Независимый общественный портал о беспристрастном судебном мониторинге
×
Календарь заседаний

Иванов: поиск правды важнее, чем национальная принадлежность

О деле: Дмитрия Александровича Иванова обвиняют в публичном распространении заведомо ложной информации об использовании ВС РФ (пункт “д” ч. 2 ст. 207.3 УК РФ) за размещение постов в телеграм-канале «Протестный МГУ». 

Дело рассматривает Тимирязевский районный суд Москвы, судья – Дарья Кирилловна Пугачева.

Заседание началось с опозданием на 35 минут – в 12:35. В зал пропустили только 13 родственников и журналистов. Пришедшим слушателям сообщили, что мест больше нет и всех просят пройти в зал трансляций № 204. Около 70 человек переходят в зал этажом ниже, где идёт онлайн трансляция на двух экранах.  Не все смогли поместиться в этом зале, т. к. он небольшой. Около 15 человек остались в коридоре слушать трансляцию через открытую дверь. 

Судья говорит об окончании судебного следствия по делу и объявляет стадию прений.

Прокурор Правосуд говорит, что Иванов, «являющийся пользователем телефона (называет марку)» и «автором Telegram-канала “Протестный МГУ”», «совершил распространение недостоверной информации про действия ВС РФ». Далее она перечисляет посты из канала, которые стали основанием для уголовного дела: про Запорожскую АЭС, роддом в Мариуполе, Бучу. Прокурор говорит, что распространенная информация не соответствует тому, что говорили в Минобороны РФ. «Иванов ввёл в заблуждение неограниченное число лиц». Подсудимый себя виновным не признал. По словам прокурора, он «высказывал недоверие к президенту Владимиру Путину и к информации, предоставленной Минобороны». «Вину подсудимого обвинение считает доказанной в полном объеме», — говорит прокурор.

Прокурор зачитывает показания свидетельницы Людмилы Григорьевой, экс-замдекана ФФФХИ (Факультета фундаментальной физико-химической инженерии). Она говорила, что канал “Протестный МГУ“ «направлен на дискредитацию власти и страны в целом», при этом характеризовала Иванова как «яркого оппозиционера». Прокурор говорит, что свидетели обвинения, как граждане РФ, «были возмущены» публикациями. При этом прокурор отмечает, что лично с подсудимым они знакомы не были. Прокурор в качестве доказательства вины Дмитрия упоминает слова одного из свидетелей: в частности, виной считается то, что в постах писалось о необходимости «завершения СВО». Затем прокурор зачитывает показания свидетелей Борисевича, Лямина и Афанасьева. Последний говорил, что Дмитрий ему лично не был знаком, а был известен ему из СМИ. «Иванов в телеграм-канале выкладывал антивоенные публикации, которые содержали заведомо ложные сведения о действиях ВС РФ», а ещё Иванов называл СВО иначе.

 «Я считаю их показания правдивыми и достоверными», — говорит прокурор о показаниях свидетелей стороны обвинения. 

Далее прокурор упоминает показания мамы Дмитрия на суде и самого Дмитрия Иванова. Гособвинитель говорит, что просит учесть эти показания в части, где Иванов и его мама говорят, что это он вёл канал «Протестный МГУ». Прокурор говорит, что доказательством вины также является протокол осмотра телефона. По словам прокурора, согласно протоколу, это был именно телефон подсудимого, с которого он выкладывал посты в «Протестный МГУ».

Далее Правосуд переходит к постам, в которых обнаружили «дискредитацию»: репост обращения Зеленского, репост сообщения Навального, пост про обращение Зеленского к жителям Донбасса, пост про разгон митингов, еще один пост про обращение Зеленского, репост «Лентача» про Мариуполь, еще один репост про Мариуполь, пост про свидетельства наблюдательной миссии ООН, репост из канала Каца про Бучу. 

Далее прокурор говорит, что ВС РФ находятся на территории Донбасса по законам — и перечисляет эти законы, в том числе договоры между властями РФ, ДНР и ЛНР. Она приводит заявления Небензи, Лаврова, публикации из «Российской газеты», которые, по ее словам, опровергают те публикации, которые появились в канале «Протестный МГУ». Далее гособвинитель говорит, что вину доказывает психологическая экспертиза. Прокурор зачитывает итоги экспертизы публикаций «Протестного МГУ». В постах Димы эксперты увидели «признаки политической ненависти и вражды» в отношении социальной группы «вооруженные силы Российской Федерации», а в репостнутых обращениях Зеленского — признаки «отрицательных эмоциональных оценок президента Путина и его действий». После прокурор приводит выдержки из лингвистической экспертизы, и говорит, что вопреки мнению защиты, считает выводы экспертизы «научно обоснованными». А заключение, представленное защитой — от лингвиста Жарковой и психолога Константинова, — прокурор считает некорректным.

После этого Правосуд оценивает показания свидетелей со стороны защиты. Она признает, что все свидетели охарактеризовали Иванова с положительной стороны. Однако по словам прокурора, показания свидетелей защиты «не связаны с существом обвинения» и являются субъективными. При этом, считает прокурор, показания двух свидетелей «не могут быть положены в основу приговора», поскольку то, что они говорили о событиях в Украине — эти сведения получены ими от третьих лиц, а сами они свидетелями тех событий не были. Прокурор отмечает, что Дима за два месяца — с момента публикации постов и до ареста — мог удалить их, но не сделал этого. С постами ознакомился «неограниченный круг лиц», что, в свою очередь, создало «угрозу формирования негативного отношения к ВС РФ». «Иванов как студент МГУ не мог не осознавать последствия в условиях СВО», — говорит Правосуд. «Общественную опасность этого деяния невозможно переоценить», — добавляет она. «Таким образом, сторона обвинения считает вину Иванова доказанной в полном объеме», — говорит прокурор.

Прокурор просит назначить девять лет колонии общего режима и запретить пользоваться интернетом на четыре года.

В прениях выступает адвокат Мария Эйсмонт. Она начинает с того, что считает неконституционной статью 207.3 УК РФ. Защитница разбирает положения этой статьи. По ее словам, защита согласна с обвинением только в одной части — в том, что посты распространялись публично. Во всем остальном, по словам Эйсмонт, защита с обвинением не согласна. 

Мария Эйсмонт говорит, что для осмотра телефона сотрудником ФСБ нужно было судебное постановление, в противном случае это — вмешательство в частную жизнь. «Обвинение пытается криминализировать публичное распространение информации о событиях на Украине», — говорит Эйсмонт. «Но одного факта публичного распространения информации недостаточно для привлечения человека к уголовной ответственности».

 «Была ли распространенная информация ложной?», — спрашивает адвокат и зачитывает выдержку из обвинительного заключения. В заключении говорится, что посты Иванова Дмитрия «вводили в заблуждение неограниченный круг лиц». По словам адвоката, обвинение считает, что позиция подсудимого признана ложной только лишь потому, что она не соответствовала официальным сообщения Минобороны и МИД РФ. Это, по словам Эйсмонт, «противоречит здравой логике и букве закона». Информация Минобороны и МИД «подлежит проверке», сказала адвокат.  Эйсмонт отметила, что Конашенков и Небензя не были допрошены, также не проведены медицинские экспертизы погибших на Украине. Поэтому, по ее словам, такая информация не может приниматься судом как достоверно верная.

Эйсмонт подчеркивает, что отказ в допросе Лаврова и Небензи лишили ее подзащитного права на защиту. Она отметила, что в настоящее время нет ни одного судебного акта о том, что действительно произошло в Буче и Ирпене. Что касается сведений, которые распространили Минобороны и МИД РФ, то эти ведомства, по словам адвоката, не отнесены к источникам, которые суд обязан принять без дополнительной проверки.

Поскольку события не установлены судом, сказала Эйсмонт, остается только оценивать их, а в таком случае Иванов не может подлежать ответственности за «распространение заведомо ложной информации». Эта информация для самого подсудимого могла казаться правдивой.

Адвокат привела наглядный пример: есть люди, которые верят, что американцы не были на Луне. «Но у каждого есть своя точка зрения», — сказала она. «Никто из нас ведь не был на Луне».

Эйсмонт привела афоризм, который приписывают Эсхилу, основоположнику европейской трагедии: «Правда — первая жертва войны».

Судья прерывает Эйсмонт и просит не ссылаться на материалы, которые не исследовал суд — речь идет о публикациях агентства Associated Press о событиях в Мариуполе. Однако Эйсмонт продолжает. Она приводит выдержки из текстов журналистов AP. Эйсмонт говорит о репутации Associated Press. Она приводит в пример расследование агентства о пытках в американской тюрьме. «Поиск правды важнее, чем национальная принадлежность», — говорит адвокат. 

Затем адвокат возвращается к материалу AP про Мариуполь. Она зачитывает слова эвакуированных женщин, в том числе той, которую, по словам Эйсмонт, Небензя называл «загримированной блогершой». Адвокат приводит публикации из других СМИ о событиях в Мариуполе. «Мы видим совокупность доказательств из разных источников», — говорит Эйсмонт. Эти доказательства, по ее словам, опровергают тезис о том, что это было постановкой. Поэтому у Димы Иванова, говорит защитник, были все основания считать, что эта информация была достоверной.

Далее Эйсмонт говорит, что никаких доказательств информации из сообщений Минобороны РФ приведено не было: ни показаний лиц, ни данных расследований. Минобороны России — заинтересованное лицо, то есть одна из сторон конфликта, подчеркивает адвокат. Адвокат отмечает, что Минобороны ни разу не опровергало свои сообщения и иногда даже дважды сообщало о взятии одного и того же населенного пункта. Поэтому, говорит она, у подсудимого были все основания относиться с недоверием к информации Минобороны.

По словам адвоката, если бы информация о преступлениях российских военных была намеренной «провокацией» со стороны Украины, мировые агентства или независимые организации могли попытаться доказать факты таких «провокаций» — но этого не случилось.

Далее защита разбирает тезис обвинения о якобы имевших место «мотивах ненависти и вражды». Эйсмонт отмечает, что критика профессиональных политиков, согласно постановлению Конституционного суда, не может считаться деятельностью, возбуждающей ненависть или вражду.

Мария Эйсмонт продолжает разбирать тезисы психологической экспертизы, которую прокурор упомянула в своем выступлении в прениях. «Касательно «социальной группы» — это понятие в УК не определено», — говорит адвокат.

Представители власти или ВС РФ, говорит она, не являются социальной группой, поскольку это государственная военная организация. По ее словам, ВС РФ — это не «общность, к которой можно возбуждать ненависть или вражду», «это организация», отмечает адвокат.

 «Таким образом, у нас отсутствует практически вся совокупность состава преступления по статье 207.3 УК РФ, за исключением факта, который мы не отрицаем — публичное распространение информации. Мы выяснили, что суд не может установить, что именно произошло на Украине. Мы установили, что суд не может принимать без проверки информацию Минобороны РФ и МИДа. Это не может заменить и подменить верификацию», — заявила адвокат Мария Эйсмонт.

 «В чьих интересах действовал Иванов? Он действовал от имени той России, которая учит уважать закон, которая безусловно его оправдает и реабилитирует, может быть, не так скоро. Я, как защитник, обязана просить прекратить уголовное преследование Дмитрия Иванова в связи с отсутствием состава преступления», — так Мария Эйсмонт заканчивает свое выступление.

Далее опять говорит прокурор, но сказанное ей ничем не отличается от того, что она уже говорила: договоры между ДНР и ЛНР с РФ, психологическая экспертиза и прочая.

Выступление в прениях переходит к Дмитрию Иванову.

 «Я следил внимательно за уголовными делами. Теперь я сам стал фигурантом уголовного дела». Дмитрий говорит, что хотел бы обратить внимание на «характерные черты» в своем деле. Во-первых, это «специально подготовленные свидетели, которые дают нужные показания». После этого он обращает внимание на экспертизы в своем деле. «Какие социальные группы были выделены, об этом было уже сказано. Такая социальная группа как “артиллерия и авиация“, “власти России“. Здесь уместна шутка про двойников президента!»

Затем Дмитрий переходит к анализу свидетелей обвинения. По его словам, двое из них давали показания оперативнику ФСБ. «Эти свидетели связаны друг с другом», поскольку один сказал, что знаком с оперативником ФСБ, а другой сказал, что они знакомы друг с другом. Показания этих двух свидетелей оформлены «очень грамотно, очень аккуратно, написаны в публицистическом стиле». «Так что со свидетелями со стороны ФСБ все понятно», — говорит Дмитрий и переходит к анализу показаний остальных четырех свидетелей защиты.

Иванов упомянул свидетельницу Людмилу Григорьеву, экс-замдекана ФФФХИ МГУ. «Свидетельница Григорьева давала показания очень эмоционально, очень подробно. Она рассказывала про все, но только не про то, что имеет отношения к данному уголовному делу». Григорьева привлекала студентов к работе на факультете по принципу лояльности. Дмитрий рассказывает, что такие «агенты Григорьевой» следят за публикациями студентов МГУ в соцсетях и за их публичной активностью. «Она одержима борьбой с «Инициативной группой МГУ». Эта борьба началась, когда я был еще в первом классе (ИГ создана в 2006 году)», — заявил он. «Григорьева считала меня участником «Инициативной группы», в которой я на самом деле никогда не состоял. Она считала членом «Инициативной группы» любого, кто не согласен с ее мнением». Григорьева считала участником «Инициативной группы» даже ректора МГУ Виктора Садовничего. А Виктора Антоновича вряд ли можно уличить в поддержке оппозиции, каких-то либеральных идеях: он был доверенным лицом Путина, — говорит Дмитрий.

Помимо показаний свидетелей и экспертизы института ФСБ, «в моем деле», говорит Дмитрий, есть материалы оперативно-розыскных мероприятий. Он обращает внимание, что в одной из справок группы говорится о «политическом характере его действий». В справке упоминается, что он якобы намеревался скрыться за границей после освобождения из спецприемника. «Я никуда уезжать не собирался. По словам Дмитрия, основа его обвинения — это оценочные и эмоциональные суждения следственной группы, изобличающее его как врага народа. «И это мне кажется ново по сравнению с теми делами, за которыми я следил». 

В обвинительном заключении написано, что Иванов имеет «пренебрежительное отношение» к народу России. Почему было сделано такое заключение — Дмитрий не знает. В заключении также говорится, что его действия вызвали «чувство страха и незащищенности» у населения.  «Чувство страха, я бы даже сказал, чувство угрозы со стороны государства, — оно, конечно, существует в общественном сознании, но кто его формирует? Не я», — добавил Дмитрий.  «Практически каждый день с начала [Роскомнадзор] кого-то задерживают, кого-то штрафуют, кого-то арестовывают за высказывание мнения против [Роскомнадзор]. Уголовные дела по статье, по которой привлекаюсь я, по другим статьям … Эти действия формируют атмосферу страха, а не мои действия» … «В одном из своих постов я говорю: боритесь со своим страхом, боритесь, потому что только мы можем это остановить», — так Дмитрий Иванов заканчивает свое выступление в прениях. 

В зале трансляций раздаются аплодисменты и слышится обмен мнениями. Пристав требует прекратить разговоры. Одна слушательница возражает, что в этом зале нет судебного заседания. Пристав возражает, что это такой же зал. 

  • А почему же тогда мы не встаём, когда судья входит?
  • Здесь нельзя разговаривать. Я вас сейчас выведу из зала!
  • Выводите!

На этом перебранка заканчивается. 

В зале заседания с репликами выступают прокурор и адвокат. Гособвинительница сказала, что вина доказана, состав доказан. Эйсмонт ответила, что публичное распространение не делает состава по статье 207.3 УК РФ. «История знает, что случается, когда формально исполняются законы, противоречащие духу права», — заключила Эйсмонт и напомнила про Нюрнбергский трибунал.

Судья объявляет прения законченными и предлагает Иванову выступить с последним словом.

Последнее слово Дмитрия Иванова:

«Наша беда — неумение проявлять инициативу и находить единомышленников. Мы привыкли следовать за лидерами и ждать указаний. Не ждите, действуйте! Становитесь волонтёрами, помогайте беженцам, поддерживайте политзаключённых. Формируйте горизонтальные связи, знакомьтесь с коллегами и однокурсниками и взаимодействуйте друг с другом ради достижения общих целей. Не проходите мимо, когда кому-то нужна ваша помощь. Делайте этот мир лучше — для нас и для наших детей. Мы любим повторять, как мантру, слова «Россия будет свободной!» Но Россия — это мы сами. И какой она будет, зависит только от нас». Военные действия «неизбежно закончатся, а следом прекратит свое существование и развязавший её режим. Таков закон истории. А нам предстоит большая работа, начинать которую надо уже сейчас. В этой работе, я верю, мы обречены на успех. Россия будет свободной. Потому что такой сделаем ее мы».

Дмитрий закончил речь. 

В зале трансляций слушатели встают и аплодируют. Судья выходит из зала, не объявив дату следующих слушаний, где будет объявлен приговор. Приставы просят всех слушателей покинуть зал, где проходит трансляция. Заседание окончено.

Отправить

Ваш адрес не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

Поддержать

© 2019-2021 Независимый общественный портал о беспристрастном судебном мониторинге