Независимый общественный портал о беспристрастном судебном мониторинге
×
Календарь заседаний

Ведель: допрос свидетелей об их отношении к заявлениям подсудимого

О деле: Семиэля Вальтеровича Веделя, техника запасного пункта управления столичного главка МВД, обвиняют в распространении “фейков” про российскую армию по п. “д” ч. 2 ст. 207.3 УК РФ.

Дело рассматривает Перовский районный суд Москвы, судья — Светлана Александровна Александрова.

В 15:30 привели подсудимого, далее пригласили родственников. Среди них оказался племянник подсудимого, помощник сказал, что по УПК несовершеннолетним нельзя присутствовать. Также из зала суда удалили одну из родственниц, она свидетель по делу. 

Затем помощник уточнил у нас (3 человека), просто ли мы слушатели, и попросил сдать паспорта, а потом проходить.

В 15:37 приходит судья, продолжают рассмотрение дела. 

Явились свидетели Куришко, Сурьязов и Клокова.

Первым допрашивают Юрия Владимировича Куришко, ему разъясняют права и дают подписать согласие.

Обвинение задаёт вопросы.

– Расскажите суду, вы с ним созванивались после 24 февраля 2022 года?

– Да.

– Каким образом связь поддерживали?

– Обычный мобильный телефон.

– Ведель с вами вел разговоры об СВО? Если да, какую позицию он занимал, какие доводы доводил?

– Я узнал об этом 8 марта. Мне и слова никто не говорил. Смотрите, меня в том году допрашивали в Севастополе.

– Расскажите сейчас.

– Я не помню, если хотя бы дали подготовиться… Ну, мы обсуждали там что-то кум с кумом.

Судья уточняет, какие вопросы обсуждали.

– О семье, о детях… – отвечает свидетель.

Прокурор продолжает.

– Для всех события стали потрясением, расскажите, какая реакция Клокова/Веделя? Присылал ли видео? Вырезки из газет? Он позвонил, как поздоровался? И информацию, касающуюся СВО. Какая у него была реакция?

– Я не военный, я политикой не интересуюсь. То, что вы говорите – было потрясение, был обычный спокойный день. Позвонил кум. Связь была плохая, я в хорошем настроении слушал, но мне это не интересно. В одно ухо влетело, в другое вылетело.

– В ходе общения обсуждалась ли СВО? Кто начал? Были ли потери? Или вы настолько отрешены, что не запомнили?

– Мне так это не интересно, что я не запомнил.

– Вы сказали, вас допрашивали в Севастополе. Вам включали аудиозапись разговоров?

– Да.

– Вы там голос Клокова и вас слышали?

– Ну да.

– Во время прослушивания аудиозаписи имело место “то, что я говорил”?

– Что?

– Говорил ли он, про страну-агрессора, про потери. 

– Было минут 20 разговора, и я не помню.

– Ну, вспомните.

– Ну, мне для чего все эти знания? Он наслушался фейков и мне говорит, зачем мне это?

– Ну, то есть вы решили, что эта информация не соответствует действительности?

– Ну да.

– Имело ли то, что говорил Клоков, место?

– О чем речь?

– Ну, об СВО.

Вопрос от прокурора, в нем были слова, что правдивая и правильная информация была у министерства обороны в своих ежедневных брифингах. 

– Ну, он что-то говорил, но я не помню. Я не смотрю брифинги, я не знаю, с чем мне сравнивать?

– Почему вы посчитали это фейками? Вы его поддерживали?

– Как кум, я его хотел подстегнуть, но я не поддерживаю это всё. Я вообще [Роскомнадзор] не поддерживаю.

– В качестве приветствия что именно говорил Ведель/Клоков?

– Плохая связь была! Я не все могу слышать и помнить. Меня насторожило, что он из полиции по простому телефону говорит. Но тайн военных он не выдавал.

Прокурор продолжает.

– Что же 20 минут пояснял Ведель/Клоков? Ведь как мы поняли, разговор был не о спецоперации.

– Смотрите, если б он был на фронте, я б запомнил. А между собой по телефонам передают. У нас все болтают о чем хотят. Ничего страшного нет.

– Ваше отношение к тому, что говорил Клоков/Ведель?

Во время допроса пытаются удалить одного из слушателей, никаких замечаний сделано в этом заседании не было. Он против, уточняет, почему удаляют. В итоге его не удаляют, судья сказала, что она уже делала ему замечания на прошлых заседаниях, она сказала, что это последнее предупреждение. Прокурор продолжает.

– Расскажите общие черты, о чем?

Ведель говорит, что это давление на свидетеля, ведь это 5 раз уже, как спрашивают. 

Свидетель говорит, что помнит про события у белого дома, там по телеку показывали, что стреляли. А это всё он не помнит. 

Прокурор продолжает.

– Последний вопрос. Ведель/Клоков высказывал что-то по поводу курса ведения правительства РФ про подрывы основ конституционного строя, про революцию, падение режимов? Было такое?

– Я помню, что “Наполеон” подумал. Что он как Наполеон. Отложилось. А так я не помню и не могу ничего сказать.

Сторона защиты задает вопросы.

– Как вы можете охарактеризовать подсудимого?

– Ну, добрый, хороший. Душой полностью не раскрывается. Не курит, не пьет, двое хороших детей. Только положительно. Нет ничего отрицательного.

– СВО он воспринимал эмоционально?

– А он всё эмоционально воспринимает. Машину не так поставишь, и он 2 дня потом будет вспоминать.

– Любит он поболтать? 

– Да.

– Те слова, о которых говорил прокурор, вы вообще всерьез воспринимали?

– Не. Если человек не там, он не может ничего сказать.

– Слова Клокова подорвали вашу веру во власть? Вооруженные силы?

– Нет! Войдите в Севастополь и посмотрите. Это не обсуждается.

– Вы доносили эту инфу третьим лицам?

– Нет.

– Подсудимый был уверен в правоте своих слов?

– Ну, может, да. Но год прошел и все нормально же.

– У вас есть сведения, что Сергей испытывает ненависть к русским, президенту, ВС РФ?

– Я не знаю. Он может жену побить. Или там вот если машину не так припарковал. Он же часть власти, как он может против нее идти.

Ведель задаёт вопросы.

– Это был шуточный разговор?

– Ну да, наверное.

– Может, мы вообще не об СВО говорили? Может, родственников вспоминали? Может такое быть?

– Ну, может.

– Ну, короче, ты не помнишь ничего?

Ответа нет, возможно, он плечами повел, но я не увидела.

– Имеешь ли ты публичность?

– Не, я на стройке работаю.

Разговор был личный?

Да, личный. Болтали ни о чем. Никто не слышал разговор наш.

– А как ты в Москву попал?

Прокурор просит снять вопрос. 

Судья снимает вопрос

– А тебе угрожали?

– Ну, мне сказали, что у меня нет вариантов, и надо приехать.

– То есть угрожали?

– Да не. Просто сказали, что должен приехать. Мы хотели с женой чтобы допрос был по видео [видимо, имеется ввиду  по ВКС], чтоб я работу не потерял.

Прокурор говорит, что усматривает противоречия в показаниях и ходатайствует об оглашении этих противоречий.

Адвокат и подсудимый возражают.

Суд удовлетворил ходатайство.

Идет оглашение показаний свидетеля, которые он давал в Севастополе.

Ведель звонил свидетелю раз в 3 месяца по обычной мобильной связи. Насколько Куришко известно, не курит и не пьет, не употребляет наркотики. 

Про СВО был только 1 разговор (он выше). Про цели не говорили. Не требовал распространять информацию. Не превозносил руководство Украины в лучшем свете. Агрессором РФ не представлял, про незаконность присоединения Крыма не говорил. Не помню, говорил ли про крематории, мне было не интересно.

И второй допрос.

Предъявили аудиофайл с разговором, свидетель согласился, что это Клоков и свидетель. Ответил, что это статья, таков был ответ свидетеля на разговор.

Свидетель говорит, что тогда, может, и помнил, сейчас – нет.

– Подтверждаете, что было оглашено?

– Ну да.

Ведель задаёт вопрос:

– Это предположение ваше?

– Ну, конечно.

Судья уточняет, о чем речь.

Ведель уточняет, что речь о подтверждении информации, которую зачитал прокурор. Судья продолжает уточнять про конкретный вопрос.

Ведель задаёт иной вопрос.

– Какова цель была разговора? Не о племяннице шла речь? О семье?

– Да, о семье.

– В ходе допроса ты был испуган?

– Слово “придите в 4 в кабинет” – уже испуг. Меня не каждый день вызывают.

– На тебя давление оказывали?

– Сама ситуация была давящая.

Судья уточняет.

– Вас склоняли к каким-то показаниям?

– Нет.

– Вы ложные дали показания?

– Нет.

– Применялось ли физическое насилие?

– Нет. Морально неприятно, что находишься в органах.

– Что вы понимаете под моральным давлением?

– У меня средняя школа образование. Мне страшно, что отвечать и как. Когда посадят, когда не посадят.

– Вы дали ложные показания?

– Я же просто слушатель, я не мог.

– Вы дали ложные показания?

– Нет.

Ведель уточняет, испытывал ли психологическое давление?

– Ну да, – отвечает свидетель.

Судья уточняет.

Он говорит, что был растерян, камера в лицо смотрит. 

Прокурор уточняет, является ли происходящее здесь давлением.

Свидетель: 

– Я растерян, я сутки не спал, из-за телефонного разговора, блин, сюда, меня вывезли.

Ведель уточняет, кто вывез его и куда.

– Ну, вытащили и привезли. Сказали, распишись и едешь сюда.

Судья уточняет, была ли повестка.

– Не знаю, бумага длинная. Это на 8 марта такой подарок был. Так и сказали.

Ведель уточняет у адвоката, является ли это давлением. Адвокат говорит, что сейчас вопросы нужно задавать.

Судья говорит, что свидетель может остаться или уйти. Он остаётся.

Второй свидетель – Алексей Михайлович Сурьязов, проживает в Севастополе. Зачитывают права и обязанности.

Прокурор допрашивает.

– Как давно знакомы с подсудимым, как часто контактирует и как. Общались ли после начала СВО. Если да, то на какие темы, и как он реагировал на эти темы?

– Общались мы не часто. Как именно, я не знаю, так как то он звонит, то жена телефон подаст. В марте месяце он мне звонил. И затронули как раз СВО. Везде об этом говорили.

– Скажите, Клоков какую позицию занимал? Что распространял?

– Как я понял, он наслушался телеграмм. Я интернет не очень слушаю. А он наслушался всякой ерунды и под впечатлением делился со мной. Если честно, я невнимательно слушал, там телевизор, и я своей работой занимался.

– Вы сами пользовались телеграмм? Он вам видео пересылал?

– Нет.

– Что еще говорил подсудимый про цели, про начало?

– Не помню.

– Ну, насчёт денацификации, демилитаризации? Наличии/отсутствии нацистов?

– Я не помню.

– Что вас потрясло в разговоре?

Меня не впечатлило. Прошло 2 недели, темы перетирали, поэтому я ничего такого не знаю. Даже как-то не обращал внимания. Меня и когда опрашивали, я понял, что про разговор вообще забыл.

– Какова была ваша реакция на разговор? Вы согласились? Пытались переубедить?

– Ну, я сказал, что такого не знаю, что, если я что узнаю, я скажу. Я смотрю телевизор, а там было другое. Но я ищу свое мнение и с разных точек. На его высказывание я не обратил внимания.

– Эти высказывания посчитали враньем?

– Я посчитал, что он заблуждается. Но рано или поздно он бы все равно узнал. Но у меня не было желания заниматься разговором.

– Какие темы затрагивались, которые не имеют отношения к действительности по поводу СВО? Потери? Уничтожение городов?

– Я не помню. Но есть же запись, там же всё есть. Я даже и послушал запись, помню про “сжигают”, а остальное не существенно.

Защита задаёт вопросы.

– Охарактеризуйте подсудимого.

– Хороший водитель, любит автомобили, любит детей. Насчёт выпивки, замечен вообще не был. Меня поразило, что он непьющий.

– Эмоционально воспринял начало СВО?

– Ну да. Мы же все с Севастополя. Мы принадлежали раньше Украине. И у нас родственники есть и там, и здесь. Вся страна была на эмоциях.

– Сергей любит поболтать?

– Вообще-то нет. Потому что как я недавно узнал, он в органах служил. А я не знал. Он не кичился, не говорил.

– В ходе разговора ваша вера в государство пошатнулась?

– Нет, я в Севастополе, я патриот страны. Мы постоянно голосовали за присоединение к России.

– Есть основание считать, что Сергей испытывает ненависть к русским, президенту?

– Я не заметил.

– Кто-нибудь слышал ваши разговоры?

– Нет.

– А вы содержание разговора доносили?

– Я этот разговор забыл уже через час.

– А сам Сергей был уверен в правоте своей? Что говорит правду?

– Он просто делится эмоциями. А я по натуре неэмоциональный. Я ещё сметы составлял. Краем уха слушал.

– Вы выше сказали, что он заблуждается. Получается, он был уверен в своей правоте?

– Не думаю, что он верил в это. Он просто делится информацией из мессенджеров.

– Он врал вам?

– Нет.

– Сам он врал вам умышленно или был уверен в своих словах?

– Он не врал. Наверное, был уверен. Значит, он так думал.

Ведель задаёт вопросы.

– Мы конкретизировали как-то?

– Не было.

– Был ли шуточный разговор?

– Конечно. 

– А цель какая была?

– Ну, обсудить вроде дела. Я задавал вопрос про машину.

– Ты имеешь отношение к публичности?

– У меня телефон с интернетом только недавно появился.

– Ты не имеешь отношения к СМИ?

– Нет. Ни к СМИ, ни к государственной, ни к общественной деятельности.

– Разговор наш не слышал никто?

– Нет.

Испытывал ли я переживания за людей и мирных жителей?

Конечно, все испытывали. Мы за Россию, но жалко погибших украинцев.

– Как ты попал в Москву?

– Привезли на машине.

– Кто?

– Со следственного комитета.

– В гражданке?

– Расписывался, что соглашаюсь приехать.

– Ты был испуган?

– Всегда, когда органы приходят, испытываешь чувство такое.

Давление оказывалось?

Пытались оказывать.

Ведель уточняет у адвоката, надо ли ещё задавать вопросы. Он говорит, что хватит.

Прокурор уточняет, кто пытался оказать давление и каким образом.

Свидетель: 

– Дело в том, что мы знали, что на суд могут вызвать. И нежданно-негаданно приехали. У нас же свои планы. Но так не делается. Надо ж заранее.

– А давление-то в чем было? Заставляли говорить неправду?

– Это было 7 числа. Марта. А 10 надо здесь. Я ж свои дела планирую. Хоть предупредили бы. Я считаю, что это тоже давление.

Судья уточняет, повлияло ли это на искренность показаний.

– Нет, не влияют. Искупили вину, купили обратный билет, – отвечает свидетель.

Шутит судья и прокурор:

– А говорите, органы плохие. 

Третья свидетельница — Татьяна Владимировна Клоков, ей зачитывают права, она подписывает согласие.

Прокурор задает вопросы.

– Как относится супруг к СВО, какую сторону занимает?

– Не знаю. Некогда было беседовать.

С вами беседа велась? Критиковал или нет?

– Я про это не разговаривала.

Правильно.

Адвокат задает вопросы.

– Как можете охарактеризовать Сергея как папу, как рабочего, как мужа?

– Хорошо. Не пьет, не курит. С детьми занимался.

– Как работал?

– Ну, они у нас в квартире часто были с сослуживцами.

– Дети нуждаются в отце?

– Конечно.

Судья напоминает, что надо о состоянии здоровья спросить.

Адвокат спрашивает.

– Отец у него на инвалидности. У Сережи травма была. На даче он с машиной возился и через 2 дня уже работал несмотря на травму.

– А что случилось?

– Капот на голову упал. И через 2 дня в бинтах возил начальника.

– На него повлияло это?

– Да. Сотрясение было, и он стал более эмоциональный. 

– А про папу?

– Все ухудшается и ухудшается. Как и у всех.

Ведель спрашивает.

– Испытывают ли дети травму от моего отсутствия?

– Конечно. Они каждый день спрашивают, где отец. Говорю, что на работе.

Адвокат ходатайствует об уточняющих вопросах второму свидетелю. Я не увидела обсуждения, вроде прокурора мнение не спрашивали.

– Я правильно понял, что вы не считали информацию достоверной?

– Да.

– А подсудимый считал ее фейком?

Прокурор возражает, ведь свидетель не знает о подсудимом. Судья не реагирует, свидетель отвечает.

– Ну, он не говорил, что фейк.

– Верил он в это?

– Да, он верил. Был на эмоциях.

Прокурор просит отложить заседание для дополнительного представления доказательств.

Ходатайство, судя по всему, удовлетворяют, заседание закрывают.

Отправить

Ваш адрес не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

Поддержать

© 2019-2021 Независимый общественный портал о беспристрастном судебном мониторинге