О деле: Дмитрия Витальевича Голубева обвиняют в подрыве здания МРЭО ГИБДД в Мелитополе и подготовке теракта у здания Военно-гражданской администрации Запорожской области.
Дело рассматривает Южный окружной военный суд в составе трех судей, председательствующий – Максим Михайлович Никитин.
Секретарь объявил явку участников: гособвинитель – прокурор Надринский, адвокат Бражникова, подсудимый, а также о присутствии журналистов и слушателей. Суд напомнил, что сейчас процесс находится на стадии представления доказательств обвинения, предложил прокурору сообщить, что он будет предоставлять в этом заседании.
Прокурор заявил ходатайство о допросе свидетеля Сергей Романовича Бирюка. До начала заседания он спрашивал у секретаря, как зовут свидетеля. Сам свидетель с начала заседания был виден на мониторе по ВКС через Севастопольский гарнизонный военный суд. Суд говорит, что не вправе отказать.
Суд попросил свидетеля представиться, тот назвал себя и на вопросы суда сообщил дату и место рождения, адрес, место работы, гражданство и что владеет русским языком. Суд разъяснил свидетелю процессуальные права и ответственность. На вопрос суда свидетель сообщил, что не знаком с Голубевым и не имеет с ним отношений, Голубев также сообщил, что впервые видит свидетеля.
Далее под вопросы прокурора свидетель рассказал, что 10 августа 2022 года он был в Мелитополе, около 10 вечера возвращался в место, где должен был ночевать, его остановил патруль, сказали идти скорее домой, когда он проходил мимо какого-то административного здания – позднее свидетель узнал, что это было МРЭО, раздался взрыв, и он побежал дальше. Точное расстояние до места взрыва свидетель назвать не смог. О том, что в тот момент произошло, узнал через 1-2 дня.
У адвоката вопросов к свидетелю не было. Голубев спросил, сколько времени свидетель в Мелитополе проживал, что находится напротив МРЭО и с другой стороны от него. Свидетель замешкался, неуверенно ответил, что парковка вроде. Голубев спрашивает: “Так, а вы на парковке жили или куда вы шли?” Далее Голубев спросил: “Во сколько точно вы шли?” Свидетель ответил, что точно не помнит, говорит, раньше десяти. Голубев пояснял, что такого не могло быть, потому что в Мелитополе был введен комендантский час, который начинался с 21-00, и свидетеля просто бы арестовали за нахождение на улице. Голубев выражает сомнение, что свидетель вообще там был в момент взрыва.
Тут, не выдержав, присоединилась адвокат. Сказала, что вообще не может понять, зачем данный свидетель и что он может пояснить по делу. Спросила у свидетеля:
– Что вы слышали?
Свидетель ответил:
– Ничего.
Судья сказал, что пояснения Голубева занесут в протокол заседания.
Суд спросил, будут ли у сторон еще дополнения в ходе судебного следствия. Ни у прокурора, ни у адвоката нет. Тогда суд предложил сторонам высказаться по вопросу о процессуальных издержках и вещественных доказательствах, уточнил у адвоката, подавала ли она ходатайство. Адвокат сказала, что подаст ходатайство после окончания дела через канцелярию. Суд указал, что на стадии следствия были расходы на адвоката (другого) в размере 33 255 руб. Гособвинитель высказал позицию, что автомобиль Голубева подлежит конфискации, части взрывного устройства, лента и прочее – уничтожению, изъятые деньги – родственникам, издержки – возмещению за счет госбюджета. Адвокат просит автомобиль тоже передать семье Голубева, считает, что он не может быть расценен как орудие преступления.
Суд спрашивает, готовы ли стороны к прениям. Обе стороны отвечают утвердительно. Суд сообщает, что судебное следствие окончено и разъясняет, что стороны вправе представить формулировки, которые считают подлежащими внесению в приговор до удаления суда в совещательную комнату. Суд спрашивает у Голубева, будет ли он выступать и в прениях и с последним словом, т. е. два раза или один раз. Голубев говорит, что только один.
В прениях гособвинитель долго читает заготовленный текст, при этом очень скоро, похожий на обвинительное заключение, под конец подытоживает, что вина доказана и по каким статьям совершены преступления, считает нужным учесть смягчающие – активное способствование раскрытию преступления, наличие двух малолетних детей, состояние здоровья, а также отягчающие обстоятельства – ненависть, называет, сколько считает нужным назначить за каждый состав и эпизод, итого 20 лет лишения свободы, из них 5 лет в тюрьме, оставшееся время в колонии строго режима.
Адвокат говорит по приготовленным записям, что Голубев гражданин Украины и патриот своей страны, его действия были направлены на защиту своей страны. Также просит учесть смягчающие обстоятельства: признание вины, сотрудничество, сам разминировал второе взрывное устройство, двое несовершеннолетних детей.
Суд спросил, будут ли реплики. Стороны отвечают, что нет.
Суд предлагает Голубеву выступить с последним словом. Голубев задает риторический вопрос, о каком акте международного терроризма говорить, если на его страну напали без объявления войны в четыре утра, как и когда-то 70 лет назад, и убивали его народ. Говорит, что у каждого мужчины будет вызывать ненависть, если он будет видеть, что убивают его народ, тысячи мирных людей было убито только в первые дни, а Мариуполь вообще превратили в могилу, там люди в подвалах заживо гибли, ни в чем не повинные, женщины, на руках с детьми, которые прятались в подвалах.
Суд просит вернуться ближе к обстоятельствам дела.
Голубев говорит, что это неверно, что он испытывает ненависть, даже сейчас, после того, что произошло, он не испытывает ненависть к людям, а только к их поступкам и несправедливости. Голубев говорит, что он нервничает и просит суд приобщить к материалам дела приготовленную речь. Суд говорит, что это не предусмотрено, и суд не сможет учитывать письменное изложение, предлагает рассказать своими словами и приобщить.
Голубев говорит, что он патриот своей страны, и по конституции должен был становиться на защиту своей страны. Говорит, что с самого начала занимался перевозками, без чьих-либо просьб, сам собрал продукты и лекарства и повез, увидел десятки убитых и разорванных тел, которые валялись по всему городу, и пошел воевать, чтобы защитить свой народ, как его дедушка и бабушка, которые защищали свою родину, были в партизанских отрядах («они тоже были террористами?!»).
Голубев говорит, что следствие никак не доказало, что это был терроризм. Говорит, что он подписал контракт и пошел служить в ВСУ, что ему его командование дало задание касательно здания МРЭО. Вновь задает риторический вопрос, какой народ он хотел запугивать в десять часов ночи, это был взрыв здания, чтобы им [зданием] не пользовались.
Далее Голубев говорит, что он рассказал все под пытками. Заявляет, что после задержания он сослался на Женевскую конвенцию, как ему и было предписано по инструкции, но спустя пару дней его поместили в подвал и там держали пять дней без воды, с замотанной головой и пытали током. Вновь задает риторический вопрос:
– Что они там раскрыли, если бы я сам не признался под током?!
Говорит, что затем его нелегально привезли в багажнике на территорию РФ, поскольку он официально был пожизненно депортирован из РФ и никак не мог оказаться на территории.
В связи со ссылками на пытки [которых якобы не было ранее, хотя я помню, что про вывоз в багажнике я слышала], суд сообщает, что сейчас либо нужно вернуться в стадию судебного следствия и проверять эту информацию в установленном порядке, либо Голубев не должен на них ссылаться. Голубев соглашается, что он не ссылается на пытки и просит суд учесть тот месяц, который Голубев находился в подвале.
В конце Голубев говорит, что надеется на справедливость суда и добавляет:
– Мы ведь братские народы?!
Суд объявил, что удаляется в совещательную комнату.
