из автобуса вы видели Кольцова?
– Видел, как он бежал.
– Кто-то в помощи нуждался из коллег?
– Я помогал задержать.
– Физически помощи не было нужно?
– Там другие люди оставались.
– Зачем вы закрывали дверь, когда заходите?
– Чтобы не было видно снаружи.
– А где вы чай пьете?
– Ну, иногда люди используют изолятор, если задержанных нет, там вещи хранятся, там лавочки, можно полежать. Я находился не там. Я был там, где заполняют документацию и сторона изолятора.
– Вы видели, как водитель вашего автобуса делал что-то? Он был в автобусе?
– Я не помню.
– В автобусе не было?
– Я не видел, там между нами ещё идёт железная дверь.
Кольцов задаёт вопросы.
– За те три минуты, что вы были в автозаке, кто-то еще был внутри? Не считая водителя, о котором вы не уверены.
– Под вопросом изолятор, чтобы узнать, есть ли там кто-то…. Но на тот момент в центральной части я был один. Я был в телефоне, снимал бушлат и услышал крики.
– Дверь в изолятор была закрыта?
– Да.
– Когда вы вышли из автобуса, кого вы видели?
– Помню бабушку, я так понял, она там побирается, она мне указала, куда бежать. Я развернулся и увидел коллег, которые побежали. И когда я увидел, куда бегут, увидел Кольцова.
– Перечислите коллег, которых знаете или тех, кого не знаете.
– Рагустова, Дубанского, Корясова, он пробежал вперёд чуть-чуть.
– Кого-то ещё видели?
– Не помню.
– На каком расстоянии была бабушка?
– Метра три.
– На каком расстоянии были ближайшие гражданские машины?
– Осколки рядом с машинами были, метра 3-4, может, меньше. Точно не знаю.
– Слышали ли вы другие крики?
– Нет, только Кадынцева.
– Выкрикивал ли я что-то во время задержания?
– Не слышал.
Кольцов уточняет у судьи, можно ли задать вопрос о конкретной теме, на которую он кричал – судья говорит, что нужно попробовать, и если суд не снимет, то все хорошо. Пытается задать, но судья снимает вопрос.
Прокурор задает вероятностный вопрос, его снимают, поэтому переходит к следующему.
– Были ли иные гражданские, кроме бабушки?
– Помню мужчину, он сидел на лавочке, и он перерезал путь Кольцову, мы бы его все равно догнали, но он помог.
– Он был в сквере?
– Да, в сквере.
Присяжный передает вопросы [тот же самый, который на первом заседании передавал], судья их задает.
– Что делал Малофеев, когда вы отдыхали?
– Не знаю, он был в другом месте, могу предположить, что тоже чай пил.
– Почему вы не вместе были?
– Изначально мы в разных резервах приехали.
– Подразделение одно у вас?
– Да.
– Когда именно звонок поступил?
– Звонок поступил после задержания, мы задержали, может, минута прошла, и он позвонил.
– Когда вы выбегали из автобуса, что делал Кольцов?
– Он бежал.
– Как попали в автобус, когда на отдых пришли?
– Нажал на кнопку снаружи, зашёл, нажал кнопку внутри, она [дверь] закрылась.
Грамазов.
– Изнутри автобуса пространство между автобусами хорошо видно?
– Видел одного человека.
– Это был водитель?
– Нет, точно не он.
– Промежуток просматривается хорошо?
– Нужно подойти, протиснуться между столом и посмотреть. Если обращать внимание, то хорошо.
– Что вы услышали?
Вопрос снимают как повторный.
– Кроме крика “что ты делаешь?” ещё что-то было? Может, звук стекла разбитого?
Прокурор просит снять вопрос как наводящий.
Вновь Алексеев задаёт вопрос:
– До происшествия видели Малофеева? Что делал?
– Точно не знаю… Или он патрулировал, или на охране.
Грамазов:
– После возвращения с Кольцовым горение видели?
– Когда задержали, я видел, что тушили.
– Одно или два возгорания было?
– Один транспорт горел. Много горело, но одно [возгорание], если не считать асфальт, он тоже горел.
– Асфальт горел там же, рядом с вашим автобусом?
– Да, я заметил, что асфальт черный, неестественный цвет.
Судья задает вопрос присяжного.
– Какие действия должны предпринимать сотрудники при возникновении ситуации подобной?
– Незамедлительно отреагировать, как оно и получилось.
– В каком порядке автобус должны покидать?
– Я предположительно был один, я выбежал и убежал. Насчет водителя и изолятора не могу сказать, был ли там кто-то.
Грамазов:
– Вы проходите подготовку какую-то по поводу тушения пожара?
Судья снимает вопрос как не имеющий отношения к предъявленному обвинению.
Прокурор:
– Имеется ли инструкция, кто, за кем должен выходить из транспорта?
– Я такого не видел. Мы изучаем инструкции, но такой я не видел. Я не могу сказать, что ее нет. Мы как сотрудники не пронумерованы.
– Инструктаж перед нарядом проводили?
– Да, он всегда проводится ответственным по отряду. Дубанским проводится и ещё ответственным, об оружии, об обращении с гражданами. По поводу пожаротушения инструкций я не помню. Мы всегда подготовки проходим по пожаротушению.
– Помните ли вы фамилии обоих водителей?
– Нет.
Вопросов к потерпевшему больше нет, присяжных просят удалиться, так как адвокаты хотят заявить процессуальные ходатайства.
Алексеев ходатайствует об оглашении показаний, данных 3 мая, в связи с существенными противоречиями. 3 мая потерпевший назвал все фамилии, называл конкретного человека, с которым патрулировал, также он говорил, что слышал Сидорова, и слова были другие, и задерживал он по показаниям только с Рагустовым, а сейчас говорил иное.
Спрашивается мнения, адвокат и подсудимый согласны. Спрашивается мнение потерпевшего – он говорит, что ни о каком Сидорове/Сидоренко он не слышал и не знает такой фамилии. Адвокат и говорит как раз, что поэтому удивлен. Судья уточняет вновь мнение потерпевшего, он повторно рассказывает ситуацию и показывает, кто-как бежал, он говорит, что задержал Кольцова он и Корясов [была еще фамилия, но её не удалось расслышать, задерживали Кольцова втроём], остальные сотрудники бежали тоже, чтобы задержать, но они не успели.
Прокурор говорит, что согласен на оглашение частично. Говорит, что сторона защиты злоупотребляет своим правом, а также лукавит, что потерпевший назвал имена и отчества, но в протоколах лишь фамилии, а имена и отчества лишь в инициалах. Отказать в удовлетворении ходатайства в плане выкрика, поскольку потерпевший воспроизвел именно ту часть, которую слышал, а факт того, что выкрик был, уже был подтвержден, поэтому противоречий не усматривает.
Прокурор просит сделать замечание Грамазову (к сожалению, не было видно или слышно, в связи с чем). Судья делает замечание и прокурору, и адвокату за разговоры между собой, а не через суд. Прокурор просит сделать замечание Грамазову за нарушение порядка. Судья замечаний не делает.
Судья удовлетворяет ходатайство защиты частично. С 4 абзаца, 5 абзац и далее до «я услышал крик “нападение!”» В остальном отказать, так как нет противоречий.
Присяжных приглашают обратно, и судья частично оглашает показания.
Был направлен наряд, где был Сидоров, Малофеев, Лукин, Корясов, Кузнецов, Фомин [и другие фамилии, из-за их количества все записать не удалось]. Патрулировали, потом был в автобусе, услышал крик “нападение!” Судья спрашивает, есть ли вопросы.
Алексеев:
– Кто такой Сидоров и какие действия он производил?
– Не помню.
– Климитенко что делал?
– Исходя из его слов – патрулировал.
– Лукин?
– Не помню.
– Кузнецов это кто?
– Я не помню, что он делал.
– А Курилко?
– Или охранял транспорт, или патрулировал.
– Вы с Малофеевым патрулировали?
– Не помню.
– Вы были с Малофеевым или нет?
– Не помню.
– Когда расстались после патрулирования?
– Если это Малофеев, то он пошел к транспорту, наверное.
– Фамилия водителя вашего автобуса?
Вопрос снимают как повторный.
– Кадынцев какую должность занимал? Что делал?
– Осуществлял либо патрулирование, либо охрану транспорта.
– Вы слышали крик водителя “нападение!”?
Вопрос снимают как повторный, так как потерпевший уже говорил, что Кадынцев крикнул другое слово.
– Слышали ли вы крик “нападение!”?
– Не могу сказать, я помню крик “что ты делаешь?”
Вопросов больше нет, присяжных просят пройти в совещательную комнату.
Заседание откладывают.
