О деле: Санкт-Петербургский городской суд рассматривает жалобу на решение Приморского районного суда от 24 декабря 2021 года по делу Пригожина против “Эха Москвы”.
Истец: Евгений Викторович Пригожин.
Ответчики: ЗАО «Эхо Москвы», Алексей Алексеевич Венедиктов, Виталий Геннадьевич Рувинский, Виктор Анатольевич Шендерович, Евгений Сергеевич Белогаев.
Дело рассматривает судебная коллегия в составе судьи Овчинниковой Л. Д., Мирошниковой Е. Н., Осининой Н. А.
Судебное заседание проходит при очной явке представителя Пригожина – адвокат Аносов В. И. – и представительницы Шендеровича – адвокат Левчишина Е.П. По видеоконференцсвязи с Московским городским судом участвуют двое представителей «Эха Москвы» и представитель Венедиктова. В зале отсутствует судья, поэтому личности участников не устанавливают, полномочия не проверяют, а коллегия даже не спрашивает ФИО, удовлетворившись ответами, что они – представители. Оба экрана отвернуты от аудитории, поэтому трансляция ВКС видна лишь суду и участникам процесса.
Не явились Шендерович, Венедиктов, Рувинский и Белогаев, суд сообщает, что имеются сведения об их надлежащем извещении, и с согласия сторон определяет рассмотреть дело в их отсутствие.
На протяжении 4 заседаний по делу в городском суде Петербурга каждый раз происходили существенные изменения в составе судебной коллегии, поскольку заседание 24.05.2022 проводилось под председательством судей Шумских, Мирошниковой и Овчинниковой, 12.07.2022 в составе Осининой, Мирошниковой, Яшиной, 04.08.2022 – Яшиной, Мирошниковой, Нюхтилиной, а в настоящем заседании выбыли Яшина и Нюхтилина, вернулись Осинина с Овчинниковой.
Сведения о произошедших изменениях, а также об их причинах ни в одном из заседаний не озвучивались.
Дополнительную путаницу вносит отсутствие перед судьями табличек с именами, из-за чего невозможно понять, кто из них кто.
Суд докладывает, что рассматриваются апелляционные жалобы Пригожина, Шендеровича, Венедиктова и ЗАО «Эхо Москвы» на решение Приморского районного суда Санкт-Петербурга от 24.12.2021.
Пригожин обратился в суд с иском к Белогаеву, Шендеровичу, главреду радиоканала “Эхо Москвы” Венедиктову, главреду электронного периодического издания “Эхо Москвы” Рувинскому и учредителю данных СМИ – ЗАО “Эхо Москвы”. Просил признать сведения, которые озвучены Шендеровичем 18.03.2021 в прямом эфире радиоканала “Эхо Москвы” в программе “Особое мнение”, а также доступны для ознакомления в сети “Интернет” по адресу, ссылки на который также размещены Белогаевым – порочащими честь, достоинство и деловую репутацию. Также признать порочащими и недостоверными цитаты: “Пригожин – это всё убийцы”, “да, это его убийцы”, “уголовник Пригожин”. Просил обязать Рувинского и Венедиктова удалить данную информацию, разместить опровержение, а самого Шендеровича сведения опровергнуть путем личного заявления следующего содержания: “Мной, Шендеровичем Виктором Анатольевичем, 18.03.2021 в эфире “Особое мнение” в интервью Журавлевой были распространены следующие сведения о Пригожине Е. В… которые являются недостоверными, голословными утверждениями, не имеющими под собой доказательств, что установлено решением Приморского районного суда Санкт-Петербурга”. Взыскать компенсацию морального вреда с “Эха Москвы” и Шендеровича по 5 млн рублей.
Ответчики против иска возражали. Белогаев в суд не ходил, лишь представил письменные возражения. Шендерович давал показания, представители других ответчиков также давали письменные возражения и пояснения. Каждой стороной были представлены лингвистические заключения и рецензии на данные экспертизы. Шендерович пояснял, что это его мнение, истец хоть и не занимает публичную должность, но фактически является публичным лицом, поскольку в СМИ и обществе неоднократно обсуждались связанные с ним события. Говорит о пороге критики и полагает, что это не та информация, которая подлежит опровержению в судебном порядке. Ссылался на то, что Пригожин был привлечен к уголовной ответственности, тогда как Пригожин возражал, что уже давно погашена судимость, и поэтому считает, что эти сведения порочат его честь и достоинство.
«Эхо Москвы» говорила, что они вообще не могутбыть привлечены в качестве ответчика, не несут ответственности за слова Шендеровича, ни журналист, ни редактор ничего не могли сделать.
Суд просмотрел ту самую программу.
Дело рассмотрено 24.12.2021, вынесено решение о частичном удовлетворении заявленных требований. Суд признал высказывания Шендеровича в отношении Пригожина недостоверными, порочащими его честь и достоинство.
Пригожин не согласен с решением в части размера компенсации морального вреда.
Не согласен также Шендерович, настаивает на своей позиции, указывает, что вопрос формы и содержания оспариваемого высказывания требует специальных познаний в области лингвистики, которыми суд не обладает и не может подменять собой специалиста, поэтому вывод суда о порочности высказывания является необоснованным. Ссылается на представленное в суд первой инстанции лингвистическое заключение, подвергает критике заключение Пригожина, указывая на квалификацию давших его специалистов. Не согласен с тем, что суд при вынесении решения ссылался на толкование словаря Ожегова. По результатам лингвистического исследования установлено, что это все-таки было мнение, которое не подлежит доказыванию и опровержению в порядке ГПК. Ссылается на обзор судебной практики Верховного Суда РФ, что критика деятельности лиц, осуществляющих публичные функции, допустима в более широких пределах, следовательно, деятельность и известность Пригожина позволяют более широкие границы. Просит решение отменить, в иске отказать.
Венедиктов полагает, что не может быть ответчиком по настоящему делу, поскольку это был прямой эфир, мнение Шендеровича. Позиция Пригожина, изложенная в решении, противоречит разъяснениям Верховного Суда, духу закона, принципам правосудия и состязательности процесса. Указывает на прекращение трудовых отношений с «Эхом Москвы», прекращение деятельности СМИ в марте 2022, в связи с чем решение суда неисполнимо. Просит отказать в иске Пригожина как в этой части, так и в части признания сведений порочащими и недостоверными.
«Эхо Москвы» в апелляционной жалобе ссылается на ст. 57 Закона “О СМИ”, указывает, что это было в прямом эфире, Журавлева не могла повлиять на распространение сведений Шендеровичем, знать об их достоверности и относимости, поскольку в ходе эфира не сообщались какие-либо иные персональные данные Пригожина, прозвучала лишь его фамилия. Суду необходимо было применить положения указанной статьи, в соответствии с которой «Эхо Москвы» не подлежит привлечению к ответственности.
В качестве единственного обоснования компенсации морального вреда суд указал, что она обусловлена нарушением «Эхом Москвы» корпоративной этики журналиста, положений Кодекса профессиональной этики российского журналиста, который не является нормативно-правовым актом и не подлежит применению при принятии решения. Ни Шендерович, ни Журавлева не обсуждали каких-либо фактов или событий, объектом которых являлся непосредственно Пригожин, тема программы была другая, но Шендерович пояснил, что имел в виду именно его. Сумма компенсации является чрезмерной, необоснованной и завышенной. Сведения, что Пригожин является лицом, совершившим преступление, достоверны и подтверждаются материалами дела. Судом необоснованно сделан вывод о намеренном распространении Шендеровичем сведений, что Пригожин является убийцей, т.е. лицом, совершившим умышленное причинение смерти другому лицу. При этом Шендерович не говорил, что непосредственно Пригожин причинил смерть другому лицу. Также просят решение отменить и отказать в иске.
Затем суд сообщает, что поступили сведения от ЗАО «Эхо Москвы» о прекращении деятельности радиоканала и электронного периодического издания на «YouTube», о невозможности исполнения судебного акта в связи с отзывом лицензии, прекращением доступа к ресурсам. «Никто это не оспаривает, сегодня мы это проверили, действительно есть доступ только на ресурс Белогаева».
Закончив докладывать дело, суд предлагает сторонам высказаться по доводам апелляционных жалоб.
Представитель Пригожина заявляет, что в целом считает решение законным и обоснованным, оспаривает лишь в части размер присужденной компенсации, которая необоснованно снижена. Также суд очень сильно снизил размер неустойки, в результате чего она потеряла свое экономическое стимулирующее значение, как мотиватор к надлежащему исполнению судебного акта.
Представитель Шендеровича полагает, что суд не имел полномочий самостоятельно проявлять лингвистические познания, по сути озвучивая доводы из жалобы.
Истец неоднократно утверждал, что Шендерович сам признал, что имел в виду именно его, хотя, согласно протоколу заседания, слова звучали следующим образом: “Я говорил о политической элите, о людях, близко знакомых с нашим президентом, о людях, получающих коррупционные услуги, государственное финансирование, и Пригожин был упомянут в этом контексте. Я подтверждаю, что на эту тему я вышел в связи с конкретной информацией этого дня. Не стоит вырывать фразы из контекста, я говорил о сложившейся политической элите, о том, что она преступна, что это уголовники и убийцы. Подчеркиваю, что речь шла в том числе о Кадырове, о вагнеровцах в связи с пленкой, где они убивают человека. Это те самые вагнеровцы, та самая частная компания, которую спонсирует Пригожин, о чем есть десятки публикаций”. Если воспринимать в контексте, это эфир эмоционально окрашенный, он был посвящен глобальной теме, связанной с убийствами и убийцами, там неоднократно фигурирует данное слово. Это обобщающее суждение ее доверителя о политической элите, которое основано на репутации, складывающейся из многократных публикаций СМИ. Есть применимое решение Московского городского суда по делу Немцова и Милова против Путина, в котором был сделан вывод, что их фамилии употреблены в качестве обобщающего суждения. В данном случае истец не доказал, что это не было обобщающим суждением, хотя это является его обязанностью в силу п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда от 24.02.2005 г. В деле нет доказательств, что это не мнение и не утверждение. Передача так и называлась “Особое мнение”, и Журавлева сказала, что сейчас со своим особым мнением будет Шендерович. Согласно п. 6 Обзора практики рассмотрения судами дел по спорам о защите чести, достоинства и деловой репутации от 16.03.2016 г., если дело представляет собой конфликт между правом на свободу выражения мнения и защитой репутации, судам необходимо учитывать, что конвенционный стандарт требует очень веских оснований. Идеи и мнения могут высказываться хорошие, могут плохие, но это должно стимулировать общество к лучшему, что и пытался донести Шендерович. Мнение и критика могут не нравиться, но они стимулируют общество к лучшему. Посыл был негативным, но не порочным. Решение неисполнимо так же, как и санкции за его неисполнение. Размер компенсации явно выходит за рамки практики по подобным делам, и это означает противоречие ст. 19 Конституции РФ в той части, что все равны перед законом и судом, необходимо придерживаться хотя бы примерно этого размера, который по практике не превышает 20 тысяч рублей. Решение подлежит отмене в полном объеме.
Представитель Венедиктова обращает внимание на использованную в решении формулировку, в которой суд обязывает Венедиктова опубликовать заявление Шендеровича. Получается, что Венедиктов и «Эхо Москвы» должны каким-то образом принудить Шендеровича выступить с заявлением. При этом Шендерович находится за пределами РФ и публично обозначил свою позицию, что отказывается это делать, в то же время ответственность за неисполнение решения суда неминуемо возлагается в том числе и на «Эхо Москвы». Это безусловно нарушает права и законные интересы как “Эха Москвы”, так и Венедиктова, поскольку они никак не могут повлиять на волеизъявление Шендеровича. Считают подобный порядок неприемлемым с точки зрения закона, такое решение суда не должно устоять, его необходимо отменить и принять по делу новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований Пригожина.
Представитель ЗАО «Эха Москвы» настаивает, что «Эхо» выполняла в первую очередь техническую функцию, создала условие для проведения эфира. Не оспаривают тот факт, что являются надлежащим ответчиком, в отличие от Рувинского и Венедиктова, которые, являясь главными редакторами, были связаны договорными отношениями, прекращение которых «выбросило» их из возможности исполнения судебного акта. Однако на протяжении всего процесса ими оспаривалась сама возможность привлечения «Эха Москвы» к гражданской ответственности в виде компенсации морального вреда. Есть специальный закон, который превалирует над общим, в данном случае это п. п. 5, 6 ст. 57 Закона «О СМИ», на который они неоднократно ссылались, однако суд это проигнорировал, сославшись на ненормативные документы. Согласно протоколу судебного заседания от 24.12.2021 г., представитель Пригожина также признал, что Кодекс профессиональной этики журналиста не является нормативно-правовым актом. Журавлева не имела возможности повлиять на то, что говорил Шендерович во время прямого эфира. Прямой эфир означает отсутствие объективной возможности повлиять на то, о чем говорит выступающий, и на интервьюера ни в коей мере не возлагается обязанность предпринимать какие-либо действия в моменте, в данном случае не предусмотрена ответственность за бездействие, тогда как суд первой инстанции вынес решение исключительно за это. Обращает внимание на десятикратную разницу в размере компенсации морального вреда, взысканного с Шендеровича и «Эха Москвы». Такая разница обычно применяется в делах об административных правонарушениях, и это говорит о том, что она носит карательный характер и не направлена на восстановление репутации, прав и законных интересов Пригожина. Возражает против удовлетворения апелляционной жалобы Пригожина, считает, что размер компенсации не только не подлежит увеличению, но и должен быть исключен вообще.
Суд: А каким образом Шендерович был приглашен на это интервью? Это как-то согласовывается заранее, да, обсуждается, что «вот такая вот программа, мы приглашаем вас»?
Левчишина (представительница Шендеровича): Да, потому что он известный публицист, его мнение интересно многим людям…
Представитель Венедиктова: Позвольте пояснить, как он был приглашен – периодически на канале радиостанции «Эхо Москвы» выходит передача «Особое мнение», там выходит мнение разных публицистов, известных личностей и т. д., и согласовывается лишь время и дата проведения эфира. Тема эфира – абсолютно разная, в течение одного часа, когда ведется эфир, темы обсуждаются совершенно разные.
Суд: Скажите, а заранее не обсуждаются темы, какая будет тема?
Представитель Венедиктова: Уважаемый суд, смотрите, я тоже был условным гостем на радиостанции «Эха Москвы», только в другой передаче, и могу сказать, что темы как таковые, они, естественно, стоят на повестке дня, и исходя из актуальности той или иной темы ведущий заранее может сказать, что будем говорить про события те или иные, и все. В целом, конкретная тематика не проговаривается.
Представитель «Эха Москвы»: Уважаемый суд, позвольте также от «Эха Москвы» дополню. Если суд знакомился со спорным эфиром, то в нем никоим образом личность Пригожина не рассматривалась…
Суд: Тема другая была, да, действительно.
Представитель «Эха Москвы»: Она вышла 18 марта, и те сведения, в которых указан Пригожин, они касались изначально ситуации, связанной с тем, что Байден назвал Путина убийцей.
Левчишина: Да, уважаемый суд, это вообще экспромт был, передача идет в формате экспромта. Никакие заранее вопросы совершенно точно там не озвучиваются и не обсуждаются.
Левчишина также комментирует утверждение представителя Венедиктова, что якобы Шендерович публично обозначил, что не будет опровергать сведения. Утверждает, что ей ничего неизвестно об этом, Шендерович очень законопослушный человек, такого он не говорил, решение суда для него всегда закон, даже если он с ним не согласен.
Представитель Пригожина заявляет, что по сути рассматриваемый спор представляет собой некий конфликт между правом на свободу слова и другими охраняемыми конституционными правами, т. е. правом на доброе имя, честь, достоинство и т. д. В этой ситуации оппоненты несколько извращенно понимают право на публичную критику публичных лиц. Озвучивалось, что Пригожина можно критиковать таким образом, потому что он является некой особой фигурой, которая представляет общественный интерес. Чтобы “более подробно расставить точки над «и»”, повторяет, что, во-первых, Пригожин публичной фигурой не является, никогда не занимал никаких публичных, государственных должностей. Во-вторых, такие вопросы уже в судебной практике встречались, и суды отмечали, что к лицам, осуществляющим публичные функции, уровень допустимой критики имеет более широкие пределы, но это не означает возможность надуманного утверждения и заявления о совершении ими противоправных действий. Критика — это мыслительный процесс, который определяется выявлением ошибок, их анализом и обсуждением с целью выразить точку зрения, для критики всегда характерна доля конструктивности и направленности именно в отношении должностных, публичных обязанностей, поэтому критику необходимо отделять от категоричных утверждений о нарушении такими лицами действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении. Никакого права на безответственное и безнаказанное шельмование выбранного лица в действующем законодательстве не имеется. Нет здесь никакой критики господина Пригожина, есть конкретные утверждения, которые конкретно воспринимались слушателями и специалистами…
Суд, прерывая монолог: Понятно, то есть вы возражаете, свою жалобу поддерживаете, против жалоб других участников возражаете. Еще кто-нибудь что-то добавить хочет?
Представительница Шендеровича отвечает, что действительно это не была критика Пригожина, это суждение о том, что происходит в политической жизни страны, куда все это идет и почему Байден так сказал, и почему вот эта пленка с убийствами…
Суд, снова прерывая: Все, понятно, остальные участники, больше нет дополнений?
Представитель «Эха Москвы» замечает, что представитель Пригожина в предыдущем заседании представил дополнения, которые по сути являются ходатайством, о том, что опровержения могут быть опубликованы в издании «Коммерсант». Возражает против его удовлетворения, поскольку недопустимо уточнять предмет и основания иска в апелляционной инстанции.
Представитель Пригожина поясняет, что это было не ходатайство, а «просто изложение взгляда на ситуацию».
Не исследовав материалы дела, не проведя прения и не предупредив о завершении рассмотрения, суд незамедлительно удаляется для принятия решения. Отсутствие длится 7,5 минут, на протяжении этого времени из совещательной комнаты доносятся звуки оживленного обсуждения, временами как будто даже на повышенных тонах.
Возвратившись в зал, коллегия довольно спутанно и непонятно оглашает резолютивную часть апелляционного определения: решение суда первой инстанции в части признания сведений в отношении Пригожина порочащими и недостоверными оставить без изменения. В части размера компенсации морального вреда изменить: взыскать с Шендеровича сумму в размере 1 млн 500 рублей [вероятно, оговорка, и имелось в виду 1 млн 500 тысяч рублей], с «Эха Москвы» – 2 млн рублей. Решение суда в части обязания Белогаева разместить опровержение сведений, установления неустойки за его неисполнение, а также взыскания суммы госпошлины – оставить без изменения. В остальной части решение отменить, в удовлетворении “этих требований” отказать, поданные апелляционные жалобы оставить без удовлетворения.
