О деле: Всеволода Анатольевича Королёва обвиняют в публичном распространении ложной информации об использовании ВС РФ (дискредитации) по мотивам политической и (или) иной ненависти или вражды за размещение двух текстовых сообщений в социальной сети ВКонтакте.
Дело рассматривает Выборгский районный суд Санкт-Петербурга, председательствующая судья – Марина Викторовна Горячёва.
Горячева не оглашает состав суда и явку участников процесса. Доставлен Королев, явилась адвокат Зырянова М. С., обвинение представляет помощник прокурора Акимов – он в форме.
Два предыдущих заседания не состоялись из-за недоставления подсудимого, суд выясняет причины этой ситуации у Королева.
Суд:
– Так, Всеволод Анатольевич, вы у нас болели два заседания подряд… Что с вами было, расскажите?
Королев:
– Мне удалили пластину из челюсти. В феврале, когда ездил, меня поставили на плановую госпитализацию. И вот, соответственно… всё, операцию сделали.
Суд:
– Сейчас нормально себя чувствуете?
Королев:
– Да, ну, т. е. это не то, что я как-то плохо, это была плановая госпитализация.
Стадия представления доказательств защиты.
Зырянова заявляет ходатайство о возвращении дела прокурору для устранения препятствий к рассмотрению в порядке ст. 237 УПК РФ:
– В ходе подготовки выявлены неустранимые несоответствия обвинительного заключения. Обвинение предполагает, что вменяемые действия совершены Королевым по мотивам ненависти, вражды в отношении социальной группы “военнослужащие ВС РФ”, а также по мотивам политической, идеологической и национальной ненависти, при этом в обвинительном заключении в нарушение пп. 3, 5 ч. 1 ст. 225 УПК РФ не указано, чем обусловлены выводы о наличии таких мотивов, в чем они выражаются, какими подтверждаются доказательствами, а также что подтверждают перечисленные в нем вещественные доказательства: тетради с записями, плакаты “Свободу политзаключенным”, “Нет государственному терроризму”, “Нет [синоним словосочетания “военный конфликт”]”, роутер, системный блок, мобильный телефон. Указанные обстоятельства представляют собой нарушение требований закона по содержанию и оформлению обвинительного заключения, устранение которых невозможно при рассмотрении дела и исключает возможность принятия решения по существу. Обвиняемый вправе знать, в чем его обвиняют и какими доказательствами это подтверждается. Обвиняемый, который из текста обвинительного заключения не понимает обвинение и доказательства, не может осуществить защиту от обвинения, эффективно пользуясь правами на дачу показаний и представление доказательств. Таким образом, обвинительное заключение составлено с существенными нарушениями п.п. 3, 5 ч. 1 ст. 225 УПК РФ, п.п. 1, 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ, а также правовой позиции высших судебных органов РФ, поскольку из него невозможно установить и конкретизировать объем обвинения, определить доказательства, направленность и содержание квалифицирующих признаков.
По предложению суда Зырянова соглашается заявить все ходатайства сразу, а не по мере рассмотрения.
– В случае, если суд нам откажет в возврате дела, ходатайство к гособвинителю о разъяснении предъявленного обвинения: чем обусловлены выводы о наличии ряда квалифицирующих признаков, в чем они выражаются, чем подтверждаются, что подтверждают вещдоки 1-9 в обвинительном заключении. Ходатайство о вызове и допросе в качестве свидетеля старшего следователя Следственного отдела по Выборгскому району старшего лейтенанта юстиции Диденко Н. И. Ряд доказательств обвинения не соответствует нормам УПК, порождает сомнения в их допустимости и относимости, в том числе в части их оформления указанным следователем, в связи с чем для проверки достоверности и устранения имеющихся сомнений, последующего заявления ходатайства об исключении доказательств необходимо вызвать и допросить следователя, в производстве которого находилось настоящее уголовное дело. Ходатайство о вызове и допросе в качестве свидетеля заместителя начальника 5 отдела Центра “Э” ГУ МВД по СПб и ЛО подполковника полиции Тормышева Н. C. Среди доказательств вины Королева указана его справка от 05.07.2022 г., согласно которой Королев является активным участником движений протестного толка радикального характера в СПб, его основная деятельность заключается в участии в несогласованных акциях, демонстрации и раздаче агитационного материала, в том числе участии в несогласованных уличных мероприятиях, в составе радикальных организаций и движений высказывает негативную оценку действий ВС РФ, называет РФ агрессором во время проведения СВО на территории Украины. Данные выводы являются недостоверными, сделанными, по-видимому, в связи с тем, что в числе характеризующих материалов к обвинительному заключению приложены постановления о привлечении Королева к административной ответственности за участие в несогласованных акциях, однако они были отменены судом апелляционной инстанции и не вступили в силу. Отметок об этом в системе правоохранительных органов сделано не было, поэтому они ошибочно полагают, что он неоднократно привлекался к ответственности. Но это мои предположения, для того, чтобы устранить эти и другие сомнения, защита полагает необходимым вызвать и допросить его в качестве свидетеля.
Суд:
– Поясните, вы просите вызвать следователя Диденко – какие у вас вопросы к нему по каким доказательствам? Вы пишете, так скажем, общо, какая конкретика?
Зырянова:
– Абсолютно точно, мы пишем общо, потому что вопросов очень много: по каждому из протоколов ознакомления с экспертизами, актам осмотра доказательств, различным другим актам и следственным действиям, которые он производил. Не стала вписывать всё в данное ходатайство, на самом деле вопросов очень много и нарушения имеют место быть в большом количестве, и нарушения существенные.
Суд интересуется, какими нормами закона руководствуется адвокат, когда просит прокурора разъяснить обвинение.
Адвокат поясняет, что УПК не запрещает задавать вопросы, хотя если суд решит, что оснований для возврата дела нет, то, может, прокурор сможет объяснить. Если суд откажет в этом, то, может, следователь сможет ответить на вопросы.
Королев поддерживает все ходатайства. Был инициатором ходатайства о вызове Тормышева, поскольку среди доказательств в обвинительном заключении есть справка за подписью данного должностного лица, соответственно, это имеет шанс повлиять на внутреннее убеждение суда при оценке доказательств по делу. Дополнительно говорит, что нигде в материалах дела или где-либо ещё нет пояснений, что обвинение понимает под заведомо ложной информацией.
Гособвинитель заявляет, что готов высказаться по всем ходатайствам “о вызове экспертов” кроме возврата дела прокурору, для подготовки позиции по которому необходимо отложение.
Гособвинитель возражает против ходатайств о вызове свидетелей, поскольку “данные ходатайства надлежащим образом не мотивирует суть, сводятся преждевременно к оценке доказательств”:
– Считаю, что обвинительное заключение составлено в соответствии с нормами уголовно-процессуального законодательства, защита указывает, что доказательства получены с нарушением УПК – если они так считают, то могут заявить об этом в прениях, и суд даст надлежащую оценку всем доказательствам по делу при вынесении итогового.
Зырянова в реплике поясняет, что защита не дает оценку, а говорит о необходимости определенной информации для представления своего мнения и должной оценки доказательств. Есть сомнения, которые защите самостоятельно не устранить, в связи с чем хотели бы допросить авторов этих доказательств. Отказ в вызове свидетелей нарушит право на защиту.
Суд объявляет перерыв, по прошествии 18 минут возобновляет заседание и отказывает в ходатайствах о вызовах свидетелей. Относительно Диденко поясняет, что защита не указала, по каким обстоятельствам имеет вопросы, и просит допросить следователя. Относительно Тормышева, что сведения в его справке не имеют прямого отношения к предъявленному обвинению, свидетелем действий Королева он не являлся, с точки зрения суда, не сможет ничего пояснить по предъявленному обвинению. Ничего не говорят про ходатайство о разъяснении обвинения.
Стороны обсуждают вопрос об отложении заседания – судья предупреждает, что может назначить не раньше 10 августа. Зырянова заявляет, что у них будет еще ходатайство о вызове экспертов обвинения, которое могли бы заявить сейчас, однако оно не подготовлено в письменном виде, в связи с чем возможен отказ в его удовлетворении как ненадлежаще мотивированного.
– Соответственно, если бы мы, например, сегодня его рассмотрели, мы бы уже могли подготовиться к допросу экспертов и вызвать экспертов.
Суд:
– Ну, вот очень плохо, потому что, получается, у нас так всё растянуто, по два ходатайства за раз, соответственно, и показания вы пока не даете, исследовать больше, получается, нечего.
Королев говорит, что в порядке устного ходатайства полагает необходимым вызвать экспертов. В деле две экспертизы, к обеим у него вопросы, например, в первой указан только директор центра экспертиз без данных самих экспертов.
Суд:
– Так в итоге-то вы ходатайствуете или нет в настоящий момент?
Зырянова:
– Ваша честь, давайте мы заявим ходатайство, даже если вы нам сегодня в нем откажете, то мы будем иметь возможность заявить его в следующий раз, мотивировав наилучшим образом, чем сегодня.
Зырянова путанно и сумбурно заявляет устное ходатайство о вызове экспертов, в процессе постоянно что-то перелистывая и ища в документах. Из протокола об ознакомлении с постановлением о назначении второй экспертизы видно, что защита составила вопросы, о постановке которых ходатайствовали перед следователем. Следователь отказал, вопросы перед экспертами не поставил, сам решил, что они не входят в область познаний лингвистов, лингвисты, соответственно, не смогли оценить, входят ли эти вопросы в сферу их знаний или нет, что является прямым нарушением права на защиту. Зырянова полагает необходимым допросить экспертов, чтобы, как минимум, задать те вопросы, которые не поставил следователь.
Королев дополняет, обращая внимание, что у него есть вопросы относительно некоторых определений в словаре использованных понятий во второй экспертизе. Кроме того, в нем отсутствует понятие факта – “это имеет совершенно очевидное значение для того, что происходит, и если мы какую-то информацию заранее отсекаем, то нам тоже необходимо знать, почему это происходит, на основании каких правил выводы и т. д., поскольку я получал философское образование, не лингвистическое, однако лингвистика – это тоже некоторым образом работа со словом, поэтому мне бы хотелось с экспертом обсудить некоторого рода такие моменты”. Подсудимый частично согласен с какими-то выводами в экспертизе и видит совершенно конкретные примеры, где эксперт не понимает смысл написанного, делая на этой основе выводы, что содержится то или иное утверждение.
Суд:
– Так в итоге-то какого эксперта вы просите?
Зырянова:
– Мы просим вызвать Тепляшину А. Н., Сафонову О. Д. и Назарова А. Д… – обращаясь к Королёву: – Попова будем вызывать? Это первый эксперт.
Королев:
– Ну, Попов – это, я так понимаю, директор центра экспертиз.
Зырянова:
– Но т. к. у нас другие эксперты не заявлены, Попова вызвать?
Королев:
– Ну… я даже, честно говоря… не знаю, потому что экспертизы на самом-то деле похожие…
Следующая реплика Зыряновой звучит неразборчиво, но, видимо, сходятся на том, что надо допросить и Попова. Защитник поясняет, что никаких других экспертов, кроме руководителя центра экспертиз Попова, в первой экспертизе не заявлено, непонятно, какие эксперты проводили исследование, соответственно, можно вызвать только Попова. Также дополняет доводы про вторую экспертизу, обращая внимание, что один эксперт в ней является лингвистом, другой политологом, но оба проводят некомплексную лингвистическую экспертизу. Остается неизвестным, какое участие политолог в принципе мог принимать в лингвистической экспертизе. Поэтому необходимо допросить обоих экспертов, а также директора центра экспертиз, распределявшего экспертизу по специалистам. Выяснить, почему участвовал политолог, почему не специалист в своей отрасли проводит специализированную экспертизу.
Гособвинитель не против, суд удовлетворяет ходатайство в части вызова экспертов Тепляшиной и Сафоновой, немотивированно отказав в остальных, т. к. “необходимости вызывать директора экспертного учреждения Назарова и Попова суд не усматривает”.
Судья напоминает представителю прокуратуры, что в воскресенье истекает срок содержания Королева под стражей:
– Что предложите?
Гособвинитель устно ходатайствует о продлении срока содержания под стражей на три месяца, сказав лишь, что основания не изменились и не отпали.
Королев возражает, поскольку, согласно УПК, содержание под стражей является крайней мерой, избираемой в случае, если остальные меры могут быть неэффективны. Добавляет, что не собирается скрываться, повлиять ни на кого не сможет, т. к. свидетелей он не знал, а дело закрыто.
Зырянова поддерживает позицию подзащитного.
Суд:
– У меня только один вопрос к вам: известно ли вам о рассмотрении предыдущего постановления?
Зырянова:
– Нет, кстати спасибо большое, уважаемый суд, за этот вопрос, это действительно очень важно. Последнее постановление о продлении меры пресечения не вступило в законную силу.
Суд удаляется для принятия решения, что занимает 7 минут, затем возвращается в зал и оглашает вводную, резолютивную части вынесенного постановления: судебное разбирательство отложить, продлить срок содержания Королева под стражей на три месяца.
