Апелляция Кирсанова на решение Выборгского гарнизонного военного суда проходила 23.12.2020 в 1-м Западном окружном военном суде и длилась 7 часов.
Содержание:
В начале заседания фотосъемку запретили; даже жену Саликова, которая хотела сделать селфи с мужем, который присутствовал по ВКС, попросили удалить фото. Но перед прением сторон судьи объявили, что еще в прошлое заседание поступило ходатайство от Давида Френкеля с просьбой разрешить фотосъемку, которую успешно разрешили где-то уже посередине заседания.
В зале присутствовали:
Спустя полчаса после назначенного времени коллегия судей объявляет заседание продолженным и с соблюдением всех процессуальных подробностей открывает процесс.
Сначала суд узнает у Саликова, хорошо ли он видит и слышит зал суда по ВКС. В прошлом заседании качество связи по ВКС оставляло желать лучшего и заседание отложили. Кирсанов в этот раз присутствует в зале суда лично.
Сначала суд устанавливает личности подсудимого и потерпевшего.
– Кирсанов Илья Сергеевич, высшее образование, холост, детей нет, ранее к уголовной ответственности не привлекался, служил в должности офицера с 2014 по 2019 годы, УФСБ по СПб и ЛО, старший лейтенант.
– Саликов Игорь Михайлович, образование среднее, женат, на иждивении два малолетних ребенка и отец ветеран войны 1994 года, – потерпевший с разрешения председательствующего будет сидеть во время ответов на вопросы суда.
Объявляется состав суда, суд разъясняет права, отводов суду у сторон нет.
Кратко излагается существо приговора и апелляционных жалоб и возражений.
Приговором Выборгского гарнизонного военного суда 13 сентября 2019 года Кирсанов признан виновным в превышении должностных полномочий с применением спецсредств. 7 мая 2018 года в доме потерпевшего в поселке Огоньки в ходе обыска по поручению следственного органа Кирсанов, являясь должностным лицом, действуя с прямым умыслом с целью причинить боль и вред и явно превышая пределы своих полномочий, применил к Саликову, в доме которого проводился обыск, наручники, застегнув спереди, что привело к закрытой тупой травме верхних конечностей, а также повалил на пол и нанес удар в область заднего прохода, причинив тупую травму тазовой области и рваную рану мочевого пузыря с наличием рваных ран передней стенки прямой кишки и мочевого пузыря.
Приговором суда недовольны ни потерпевший, ни осужденный. Один считает наказание чрезмерно мягким, другой – необоснованным.
Кирсанов считает, что суд первой инстанции не учел ложность показаний Саликова и других свидетелей. Кирсанов указывает, что карабин «Тигр», трусы и штаны – улики в деле – находились в распоряжении потерпевшего больше месяца до их исследования; не были установлены механизмы нанесения травм, свидетели указывали на отсутствие механических повреждений на вышеуказанных предметах Саликова и отсутствие отпечатков Кирсанова на карабине.
Адвокат Пономарев полагает приговор незаконным и немотивированным. Выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела; допущены нарушения УПК, доказательства не позволяют установить причинителя повреждений, основаны на противоречивых показаниях свидетелей. Показания Саликова и свидетелей Соколовой и Смирновой не сходятся; Саликов свои показания менял. Существенные противоречия есть и в том, как были скованы руки Саликова во время обыска: потерпевший говорил, что спереди, в то время как свидетель Цурупа показал, что сзади. Суд первой инстанции отказал в ряде истребования доказательств, раскрытии сведений о закрытом свидетеле, запросе телефонных разговоров, вызове специалиста, проведении следственного эксперимента, – отказы были необоснованными.
Саликов выражает несогласие с приговором, считает его слишком мягким. Суд не учел личность осужденного, его поведение во время следствия, отношение к преступлению, то, что подсудимый не раскаялся. Кирсанов является сотрудником ФСБ и причинил тяжкий вред потерпевшему.
Представитель потерпевшего Зломнов полагает приговор мягким, а Ясман полагает приговор законным и обоснованным, но просит оставить без удовлетворения апелляционную жалобу, считает вину Кирсанов доказанной.
Прокурор выражает несогласие с апелляционной жалобой, приговор считает законным и обоснованным.
Суд предлагает сторонам высказаться по вопросу порядка выступлений. Практически единогласно все говорят, что оставляют вопрос на усмотрение суда.
– Над судом издеваются, опять все решать самим, – шутит судья-докладчик.
Суд переходит к проверке доказательств и передает слово стороне защиты – Пономареву, он заявляет более 10 ходатайств, просит вызвать на допрос свидетелей, специалистов и экспертов.
– С какой целью вы просите допросить названных свидетелей?
– Для выяснения обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.
– Все ли указанные свидетели были допрошены в суде первой инстанции?
– В допросе специалистов и экспертов было отказано.
– Свидетель Дудышев что может пояснить? – продолжает уточнять суд.
– Его допрос проведен не в полном объеме, свидетель уходил от прямых ответов, не давал конкретных показаний, эти показания абстрактные и выдуманные.
– Это свидетель, который с сокрытием личности?
– Да.
– А Калиниченко?
– Он участвовал в обыске, указывается потерпевшим как соучастник преступления, на него указывали как на способствовавшего укладыванию на пол.
– Матушевская?
– Участвовала в первоначальном осмотре карабина, когда были обнаружены следы крови и других биоматериалов. В суде пояснила, что биоматериал Саликова мог оказаться либо путем введения, либо путем нанесения, вопросы судом были отведены, поскольку якобы выходили за пределы экспертизы.
– Ваша честь, – высказывается по ходатайству Зломнов, – суд длился долго, свидетели допрашивались очень подробно, все задавали вопросы, защитник, прокурор, сам Пономарев, никто не ограничивал никого во времени, в вопросах. Пономарев выбрал тактику затягивания процесса, допросы на самом деле ничего нового не дадут, я уверен в этом как профессионал.
Коллегия отказала в удовлетворении ходатайств.
Также Пономарев ходатайствует в вызове свидетелей Куренева, Ш., Новака. Новак
содержался вместе с Саликовым в СИЗО несколько месяцев и рассказал, что потерпевший частично поделился с ним, что его показания в суде не были правдивыми.
– Прошу приобщить протокол адвокатского опроса свидетеля Новака и вызвать его в качестве свидетеля. По сути его показания являются аналогом показаний секретного свидетеля Дудырева, который сказал, что якобы слышал о том, что Кирсанов где-то признавался в совершении преступлений. Он говорит, что Саликов ему признался в том, что оговорил Кирсанова, – Пономарев передает ходатайство.
Объявлен 15-минутный перерыв для ознакомления с документами.
– Отрицаю ходатайство полностью, – возражает Саликов, – и хочу пояснить, что гражданин Новак – это официальный агент и провокатор, он действительно сидел со мной 2 месяца, он оперработник ФСИН, давал лживые показания против меня в гражданском суде, я знал о возможной провокации, моя защита предупреждала суд, он оклеветал меня, является подставным свидетелем…
Представители потерпевшего и гособвинитель против приобщения и допроса свидетеля.
– Меня тут обвиняют в провокации, – добавляет Пономарев. – Это как минимум нечистоплотность. В отличие от Дудышева мы не скрываем Новака под псевдонимом, мы не возражаем против проверки показаний, сидел ли он с Саликовым в указанный период, а что нет объективных доказательств, диктофона, у Дудышева их тоже нет, а Новак конкретно говорит, что ему Саликов рассказывал. Почему к свидетелям разное отношение? Если провокатор – давайте документы.
– Я настаиваю, – Зломнов, – что разговоры в камере – это как в пивной или курилке какой-то, не могут быть основанием для уголовных дел и доказательства чего-то, это бессмысленный разговор, сам факт этого разговора ничем не доказан, тем более его содержание.
– В соответствии с УПК подлежат допросу явившиеся свидетели. Поскольку никто не явился, прошу отказать, – добавляет Павел Ясман.
– Не надо проверять достоверность фактов, – поддерживает Саликов. – Сидел я с ним или нет, я с ним находился в одной камере и прекрасно понимал, зачем он ко мне посажен. Он поменял три фамилии, думаю, что никто, кроме присутствующих женщин, которые выходили замуж, фамилий в зале не менял.
Последнее замечание вызывает в зале смех.
– Коллегия на месте с учетом высказанных позиций постановила отказать, так как суд не усматривает необходимости по приведенным защитником основаниям ходатайство приобщить к материалам, а протокол опроса возвратить защитнику.
Сторона защиты продолжает заявлять свои ходатайства:
Кирсанов полностью поддерживает ходатайства.
Зломнов и Ясман высказываются против.
– Ходатайство необоснованно и немотивированно, специалист допрошен в суде первой инстанции, фактически озвучил данное им заключение. По проведению следственного эксперимента: необоснованно и немотивированно, в ходе следствия аналогичные эксперименты в виде проверки показаний на месте уже проведены. О назначении повторной экспертизы необоснованно, комплексная судебно-медицинская экспертиза является научно обоснованной, проведена надлежащими экспертами, в суде был допрошен эксперт Головня. О назначении психофизиологических экспертиз: в соответствии с требованиями УПК данная экспертиза не может быть доказательством. Отказать в полном объеме – озвучивает свое мнение гособвинитель.
– Странная логика, по инициативе потерпевшего был допрошен эксперт, но почему-то мы не можем, – отвечает на это Пономарев.
Суд объявляет перерыв для отдыха и обеда до 15 часов, а затем отказывает во всех ходатайствах, кроме приобщения экспертизы Кононова.
После перерыва Пономарев продолжает заявлять ходатайства:
– О приобщении копии эпикриза Яшкиной [матери Кирсанова] о том, что уже после приговора она находилась в больнице № 40, в качестве характеризующего материала.
Стороны не возражают против приобщения, коллегия определила ходатайство удовлетворить, приобщить к материалам и исследовать в ходе судебного следствия.
– В прошлое заседание поступило ходатайство от Френкеля Давида с просьбой разрешить фотосъемку. Поясните, в каком объеме вы планируете нас снимать.
– Поскольку мы специализируемся на судебных заседаниях, нас интересуют потерпевший и обвиняемый, в первую очередь после объявления вашего решения. Суд мы не хотим снимать, если вас это волнует.
– Нас как раз волнует, что вы не хотите нас снимать, – шутит судья.
Стороны не возражают против съемки; Ясман отмечает, что процесс открытый.
Коллегия на месте определила разрешить корреспонденту фотосъемку с места, разъясняя, чтобы фотосъемка не мешала проведению самого хода процесса.
– Суд переходит к исследованию доказательств. В каком объеме сторона защиты желает, чтобы было исследовано заключение специалиста?
– Могу я огласить его? – просит Пономарев. – Вводную часть, выводы.
Коллегия определила предоставить Пономареву огласить заключение специалиста.
– Заключение от 6.09.2019 составлено специалистом Кононовым, высшее медицинское образование, специальность по судебной медицине, стаж свыше 17 лет, изучал копии материалов уголовного, непосредственно копию заключений эксперта и копию протокола показаний на месте. Эксперт указывает на некорректные формулировки, так как нет сведений о проведении следственного эксперимента; экспертное исследование нельзя признать полным и объективным. Не исключена возможность того, что Саликов причинил себе травмы самостоятельно. Объем экспертного исследования нельзя признать полным; эксперт-криминалист не обладает специальными медицинскими познаниями; не проведено спектрографическое исследование одежды; указано, что судебно-медицинское обследование Саликова проведено тремя экспертами, однако отсутствуют сведения, какие каждый эксперт провел исследования. Карабин и одежда самостоятельно специалистом не исследовались. Устранение недостатков возможно в рамках повторной экспертизы.
– Судебное следствие объявляется оконченным, переходим к прениям сторон, начинает сторона защиты.
– Уважаемый суд, – начинает Пономарев, – начнем с наручников. Суд установил, что перед обыском Кирсанов надел наручники – в обоснование приводит показания Саликова и его супруги Смирновой, которая говорила, что перед тем как ее увели, видела, как на первом этаже Саликов находился в наручниках. Мы предоставили двух свидетелей, которые сопровождали Смирнову (они не участвовали в обыске); они пояснили, что находились на первом этаже возле кабинета Саликова и наручников на нем не было. Это о доверии к показаниям свидетелей в принципе.
Все обвинение построено на показаниях Саликова, Смирновой, Соколовой и Дудышева. Если мы не допрашиваем Новака, считая разговоры подзаборными, то должны исключить и показания Дудышева. Мы ходатайствовали о раскрытии личности; формулировка отказа сводится к оценке его показаний. Я не могу их оспорить, потому что не знаю, что это за человек, почему в его отношении применены меры защиты.
Показания Саликова, Смирновой, Соколовой также под вопросом, они не менее заинтересованы в исходе дела, чем Кирсанов.
Свидетель обвинения Смирнова говорит, что кто-то возвращался, вытирали карабин, поэтому нет следов пальцев – но почему тогда Кирсанов не забрал карабин сам? У него был миллион возможностей устранить доказательства либо изъять их. Он сам выдал телефон следователю по своей доброте и наивности, а потом это было использовано в качестве обвинения.
Суд не дал оценку показаниям свидетеля, фельдшера скорой помощи, а она четко говорит, что Саликов шел и они видела его штаны, никаких повреждений на спортивных штанах не было.
Прошу жалобу удовлетворить в полном объеме.
– Уважаемый суд, – выступает Кирсанов, – 13 сентября Выборгским гарнизонным военным судом вынесен в отношении меня приговор, мне назначено 4 года лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима.
По мнению суда первой инстанции, моя вина подтверждается показаниями свидетелей стороны обвинения, а также мнением эксперта Головня, штанами и трусами Игоря Михайловича Саликова, выданными спустя два месяца. Суд безосновательно отверг показания всех лиц, прямо опровергающих мою вину.
Саликов утверждал, что я его толкнул и вонзил карабин. Затем он поменял показания, потому что не было обнаружено повреждений на лице, которые от удара об пол должны были быть. Он так и не смог сообщить, как он оказался на полу.
Затем Кирсанов перечисляет другие аргументы, что Саликов просил привлечь к ответственности неустановленное лицо, хотя знал Кирсанова. Саликов подписывал документы, что невозможно сделать человеку со скованными наручниками руками: в месте, где, по показаниям потерпевшего, было нанесено ранение, не замахнуться, а для такого удара нужен замах.
Зачем Саликов подписывает протокол обыска, если к нему применяется насилие? – задается вопросом Кирсанов. – Зачем следователю и понятым одновременно выходить? Зачем именно в этот момент Кирсанову осуществлять эти насильственные действия?
Далее он говорит, что Саликов сам предлагал следствию провести проверку на полиграфе, однако сторона защиты все время ходатайствует об этом, а он отказывается.
Кирсанов останавливается, листает тетрадь с записями. Тишину нарушают аплодисменты Саликова по видеоконференцсвязи.
– Просьба соблюдать тишину, – делает замечание суд.
– В рамках заседания Соколову просили нарисовать оружие, – продолжает Кирсанов. – Она рисовала ружье, не напоминающее ничем карабин «Тигр»; вот как она видела в мультфильме про Пятачка, так и нарисовала.
Кирсанов продолжает говорить, что подобные раны Саликов мог нанести себе сам и что штаны потерпевшего были целые, что подтверждается показаниями свидетелей.
– Нельзя из материалов дела сделать вывод о моей виновности. Если бы суд удовлетворил мои ходатайства, он бы не усомнился в моей невиновности.
Слово в прениях предоставляется потерпевшему:
– Ваша честь, не буду утомлять суд подробностями, даже комментировать не буду, что сказал Кирсанов. Перед нами сидит не офицер ФСБ, а обыкновенная трусливая мышь. Вот мог он сказать, что повздорили, ему защита не нужна…
– Саликов, подождите, предупреждаю, чтобы вы исключали выражения, которые оскорбляют и унижают, – делает замечание судья.
– Извините, здесь не личная неприязнь, а преступный сговор, здесь связка на мое имущество с моей бывшей женой. Про меня вышла статья про мою сексуальную ориентацию. Все было готово, но перестарались, после больницы я по сфабрикованному обвинению оказался в «Крестах», меня обвиняют по ст. 132.4 («Насильственные действия сексуального характера»), чтобы забрать мое имущество. Что касается Курило, понятых и присутствовавших при обыске, они сами соучастники, вот почему выгораживают; они не ожидали, что Кирсанов перестарается. Это еще счастье, что СМИ это осветило, что произвол не безнаказанный. Я человек старорежимный, всегда гордился, что у нас было КГБ. Но это паршивая овца в стаде. Она кидает тень на всех сотрудников, которые действительно героические люди.
Ко мне неоднократно обращались сотрудники ФСБ; «Измени показания, иначе надолго посадим». Когда я отказался, произошел суд. Ко мне обратился сокамерник на процедурах, мол, заплачу деньги, скажи на прениях, что оговорил. Возьмем отзывы в Интернете, когда его осудили … если он лучший по профессии – то что же худшие? Кирсанов мало того, что меня покалечил, еще давит на меня здесь, я нуждаюсь в помощи, а сижу в тюрьме.
После краткого выступления Саликова речь произнес Зломнов:
– Вина Кирсанова в преступлении полностью доказана, и никакие мелкие разночтения, типа кто где стоял, не отрицают главного – что в 7 утра группа работников ФСБ ворвалась в дом и учинила обыск, который закончился вызовом скорой и обращением потерпевшего за медпомощью в больницу, в результате чего ему сделали 8 операций. … Превышение должностных полномочий – я просто не нахожу слов, что имеется в виду под должностными полномочиями: применение дубинок, наручников, электрошокера? Это не должностные полномочия, превышение вообще общечеловеческих правил. Все материалы исследованы, все допрошены, все предельно ясно, никто кроме Кирсанова не мог совершить это преступление, да так вопрос и не стоит, он и совершил. Кирсанова нужно наказать гораздо строже, потому что его преступление выходит за рамки простого превышения полномочий. Это преступление сексуальной направленности… Не только не изменить, а усилить, этого требует справедливость. Нельзя тыкать шокером, надевать наручники, тем более на пожилых.
– Уважаемый суд, – слово берет Ясман, – Хочу прежде всего сказать, что Илья Сергеевич блестящий оратор, он звучал убедительнее Папы, еще чуть-чуть, и убедил бы меня, что не он проткнул Саликова.
Фактические доказательства, несостыковки обусловлены, по моему разумению, тем, что преступление совершено 7 мая, уголовное дело возбуждено спустя 4 месяца.
Апелляционная жалоба не подлежит удовлетворению по следующим основаниям: фактические обстоятельства соответствуют выводам суда, постановленный приговор отвечает требованиям законности и обоснованности, Кирсанов признан виновным на основании совокупности доказательств; показания Саликова положены в основу приговора; они в полном объеме согласуются с показаниями свидетелей и результатами экспертиз. Доводы защиты о противоречиях несостоятельны, верно дана оценка о несущественности расхождения показаний, так как они субъективно воспринимали одно и то же. Я как защитник обязан принять сторону доверителя, поэтому в части чрезмерной мягкости приговора поддерживаю высказанные доводы.
– Считаю, что приговор законный и обоснованный, – высказывается гособвинитель. – Изменению не подлежит, апелляционная жалоба не подлежит удовлетворению. Виновность подтверждается совокупностью доказательств, показаниями Саликова, свидетелей, заключениями экспертиз, протоколами и иными письменными доказательствами; все являются относимыми, допустимыми, достоверными, согласуются по времени, не противоречат и взаимодополняют друг друга. Судом указанные доказательства проанализированы. Полагаю, что назначенное наказание является обоснованным, справедливым, не чрезмерно суровое, оснований для изменений не имеется. Предлагаю приговор оставить без изменения.
– Вся вина Кирсанова строится на показаниях Саликова, – добавляет Пономарев. – Если бы он сказал, что человек в черном Калинченко, был бы осужден Калинченко.
– Прения окончены, суд предоставляет последнее слово.
– Уважаемый суд, в настоящее время в ваших руках моя судьба и судьба близких; прошу об объективности и снисхождении, указанного преступления не совершал.
Суд удаляется в совещательную комнату и спустя полчаса оглашает резолютивную часть обвинения: оставить приговор без изменения, жалобы без удовлетворения.
