Приставы впустили меня в здание суда только после того, как я упомянул о том, что «Гражданский контроль» (признан иностранным агентом) послал запрос на доступ в суд в пресс-службу судов Санкт-Петербурга. Пристав спросил фамилию фигурантов дела и пропустил.
В 45-й зал дверь была открыта нараспашку. Решив, что заседание уже идет, я зашел внутрь, однако это был процесс по другому делу. На мое присутствие никто не обратил внимания, и я вышел.
В коридоре я встретил адвокатов осужденных.
– Вы к Кулеву и Смоликову? – спрашивает пожилой мужчина с тростью. – Вас помню. В прошлый раз о вас вспоминали. Вам как, звонили (из суда)?
– Нет, мы сами звонили, – отвечаю.
– Сами интересовались… – повторяет адвокат.
Судья самостоятельно приглашает нас в зал. Он выходит со спреем-антисептиком, обрабатывает ручку двери, распрыскивает по ходу движения.
Через несколько минут приходит еще один мужчина. Судья усаживает его за стол защиты и проводит еще одни слушания.
После заседания подошел ко мне секретарь и спросил, кто я. Ответил, что я от «Гражданского контроля», нам разрешили присутствовать. Мужчина просит показать паспорт. Показываю документ в руках.
Наконец, после небольшого перерыва, сменяется состав суда и начинается слушание по делу Кулева и Смоликова.
Судья начинает заседание и сообщает, что от «Гражданского контроля» поступило обращение. Был запрос о трансляции и присутствии в заседании.
– Я так понимаю, что вы, присутствующий в зале судебного заседания, – представитель этой организации? – обращается ко мне судья.
– Да.
– Вы имеете право, в силу гласности, и так присутствовать, да… То есть вот это ходатайство вашего руководства мы удовлетворили и сообщили вам о том, что вы имеете право, вас допустили… Вопросов нет по этому поводу, да, всё нормально? Трансляция у нас ведется по ВКС, и вы присутствуете.
Дело рассматривается в отсутствие потерпевшего.
Смоликов осужден на 5 лет строгого режима, Кулев осужден на 5 лет и 2 месяца строгого режима.
С данным решением не согласился заместитель прокурора Красногвардейского района Воробьёв, который просит приговор суда отменить, так как он не соответствует фактическим обстоятельствам, назначенное наказание несправедливо. Органами предварительного следствия осужденные обвинялись в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30; п. и, ж, л ч. 2 ст. 105 УК РФ (Покушение на убийство), однако суд переквалифицировал их действия на п. а ч. 3 ст. 111 (Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью).
Прокурор Воробьёв считает, что данная квалификация незаконная, так как из представленных доказательств следует, что умысел осужденных был направлен на убийство Таджиева. Исходя из доказательств, а также из показаний осужденных, подтвердивших обстоятельства дела о множестве нанесенных колото-резаных повреждений в область груди и туловища, то есть в область расположения жизненно важных органов, следует, что Кулев и Смоликов осознавали общественную опасность, предвидели наступление смерти потерпевшего и желали ее наступления, однако не смогли реализовать свой умысел по независящим от них причинам. Потерпевший смог убежать и ему была оказана своевременная медицинская помощь. Выводы суда об отсутствии у осужденных прямого умысла на убийство, в связи с тем, что после нанесения ножевых ранений Кулев и Смоликов не стали преследовать убегающего потерпевшего, а значит, самонадеянно рассчитывали, что смерть Таджиева не наступит, – не обоснованы и противоречат обстоятельствам дела.
По видеозаписям видно, как после нападения Таджиев выбегал из арки в сторону Большой Пороховской, пытаясь покинуть место преступления. Вслед за ним на проспект выбегают Кулев и Смоликов, которые делают движение в сторону потерпевшего, а затем бегут в противоположную. При нанесении таких ударов ножом у осужденных не было оснований рассчитывать на то, что смерть не наступит. Свои действия осужденные продолжали до тех пор, пока не выбежали на проспект с интенсивным движением, место многолюдное, осознавая, что потерпевший успел отбежать на значительное расстояние и их действия могут быть пресечены, – развернулись и побежали в противоположную сторону.
Неправильная квалификация привела к чрезмерно мягкому наказанию.
Позиция прокурора Лебедевой
Гособвинительница во многом повторяет аргументы Воробьёва. Она говорит о том, что доводы о хаотичности наносимых ударов противоречат действительности: они имели целенаправленный характер. Прежде чем наносить удары ножом, каждый из осужденных применил аэрозольный баллончик с поражающей жидкостью. Лебедева говорит, что использовалось достаточно серьезное холодное оружие, а не перочинный ножик, как пытается представить защита.
Гособвинительница говорит о спланированности действий осужденных, о принадлежности их к неонацистской субкультуре, о неприязни к лицам иной национальности, об осознанном выборе жертвы, исходя из неприязни. Факт непреследования потерпевшего не свидетельствует об отсутствии у осужденных умысла на причинение смерти. Удары наносились в том числе в область сердца.
Прокурор просит Смоликову изменить наказание на 8 лет строгого режима, Кулеву – на 8 лет и 2 месяца строгого режима.
Позиции защиты
Защитница Смоликова Полетаева Анастасия Анатольевна считает, что обвинение соответствует тяжести деяния, квалификация является верной. Обвинительный приговор не может быть основан на предположении. Все сомнения трактуются в пользу подсудимого. Прокурор переоценивает доказательства. Никаких доказательств прямого умысла на убийство нет. Осужденный Смоликов не оспаривал фактические обстоятельства дела, признавал нападение на Таджиева, не отрицал применения газовых баллонов и ножей. Экспертиза показала, что ножи не относятся к холодному оружию, – это туристический нож.
После нападения осужденные видели, что Таджиев самостоятельно покинул место преступления, не терял сознания, Смоликов и Кулев не пытались его догнать, угроз не высказывали, потерпевший сам проследовал к магазину «Семья». Удары наносились хаотично, «только лишь» одно повреждение является тяжким.
Наказание назначено с учетом смягчающих обстоятельств. Смоликов признал вину, раскаялся, «загладил вред потерпевшему», оказал материальную помощь, принес извинения, активно способствовал расследованию, раскрытию преступления.
Полетаева просила оставить приговор без изменения, апелляционное представление – без удовлетворения.
Защитник Кулева Ганкевич Андрей Вячеславович поддерживает свою коллегу. Он утверждает, что потерпевшим нигде не говорилось о желании осужденных преследовать его, «сбить, опрокинуть или еще что-то», а по видео видно, как Кулев и Смоликов убегают в другую сторону. Потерпевший смог убежать только потому, что «преступление было прекращено».
– Они не пытались преследовать. Они дали Таджиеву возможность уйти из двора на улицу, а потом сами побежали следом, – говорит адвокат Кулева. – Причем убедились, куда он побежал, побежали в про…<тивоположную сторону>. То есть они уносили ноги с места преступления.
Защитник замечает, что телесные повреждения вовсе не множественные – повреждений только три. «Два незначительных, не опасных для жизни. Да, одно из повреждений затрагивает плевру – относится к категории тяжких, – безусловно».
Смоликов считает приговор суда законным и обоснованным, просит оставить его без изменений.
В последнем слове молодой человек признает, что распылял баллончик и бил ножом, но утверждает, что никакого умысла убить не было.
– Я тогда даже не ожидал, что это повлечет такие тяжелые последствия, – говорит Смоликов. – <…> Я уже давно раскаялся в совершенном преступлении. Мне за него очень стыдно. По прошествии времени я понял, насколько это было глупо и бессмысленно с моей стороны.
Осужденный утверждает, что, проведя в заключении два с половиной года, «сильно переосмыслил свою жизнь», у него поменялись ценности. По освобождении, говорит Смоликов, его будут интересовать в первую очередь работа, чтобы помочь себе и родным, и спорт.
– Надеюсь, суд даст мне шанс на исправление и в дальнейшем я смогу доказать, что с прошлым у меня покончено, – заканчивает свое выступление осужденный.
Кулев считает приговор справедливым и обоснованным, т.к. из материалов дела следует квалификация преступления как причинение тяжкого вреда здоровью, а не как покушение на убийство. Умысла на убийство, по словам Кулева, никто не имел.
В последнем слове Кулев говорит, что он раскаивается и старается загладить свою вину перед потерпевшим (возместил моральный ущерб и принес извинения).
Осужденный утверждает, что переосмыслил свою жизненную позицию, свои действия.
– Мне жалко того времени, которое потрачено и еще будет также упущено за то время, что я буду находиться здесь – в местах заключения, лишения свободы, – говорит Кулев. – Поэтому мне хотелось бы поскорей вернуться к нормальной человеческой жизни, вернуться к своим делам, к своему бизнесу, к учебе, к построению нормальной человеческой жизни.
В итоге суд оставляет приговор первой инстанции в силе, апелляционное представление – без удовлетворения.
