В заседании 23-го октября сторона обвинения предложила допросить свидетеля Амвросова, который пришел в суд.
– Его сегодня доставили приставы, молодцы, – комментирует судья.
Она не знает, что Амвросов пришел в суд самостоятельно. На входе в здание я следом за ним подошла к приставу, сказавшему свидетелю, что на него выписан привод. У сторон нет возражений, и мужчину приглашают пройти в зал.
– Амвросов Сергей Александрович, брат жены Калавурова. Вместе жили в коммунальной квартире. Сестра и подсудимый занимали комнату, ключ был только у них. С Калавуровым не общался, общих интересов с ним нет. 14 декабря 2017 года пришел домой с работы около 18 часов, где встретил сотрудников ФСБ. Они сказали, что в квартире обнаружили бомбу, взрывчатые вещества. Сестра пришла в день обыска чуть позже, а Калавуров находился во время обыска в квартире. В комнату сестры не заходил, в обыске участия не принимал. Позднее следователь один раз вызывал для дачи показаний.
Отвечая на вопрос адвоката, свидетель добавил, что посторонних предметов в квартире раньше не видел, а как выглядит детонатор или другие части взрывного устройства – не представляет. Сестра после происшествия говорила, что не верит, что Калавуров мог «что-то такое сделать».
Вопросов к свидетелю у сторон больше не было, и он покинул зал заседания. Представительница обвинения ходатайствовала об оглашении показаний свидетеля Сулейманова, данных на предварительном следствии. Суд зачитал:
– Допрошен в апреле 2018 года, проживает на пр. Энергетиков, постоянная регистрация в Дагестане. Познакомился с Ефимовым, Омаргаджиевым и Эсмурзиевым осенью 2017 года в молельной комнате на Сенной площади. Ефимов подошел к Сулейманову, стал расспрашивать. Начали общаться, встречались в шашлычной, переписывались через мессенджеры, затрагивали религиозные вопросы. Ефимов познакомил свидетеля с Кобцом: тот рассказывал, что родился в Казахстане, принял ислам в процессе общения с мусульманами, показывал видеоролики про исламское государство. Однажды в мечети Ефимов позвал свидетеля в сторону, чтобы конфиденциально поговорить. Он показал видео о необходимости поддерживать ИГ – свидетель сказал, что на записи высказаны «неправильные мнения». Ефимов рассказал о намерении совершить теракт в Казанском соборе или напасть на прихожан с ножом. Для этого Ефимов хотел снять комнату для изготовления бомбы. Омаргаджиев и Эсмурзиев выразили готовность ему помочь. Сулейманов относился к намерениям Ефимова негативно, но не смог наставить его «на истинный путь», разговаривал с ним о религиозных вопросах – познания Ефимова в исламе были не столь фундаментальны, поскольку он смотрел обучающие ролики, не обращаясь к первоисточникам, и поэтому доверял мнению свидетеля. «Возможно, его расстроило мое порицание его намерений». Ефимов сказал свидетелю, чтобы о планируемом теракте тот не рассказывал полиции – иначе у свидетеля и семьи будут проблемы.
После оглашения показаний обвинение ходатайствовало о продлении срока содержания Калавурова под стражей. Судья спросила мнение защиты:
– Подсудимый, вам понятно ходатайство? Переведите, пожалуйста, – обращается судья к переводчику и через несколько минут добавляет, – Вы обсуждали вообще [с адвокатом]? Пускай защита вопросы задаст…
– У меня вопросов нет, он все понимает, просто хотелось бы услышать его собственное мнение, – отзывается адвокат на реплику судьи.
Калавуров нерешительно говорит, что он «не против», и судья уходит.
Через пять минут оглашается решение об удовлетворении ходатайства обвинения, «поскольку обстоятельства не изменились, инкриминируемые подсудимому преступления составляют повышенную степень общественной и государственной опасности, кроме того, вы не социализированы в России, несмотря на наличие семьи, не имели легального источника дохода, намеревались выехать в Турцию».
– Очень прошу сторону обвинения принять меры к обеспечению явки остальных свидетелей. Все, всего доброго, до свидания.
